Я сижу в Интернете, и волосы шевелятся у меня на голове. Звонки и посетители все время отвлекают меня, я все делаю механически, лишь бы поскорее. И снова в Интернет. Чтобы не воспринимать мое повествование как инструкцию по лечению, я не называю возбудителя, я просто буду говорить: «эта зараза». Так вот что мне удалось узнать. Первая утешительная находка – эта зараза от человека к человеку не передается. Заражаются через воду в странах Востока, Карибского бассейна, Японии и арабских странах. Так, арабские страны были давно. Отпадает. Период скрытого течения болезни – 16 недель. Так, четыре месяца назад дочь была в командировке в Турции. Не купалась, некогда было. Тем более в пресном водоеме. Что там вода со всякой дрянью, всех предупреждают. И никто их воду не пьет. Но… душ принимают и зубы чистят. А проникает эта сволочь через здоровую кожу, достаточно намочить ноги. Так, у арабов болеют почти все, но, видимо, адаптировались. У турок – информации нет. Не ищут, поди, вот информации и нет.
Читаю дальше. Проникая в мочеполовую сферу, вызывают образование кист и опухолей вплоть до онкологии, а в почках – поражение почек. Механизм одинаковый – паразиты в крови откладывают яйца и личинки, которые забивают устья кровеносных сосудов или почечных канальцев (говорю своими словами, как понимаю, без медицинской терминологии). Живут в организме 25 лет. Ничего себе, срок. Личинки или яйца шныряют в крови, засоряют сосуды, но в паразитов не превращаются, для этого им нужно снова попасть в тропический пресный водоем, там внедриться в моллюска и вылупиться, снова попасть в воду и вселиться в человека. То есть цепочка имеет два разорванных витка, в наших водоемах эта сволочь не выживает. Уже хорошо.
К вечеру нахожу в Москве клинику альтернативной медицины, трубку берет врач, которая знает, о чем я говорю. Это обнадеживает. Мне предлагают пищевые добавки курсом на два месяца и аппарат, убивающий эту гадость методом магнитного резонанса. Я узнаю слово «резонанс», о чем-то таком говорила врач-лаборант. Немного успокоенная, я скидываю дочери сообщение: кое-что нашла, все лечится, подробности вечером.
Я вспоминаю Дашкину подругу, Сонечку, с которой они начинали работу по Турции. Сейчас они практически не общаются, Сонечка пару раз крепко подставила мою дочь. Но Дашка зла ни на кого долго держать не умеет, и сразу вспомнила про свою подружку. Уже три года та с определенной периодичностью попадает в реанимацию с почечной недостаточностью. Ее вытаскивают, симптомы снимают, но причину никто назвать не может. Если мы вылечимся, нет, не так: когда мы вылечимся, мы ее обязательно вытащим. Только бы найти лечение! Найдем, нет вопросов. А та украинка, у которой они останавливались в Стамбуле, недавно умерла от онкологии. Не успели!
Позже, когда я разговаривала с Сонечкой, уже зная, что делать, я узнала, что девчонка, которая работает на месте моей дочери в нашем городе и ездит в Турцию вместо нее, уже перенесла операцию по удалению кисты. Все они жили в одном месте и мылись в одной и той же воде. Круг нуждающихся в нашей помощи расширяется. Ничего, мы уже неделю боремся с болезнью и знаем о ней не так уж мало. Мы обязательно справимся.
В тот вечер я позвонила дочери, та была уже дома и сидела в Интернете. Она шла по моим следам, но была в самом начале поиска, то есть про все ужасы уже прочитала, а до лечения еще не дошла. Я позвонила вовремя. Малыш немного успокоился. Мы даже слегка посмеялись над медиками. Все шло именно так, как предупредила лаборантка «никто этого слова в анализе не заметит, потому что не знает». Так и вышло. Больничный врач, посмотрев результат анализа, сказал, что все отлично.
- А это? – спросила дочь, ткнув пальцем в непонятное слово.
- А что это? Что-то я прочитать не могу.
Дочь прочитала. Врач почесал репу и побежал «посоветоваться», видимо, тоже к компьютеру. Вернулся с глазами «по семь копеек» и сказал, что это – не их профиль. Действительно, рамки наших медицинских специализаций настолько узки, что заболевания из одной области, имеющее причиной заболевание из другой области медицины, ни в чью «юрисдикцию» не попадает. Но, надо отдать должное, из клиники дочку не выгнали, продолжая посимптомное лечение и направляя к разным врачам в надежде, что кто-нибудь из них что-то знает. Пожилой инфекционист достал справочник 82-го года издания, причем советский, ничего там не нашел и сильно удивился. Еще бы он там что-то нашел! В то время в далекие страны у нас почти никто не ездил, а те, кто ездил, лечились в кремлевских больницах. В общем, искали знающего врача все – муж, медики из ее клиники, мы со старшей дочерью. Она-то и послужила толчком к прорыву в лечении, точнее, толчком к поиску в других направлениях.
Мои изыскания закончились на магнитном резонаторе, но Аленка категорически отвергла мое предложение.
– Не люблю я, когда пищевые добавки впаривают. Это не лечение, а добавка к лечениию. Мы будем понемногу эту сволочь глушить, гарантии никакой. А время будет уходить. Даже если живые особи и сдохнут, яйца останутся.
– Так для этого магнитный резонатор и используют. Там каждая частота против какого-нибудь паразита, яйца погибнут.
– Нет, мам, ничего хорошего в этом нет. Они останутся на своих местах и окаменеют, их потом только хирургически удалять. Надо искать дальше. Нам нужно разбить их мембраны и стронуть с места. То есть искать нужно в двух направлениях: первое – лекарство, убойное для взрослых особей, а второе – лекарство, изгоняющее и разбивающие мембраны личинок.
– Да, звучит убедительно. Попробуй.
– И ты продолжай. Раз в анализе нашли яйца паразитов, значит, они стронулись с мест. Это уже хорошо. Я читала, что этих паразитов очень трудно найти, потому что они выходят в мочевой пузырь крайне редко, чуть ли не раз в восемь лет. Значит, либо – совпадение, либо процесс пошел. А оснований пока, кроме энергетических воздействий, к изменению ситуации нет. Да и Дашка верит в такие дела, в отличие от меня.
– В Бога она верит, по вере и воздастся.
– Ой, мать, не мути, меня все это напрягает. Мне все равно, что и как лечит, лишь бы помогло.
Я уехала к себе, у меня пока нет Интернета, поэтому искала Алена, используя какую-то свою логику. Иногда мы созванивались и обсуждали результаты ее изысканий.
Просидев за компьютером ночь, она пришла к интересным выводам. Во-первых, эта зараза водится и в Японии, японцы постоянно жрут моллюсков и сырую рыбу из пресных водоемов в том числе, однако нация не вымерла и славится своим долголетием. Я попыталась возражать:
– Малыш, так она давно адаптировались и сосуществуют с паразитами, будто так и надо. У арабов вон тоже 95% населения заражено, а им хоть бы что.
– Да плевать на арабов. Они, поди, мрут как мухи, а плодятся, как кролики. А вот японцы – особая статья. Нация культурная, медицина развита. Слушай, что я нашла. Они все блюда, особенно из сырой рыбы, едят с имбирем.
– Ну, и что? Попробуй эту фигню без специй проглотить!
– А то, что имбирь является исходным сырьем для производства лекарств против глистов. Именно этот компонент разбивает мембраны личинок. То есть японцы цепляют всякую дрянь и тут же ей устраивают бойню, заедая имбирем.
– Обалдеть. Очень похоже на правду. Ну, это можно начинать хоть завтра. Наверняка найдется и у них какой-нибудь магазин специй. Утром позвоню. Чего еще нарыла?
– А ты надо мной смеяться не будешь?
– Давай, мы рассматриваем все идеи, даже саамы бредовые.
– Я нашла лекарство, которое с вероятностью 90% убивает взрослые особи. Я знаю его международное название, но такой препарат у нас не выпускают. Точнее, не выпускают для людей. А в ветеринарии оно широко применяется, но выпускается под другим названием. Им собак глистогонят. И я своих пользовала. Потому и вспомнила. Проверила – точно, название другое, а действующее вещество то самое. Празиквантел.
– Оба-на! Слушай, вы завтра ко мне поедете?
– Естественно. Кстати, мы за всеми этими делами забыли, что завтра – 8 марта.
– Точно. Иди, отсыпайся. А я салатиков нарежу. Да, заедете по дороге в собачью аптеку? Надо бы купить упаковочку, почитать вкладыш. А то и попробовать, какая на него реакция. А то Дашка и так слабенькая. Неловко ее собачьими таблетками кормить. На мне и попробуем, меня такой фигней не убьешь. Заодно глистов выведем, очень нужное дело.
– Да, и мне не мешало бы. Я какой день про них читаю, мне уже кажется, что от них – все болезни.
– Нет, некоторые – от удовольствия!
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Понедельник промелькнул в жуткой рабочей неразберихе мгновенно. Вечером, едва переступив порог квартиры старшей дочери и схватив на руки внука, я спросила:
– Тебе Дашка не звонила?
– Звонила, но я ничего не поняла. Бормочет что-то про порчу. По-моему, ей стало хуже, но ты же знаешь, она никогда всего не рассказывает. Единственное, что я поняла, что у нее кровь в моче.
– Может, киста прорвалась?
– Вроде, нет. Врачи пока сами ничего не поняли.
– Как ты думаешь, ей уже можно звонить?
– Конечно, вряд ли кто ей занимается вечером. Вообще ее обещали домой на ночь отпускать, как только легче станет.
Держа телефон одной рукой, а внука другой, звоню в Калининград. Дашка берет трубку. Я робко спрашиваю:
– Ну, как ты, Малыш?
Звенящий, прерывающийся голос:
– Уже лучше, температуру сбили. Никто не знает, что происходит. Вчера началось такое, что врачам сейчас не до кисты.
Ужас охватил меня:
– Что произошло? Давай спокойно и по порядку.
– Вчера вечером я вдруг почувствовала страшную слабость, будто мне поле пробили. Такое ощущение вторжения. Уж, думаю, не порчу ли кто наслал. На работе трудные времена, пришлось уволить несколько бездельников, мало ли, думаю, кто со злости какую пакость устроил, сейчас ведь всякой черной мути полно, только бабки плати. А потом стало не до размышлений. Жуткая резь внизу живота, как при цистите, все время хочется на горшок, кровь в моче, температура высоченная и трясет всю. Думали скорую вызывать, но не стали, все равно утром в больницу. Спасалась магнитом, буклеты после переезда еще не знаю, где искать.
– Что врачи говорят?
– Снимают симптомы, антибиотики колют, анализы берут. Говорят, что пока есть симптоматика почечная, кисту лечить нельзя. Я тоже ничего не понимаю. У меня по почечной части всегда все в норме было. Анализы покажут.
– Малыш, а это точно не киста лопнула? Перитонита не будет?
– Нет, УЗИ показало, что с кистой все по-прежнему.
Чувствуя, что уже почти не могу говорить, я бодренько кричу в трубку:
– Малыш, хорошо уже то, что ты в больнице под присмотром врачей. Все будет хорошо, помереть не дадут, а там уж мы выкарабкаемся, пусть только разберутся, в чем причина.
– Да, конечно, мне просто повезло. Все будет хорошо.
– Малыш, тут Влад по мне топчется, чего-то хочет. Я перезвоню.
Я отключаюсь, и мы со старшей дочерью смотрим друг на друга. Я пересказываю ей диалог, все время отвлекаясь на сковывающий меня страх. Ужасная догадка вертится у меня в голове.
– Мать, ты что? Окаменела вся! Не бойся, Дашка сильная, выкарабкается. Только с полем как-то не понятно. Неужели кто-то мог ей зла желать? Она же безобиднее мухи!
– Боюсь, что это я. Что я наделала! Я должна ей позвонить!
– Ты что, ты не могла причинить ей вред! А ты почему так испугалась?
– Я влезла со своей помощью, а ее не предупредила. И вот что вышло!
– Звони скорее, она у нас, ты же знаешь, очень чувствительна, у нее всегда была восприимчивость повышенная! Надо же, вторжение почувствовала!
– Сейчас, возьми Владушку!
Я снова хватаюсь за телефон:
– Малыш, во сколько по времени вчера началась вся эта фигня?
– Я точно не помню, часов в девять…
Ошибки быть не могло, три часа разницы, их девять – наша полночь. Вряд ли могли быть совпадения. Нужно колоться.
– Прости меня, Малыш! Это я виновата. Мне так хотелось тебе помочь, что я без разрешения, без предупреждения стала просить за тебя Высшие силы, и всех, кого могла, упросила принять участие в твоем лечении. А получилось вот что.
– Мам, ну, слава Богу! Теперь я знаю, что ничего плохого со мной не происходит. Ты не могла сделать ничего плохого. Я люблю тебя. Успокойся.
– Я тоже люблю тебя. Малыш, вторжение было, но это добрые силы. Они тебе на помощь пришли. Всей толпой. Может, я переборщила. Вот я сейчас начинаю думать, зря я тебя не предупредила. Лечение всегда начинается с диагностического периода, энергия сотворения уже с тобой, она тоже ищет причину.
– Я помню, читала. И надолго эта свистопляска?
– Дня три. Не больше недели, это точно.
– Ой, хорошо, что я в больнице, а то мне такой диагностики не вынести! Ладно, я потерплю. Видно, есть еще что-то, кроме кисты. На днях узнаем.
– Знаешь, процесс хоть и с болью, но пошел. Давай так к этому и относиться. Бог не оставит нас, все на нашей стороне. А мне как быть?
Дочка помолчала, потом решилась:
– Продолжай в том же духе. Если во мне сеть какая-то дрянь, пусть она себя проявит. Сейчас самое время.
Мы еще поболтали, страх сменился верой в то, что высшие силы с нами, и мы не одиноки со своими проблемами. Нам помогут. Уже помогают.
И я продолжаю. Каждый вечер, добравшись до кровати, я молюсь. Я прошу Высшие силы продолжать исцеление. Я черпаю энергию любви из сферы, светящейся в центе моей Мер-Ка-Бы, в моем центре Сознания Христа – центре безусловной Любви. Я пытаюсь удерживать перед своим внутренним взором фантом дочери, но он ускользает. Образы – не самое мое сильное место. И тогда я обращаюсь к ощущениям. Я представляю, что держу свою дочь за руку. Я чувствую в своей ладони ее хрупкие, длинные, тонкие пальцы. Они холодные и влажные. Я чувствую, как ей страшно. Я вдыхаю Любовь Вселенной, я наполняю ей светящуюся сферу у себя под сердцем, выдыхаю этот свет через свою руку. От плеча к пальцам течет теплая волна, она проникает в ладошку моей дочери и согревает ее. Я знаю, что ей уже не так страшно. Я знаю, что мы прорвемся. С нами Бог и Дух святой.
Во вторник днем SMS-сообщение: если сможешь, позвони минут через десять. Я едва успеваю сбегать положить на сотовый деньги – дальние звонки требуют на счете не менее определенной суммы. Я звоню, дочь говорит срывающимся, но нарочито бодрым голосом:
– Мам, у меня в анализах нашли какую-то хрень, запиши.
Она диктует по буквам, я записываю.
–А это вообще что за зверь?
– Мам, это – тропический паразит. Я тут теперь – артефакт. Все в панике, никто не знает, c чем это едят. Я вечером посмотрю в Интернете, а ты на работе посмотри.
– А что говорят-то?
– Говорят, что у нас это не лечат.
– Вот, мудаки! Да быть такого не может! Тысячи людей ездят по экзотическим странам, наверняка уже научились лечить. Сейчас поищу, не паникуй.
– Я уже не паникую. А когда врач начала говорить, я, конечно, заплакала, а она говорит:
– Знала бы, что будешь плакать, не сказала бы. Все равно у нас это не лечат.
Я грязно выругалась в адрес врача. Дочка не поддержала:
– Нет, она классная. Нашла такого паразита, какого никогда в глаза не видела.
– Да, беру свои слова обратно. Что она еще сказала?
– Говорит, что в городе был один такой случай, очень давно. Мужик лечился нетрадиционными методами. Резонансом, что ли. Что там с ним дальше, она не знает.
– Понятно, что ничего не понятно. Уже хорошо, что нашли. Даже странно.
– Да, говорят, эту сволочь очень трудно обнаружить – она в крови путешествует и, за здорово живешь, в моче не показывается.
– Вот тебе еще одно подтверждение того, что все идет как надо. Ладно, пока, вечером созвонимся.
Сейчас я немного отступлю от привычной манеры изложения и попробую воспроизвести цепь событий, предшествовавший постановке такого странного диагноза.
В понедельник утром из Минздрава поступает инструкция и срочное указание – при исследовании анализов мочи искать такую-то и такую-то бяку, так как город портовый, и она вполне могла поразить кого-нибудь. На оперативке с заведующими поликлиниками в тот же день были розданы инструкции и соответствующие указания. Заведующие поликлиниками во вторник утром собрали врачей-лаборантов и выдали им пришедшие сверху директивы. Так как Дашка попала в больницу не того профиля, анализы она отвезла в свою поликлинику. Врач-лаборант, исследуя ее анализ, ничего не нашла, но диагноз, который она должна была подтвердить или опровергнуть, был серьезным, и она, вспомнив последнюю директиву, решила проверить осадок на наличие этой экзотической твари.
Каково же было ее удивление, когда она обнаружила ее именно такой, какой она описана в инструкции. Вот примерно такая цепь невероятных стечений обстоятельств привела к постановке диагноза моей дочери. Во-первых, маловероятно, что эта тварь вообще попала в исследуемую порцию мочи, еще мало вероятнее, что по времени директивы из центра поступили к нужному сроку, и уж совсем невероятно, что врач-лаборант бросилась эти директивы выполнять. Я могу все эти совпадения объяснить одним – Божьим промыслом. К сожалению, есть два вида заболеваний, с которыми трудно (но не невозможно!) справиться только работой с больным на тонком плане – это инфекции и травмы. В таких случаях медицинская помощь очень даже желательна. И Высшие силы формируют событийную среду по своему разумению.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Борьба с болезнью
Несколько месяцев я не делала никаких записей. Привычный маршрут деревня-работа-внук-деревня отнимал все время, график жизни уплотнился до предела: отъезд в семь утра, прибытие в десять вечера, в субботу дочь с внуком у меня, и только в воскресенье возможность отдохнуть, то есть привести в порядок дом, заснеженный двор и улицу, и себя, насколько это вообще возможно. В последние дни ситуация осложнилась из-за лишения меня водительских прав. Я, никогда не высовывающая носа из правого ряда, никогда не превышающая скорость, вдруг обогнала трактор, плетущийся со скоростью 5 километров в час, причем сделала это под знак «Обгон запрещен». И, хотя в этом месте нет ни одного признака запрета выезда не встречку, в том числе разметки, мое водительское удостоверение потеряно на 4 месяца. Как я могла забыть об изменениях в Правилах дорожного движения, для меня абсолютно ясно: я никогда никого не обгоняю, вот и пропустила эти изменения мимо ушей.
Последние месяцы гаишники просто с ума посходили, они караулят каждый знак в нашем районе, и такие как я «пострадальцы» сходятся во мнении, что большинство «поимок нарушителей» носят постановочный характер, имея своей целью очищение города от пробок за счет снижения количества машин, приезжающих ежедневно в областной центр. Естественно, иначе справиться с пробками в преддверии саммита ШОС город не может. Ссылаясь на Пленум Верховного суда, вырывая фразы из общего контекста документа, и гаишники, и судьи дружно соглашаются с тем, что статья о встречке является специальной по отношению к статье о нарушении предписаний дорожных знаков, за любое нарушение такого предписания отбирают права, как за выезд на встречку в запрещенном месте. Я пыталась объяснить судье абсурдность таких выводов, опираясь на теорию множеств, но результат был нулевым. Тогда я задала ей вопрос:
– Скажите, если статья о наказании за выезд на встречку является специальной по отношению к статье о нарушении предписаний знаков, то за нарушение предписания знака «Остановка запрещена» вы тоже лишаете прав, как за встречку?
Она смотрела на меня, мягко говоря, недружественно, довольно долго, а потом пробурчала;
– А почему бы нет?
После этого мне расхотелось таскаться по судам вышестоящих инстанций. «Одни поем мы песенки, одни читаем книжки». К тому же читают очень предвзято. Я бы сказала, поверхностно. И все же вина моя несомненна – нужно следить за изменениями в правилах, тогда и не нарвешься! Но главное, что заставило меня безропотно принять наказание, это твердая вера в то, что если почти без повода судьба запрещает мне в какой-то период садиться за руль, значит, так надо. Нужно уметь читать знаки судьбы. Она предупредила меня, а я намеки понимаю. По крайней мере, такие явные. Да, жизнь моя станет на эти четыре месяца значительно сложнее, но свои 60 километров в день я все равно намотаю, где на колеса автобуса, а где на ноги. И ничто не помешает мне после суматошного рабочего дня видеть, как внук во всю свою чудесную рожицу улыбается при моем появлении!
Как говорится, беда не приходит одна, и только то, с каким отношением к происходящему и к окружающим мы проходим каждое следующее испытание, имеет значение в плане прерывания цепочки неблагоприятных событий. Сначала вернулся «злобный карлик с чемоданчиком образца 98-го года» – экономический кризис. Мне повезло – работы стало значительно больше, денег немного меньше, цены выросли, но я все-таки успела вовремя погасить ссуду за газ и кредит за дом. Остался только небольшой кредит за машину, а это уже пустяки. За это время я научилась ремонтировать обувь и сантехнику, перестала бояться электричества и смело берусь за его мелкую починку. Дочка, сидя дома с малышом, тоже существенно ограниченная в средствах, вовсю клепает мебель для своей маленькой квартирки, за счет смекалки и дизайнерской фантазии существенно увеличивая объем и свободное пространство, необходимое для растущего малыша.
Конечно, кризис – полная ерунда, мы выживем по любому! И все же какое-то беспокойство мешало мне последнее время, как будто рядом что-то происходит, чего я не знаю и не понимаю. Моя младшенькая, всегда ровная и доброжелательная, хватившая лиха по самое «не хочу», доставляет мне огромную радость. Хотя она очень далеко, но рядом с ней любимый человек, у нее серьезная, интересная, ответственная работа, и со своими проблемами она всегда справляется с какой-то особенной мудростью и добротой. И потому я никогда не жду беды с этой стороны, ведь судьба всегда благосклонна к тем, кто живет сердцем. И все же, все же, все же…
Беспокойство не оставляет меня. Недавно у нее нашли кисту, для женщин это такое же обычное явление, как аппендицит, да и операция не намного сложнее. Однако, врачи считают, что размер опухоли пока не таков, чтобы возникла необходимость операции. Дочка добросовестно пропила курс лекарственных препаратов, но ситуация не изменилась. В прошлый понедельник ее должны были положить в больницу. Меня это насторожило. Я позвонила дочке:
– Малыш, может, ее лучше удалить?
– Нет, мам, врачи против. Они хотят прокапать мне какое-то лекарство, попробуют сделать все, чтобы она сама рассосалась.
– Странно. У вас удивительные врачи. Оттяпать-то проще! Что-то здесь не то!
Дочка замялась:
– Знаешь, им что-то ее форма не нравится…
– Ничего себе! А что это значит?
– Кто бы знал! Они сами в недоумении. Вот завтра сделают УЗИ, возьмут анализы, там видно будет.
Я запаниковала, но моя твердая вера в то, что неизлечимых болезней не бывает, тут же взяла верх:
– Малыш, уж нам ли бояться? Мы с тобой и не такое видали! Справимся.
– Это точно! Не парься раньше времени, узнаем, с чем имеем дело, потом будем разбираться. Все будет отлично.
– Кто бы сомневался. Главное, знать врага в лицо.
Я почти успокоилась. Было у нас уже неизлечимое, по мнению очень серьезных врачей, заболевание мозга. Через три года строгого выполнения предписаний врача, скорее в плане предотвращения дальнейшего развития, чем в плане лечения, компьютерная томография показала полное излечение. Высшие силы всегда помогали нам. Тогда, получив впервые страшное заключение на руки и выслушав неутешительные комментарии, дочь пришла ко мне на работу. Мы сидели в кафе и решали, как быть дальше. Я выспрашивала детали, пытаясь ухватиться за соломинку:
– А что сказал профессор про шансы выздоровления?
– Он сказал, что чудеса бывают, но крайне редко. Единицы на тысячи.
– Ну, слава Богу. Если есть шанс, то он – наш. Лично я верю в чудеса. А ты?
– Мам, никому другому, кроме тебя, я бы положительно не ответила, чтобы не угодить в психушку. Но после того, как ангел погладил меня по голове…
– Это и есть наш шанс. Твой ангел любит тебя, я люблю тебя, Бог любит тебя. Мы прорвемся!
Дочка улыбнулась:
– Базара нет.
Она уже шутила, значит, первый ужас прошел. Она подняла на меня блестящие, но не от слез, а от какой-то незнакомой мне одухотворенности глаза:
– Не знаю только, как жить с этим…
– Ты знаешь, я не люблю категоричных заявлений, но сейчас я буду категорична: жить, как раньше – на всю катушку: любить, никому не делать зла и сохранять твердую уверенность, что все пойдет совсем не так, как нас программируют врачи.
– То есть, ты считаешь, что жить нужно, как ни в чем не бывало? Как раньше?
– Конечно. Единственное, я бы поменьше гоняла на горных лыжах и ныряла вниз головой.
– Я попробую, хотя совсем от лыж отказываться не хочется. Ладно, я буду осторожнее.
– Отлично. Знаешь, снимок ведь мог показать не органическое поражение участка мозга, а результат травмы. А это постепенно пройдет. Врачи ведь видят на своих аппаратах не причину, а результат, а он может быть очень похож в разных случаях. К тому же всегда есть скидка на врачебную ошибку. Так что будем жить, как раньше.
– Долго и счастливо?
– Естественно. Главное, – сформировать мысленно позитивную картину и запустить механизм выздоровления. Да и водичка заряженная нам поможет…
Малыш уже посмеивался:
– Услышали бы врачи нашу программу лечения, в психушку бы упекли!
– А мы им не скажем! Вот потом удивятся!
Так мы успокаивали друг друга, так вычеркивали из сознания страшные перспективы, а из подсознания – страх. Конечно, мы обе, в меру своих сил и способностей, еще совсем хилых, где-то почти интуитивно, пытались изменить картину на тонком плане, вернее привлечь высшие силы к этому мероприятию. Я хваталась за любые, становившиеся мне известными способами энергетического лечения, дочка видимых усилий не прикладывала, но менялась заметно: становилась еще мягче, еще терпимее, училась прощать то, чего в ее возрасте прощать не умеют. И все получилось. Через год головные боли стали меньше, через два мы вообще позабыли о болезни (точнее, вспоминали два раза в год, когда пора было пропить курс лекарств), а через три подтвердили томографией полное выздоровление. Вот с таким опытом самоисцеления встретили мы новое испытание.
Завтра ее положат в больницу. Проведут обследование, прокапают лекарства и все пойдет на лад, – убеждала я себя, но беспокойство не проходило. Было воскресенье, мой свободный день. С утра я, выспавшаяся и полная сил, медитировала под легкую приятную музыку, чувствуя, как ласковые волны энергии омывают мое тело и очищают душу. Днем беспокойство стало нарастать, и четкая мысль, пришедшая, как всегда, ниоткуда, толкнула меня действовать. Я не могла рассуждать, не вспомнила, что для вмешательства нужно разрешение того, в чьи поля ты собираешься вмешаться, и разрешение на это высших сил. Только материнская любовь может служить мне оправданием. Просто в какой-то момент, уже поздно вечером, мучаясь от бессонницы (что для меня абсолютно не характерно) и беспокойства, я почувствовала, что меня просто разорвет, если я не попытаюсь помочь дочери. Я представила, как будет здорово, если уже завтра у дочери начнутся изменения, и врачам только и останется, что радостно их констатировать. Ну, подумаешь, киста! Если врачи считают, что она может рассосаться, значит, она должна рассосаться! Все, меня сорвало с тормозов. Как я могу лежать здесь и ждать милостей от медицины, ничего не предпринимая?
Примерно в полночь я решилась. Мысленно обратившись со словами любви и благодарности к Матери-земле и почувствовав ее ответную любовь в виде крупных, мягко пронизывающих и укачивающих вибраций, я молила ее помочь моей дочери там, на другом конце страны, просила ее сделать все, что она может, чтобы рассосалась эта киста, которая отравляет жизнь моей дочери и лишает ее возможности родить того ребенка, которого она так хочет иметь, того, который так нужен Вселенной, – доброго, умного, умеющего любить людей, свою планету, весь мир. Ты, Мать всего сущего, – молила я, – ты поймешь меня и поможешь мне! Прими мою Любовь.
Я молила Отца небесного, посылая ему любовь и благодарность, исцелить мою дочь. Отец небесный, – молила я, – бесконечно милосердие твое и любовь твоя! Помоги моей дочери исцелиться! Она ничего не сделала плохого, она очень добрая и сильная девочка, помоги ей справиться с болезнью! Она верит тебе и любит тебя, она много страдала, пошли ей исцеление! Господи, прости мне мои грехи и не перекладывай их на плечи моих детей! Отец небесный, великий творец Вселенной, мы все дети твои, помоги твоей любящей дочери! Прими мою любовь! Пусть все будет так, как ты считаешь нужным! На все воля твоя!
Я молила свою Мер-Ка-Бу донести исцеляющий свет моей любви до моей дочери, я обращалась к Сен-Жермену, воплощению Христа в четвертом измерении, послать своих Ангелов Любви – Ангелов фиолетового пламени – к постели моей дочери и помочь ей, я молила Архангела Рафаила окутать мою дочь изумрудным светом исцеления. Я благодарила Дух Святой животворящий, посылала ему свою любовь и благодарность, и просила его не оставить мою дочь. Я принимала Любовь и посылала ее, тысячекратно умноженную высшими силами, отвечавшими мне, обратно во Вселенную, всем страждущим. Фиолетовые круги сходились и расходились перед моим внутренним взором, наполняя меня любовью и унося во Вселенную мою любовь. Краем сознания я с трудом удерживала фантом моей дочери, исчезающий на изменчивом фиолетовом фоне. Мелкие, очень тонкие вибрации проходили через мое тело. Огромная вера в Высшие силы переполняла меня, и слезы благодарности текли по моим щекам. Расслабленная и успокоенная, уверенная, что Высшие силы не оставят нас, я уснула.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

В выходные перед праздником она поехала в свой городок поздравить мать. Какое-то непреодолимое желание заставило ее свернуть к уже знакомому дому. Алексей ждал ее. Все было, как в прошлый раз, но сегодня он задавал ей вопросы.
– Я знаю, он старше тебя, и намного. Ты не знаешь, любишь ли ты его. Но ты ведь не об этом пришла спросить?
Она кивнула.
– Ты заешь, что он болен, но не веришь, что это – безнадежно?
Она снова кивнула, слезы готовы были брызнуть из глаз, поэтому она старалась ничего не говорить.
Алексей подождал, пока она справится с собой, и снова спросил:
– Если я тебе скажу, что это – правда, ты мне все равно не поверишь?
– Поверю.
– Зря. Но тебе этого не скажу. Я не знаю. Если бы я был священником, я бы отделался банальной, но мудрой фразой: все в руках Божьих. Но я не священник. А там, где записаны наши судьбы, есть различные варианты.
Она не поняла:
– А в прошлый раз вариантов не было?
– В прошлый раз не было.
– А есть что-то безвариантное на этот раз?
– Да. То, что вы должны были встретиться. Скажи, когда вы увиделись, что ты почувствовала?
– Не любовь, это точно.
Алексей улыбнулся:
– Вспомни свои ощущения!
Она задумалась:
– Мне показалось, что мы много лет знакомы, просто давно не виделись. И рады встрече, и очень хотим рассказать друг другу, как мы прожили все эти годы.
Алексей смотрел на нее с удивлением:
– Ты очень изменилась. Ты научилась слушать. И слышать. И не только людей. Ты научилась слушать свою душу. Я тебе больше не нужен. Это – наша последняя встреча.
– Алексей, подожди, если это – наша последняя встреча, помоги мне. Я не все понимаю. Меня влечет к этому человеку, но это – не страсть. Я хочу, чтобы он был жив, чтобы он был рядом, но не знаю, люблю ли я его. Я хочу сделать ему незабываемый подарок, но ничего не могу придумать!
Алексей слушал ее очень внимательно, он смотрел на нее, точнее, сквозь нее. Он не улыбнулся даже тогда, когда прозвучал ее идиотский вопрос про новогодний подарок.
– Думаю, что ты уже готова понять то, что я тебе скажу, хотя обычно я этого не говорю. Да, вы уже были знакомы раньше. И были очень близки. Тогда ты предала его. Ты могла помочь ему, но не стала этого делать.
Она сразу поверила ему. Что-то такое она чувствовала. Она лишь спросила:
– В другой жизни?
Он кивнул:
– Типа того. Все еще сложнее, но детали ведь не важны, правда?
– Пожалуй.
– А про подарок не беспокойся. Я знаю, что ему нужно.
Алексей развернул свое кресло и поехал на кухню. Она слышала, как хлопнула дверца холодильника. Когда он вернулся, у него в руке была небольшая коробочка. Это было лекарство. Она удивленно вскинула брови:
– Неужели это вылечит его?
– Нет. Лечат не лекарства. Но это сделает его счастливым.
Она приняла из его рук коробочку, как берут хрупкую новогоднюю игрушку. Что значат его слова, она спросить не решилась. Что там? Наркотик, который поможет ему безболезненно уйти из жизни? Ужас отразился на ее лице. Алексей ее успокоил:
– Не бойся, это – просто редкое лекарство. Я ведь по образованию врач. Оно не только снимает боль, но приостанавливает процесс. К сожалению, оно не лечит, но и не дает болезни развиваться.
– Спасибо. А что же лечит?
– Только желание жить. Но ты это и сама знаешь. Учись верить себе.
Она вертела в руках коробочку. Как она подарит ее? Ведь он считает, что она не знает о его болезни!
Алексей снова опередил ее вопрос:
– Ты же умная женщина, ну, придумай что-нибудь сама!
То, что Алексей процитировал фразу из старого анекдота, разрядило обстановку. Конечно, она что-нибудь придумает.
Она летела домой на своей новенькой пучеглазой машинке. Конечно, это было совсем не то, что она хотела. Но в последний момент ей отказали в кредите, и она взяла то, на что хватило денег. И не переставала радоваться: машинка оказалась шустрой и верткой, почти не ела бензина и всегда так радостно таращила на нее глаза, что, казалось, вот-вот завиляет хвостиком! Вот он удивится! Он знал, что она купит машину к Новому году, но речь шла о совсем другой марке! Интересно, ему понравится? Почему-то это было важно для нее.
Новогодняя ночь гремела музыкой и блистала огнями. Она была очень занята накануне, нужно было за всем присмотреть, все организовать так, чтобы никого не огорчить отсутствием любимых блюд или заказанных напитков, чтобы было весело и безопасно. У нее гудели ноги, но было радостно – все шло отлично, можно выглянуть в зал. Вон его столик. С ним его друзья. Отлично. Он сразу ее увидел, будто только и делал, что ждал ее, и радостно замахал рукой. Она подошла их поздравить. Они бросились наперебой желать ей самых разных благ, как это и полагается в Новый год. Сегодня она согласилась выпить с ними шампанского. Ей было очень тепло и комфортно. Кроме него, за столиком были еще двое: врач и юрист. Он поднял бокал и обратился к друзьям:
– Ребята, вы уже знакомы с Ольгой. Это мой самый большой друг и самый близкий человек. Она никогда ни о чем меня не просила, но если вдруг, когда-нибудь ей понадобится помощь, а меня не окажется рядом, я на вас надеюсь. Давайте выпьем за то, чтобы ей никогда не нужна была ваша помощь!
Все радостно загалдели, но ей на минуту показалось, что он говорит это, прощаясь и передавая друзьям заботу о ней. Она улыбнулась, будто оценила его шутку.
– Ну, что, ты уже купила машинку?
Она кивнула.
– Я не спрашиваю, какую, но у меня для вас с машинкой что-то есть!
Он достал из-под стола большую сумку и вынул такой же большой пакет. Она с трудом умостила его на коленях и начала развязывать бант. Когда показалось содержимое, она вскрикнула от удивления: в пакете было все те приятные мелочи, которые она планировала купить в ближайшее время, когда позволят средства. Но самое важное состояло в том, что все они были куплены именно для ее маленькой машинки и именно ее марки. Это было чудом, маленьким новогодним чудом. Никто даже на работе до сегодняшнего дня не знал, какую именно машину она купила.
– Это невероятно. Как ты угадал?
– Не знаю. Просто начал представлять тебя в разных машинах и понял, какая тебе подходит больше всего.
– Да ты еще и телепат!
– Увы, нет! Я телепаю только тебя.
– Жаль, что я не телепатка! Но у меня для тебя тоже есть подарок. Я сейчас.
Она шла, почти бежала в свой кабинет, продираясь сквозь танцующих. Казалось, что она торопится спрятать свой подарок, чтобы никто не отобрал. Но она торопилась поскорее передать ему заветную коробочку. Руки у нее дрожали, когда она доставала ее из ящика письменного стола. Она вернулась и протянула ему празднично упакованную коробочку. Он радостно улыбнулся:
– Обожаю подарки! Как давно женщина не дарила мне подарков! Интересно, что у нас там?
И он начал развязывать бант.
Она остановила его, положив ладонь на его запястье:
– Нет, умоляю тебя! Ни при всех!
– О, ты меня интригуешь! Там что-то очень личное?
– Да! Пожалуйста, пообещай, что вскроешь подарок только дома!
Он тяжело вздохнул:
– Торжественно клянусь! Я уже хочу домой!
Он положил подарок в сумку, делая вид, что поглядывает в ее сторону с явным вожделением. Потом они много танцевали, впервые в жизни, и каждый удивлялся тому, как здорово танцует его партнер, как слаженно они танцуют вместе, как будто занимались этим всю жизнь. «Типа того. На самом деле все намного сложнее», – вспомнила она слова Алексея.
Окончен бал, погасли свечи! Он сидел дома, перед ним на столе стоял подарок и пузырек с микстурой. Он решительно вылил в ложку последние капли и выпил, не поморщившись. Он уже давно привык ко вкусу этого лекарства. Последние годы оно было единственным, что поддерживало в нем жизнь и останавливало развитие болезни, но Россия перестала его закупать. Куда он только не заказывал его, но все тщетно. Ему должны привезти его из Индии, но пройдет еще пару недель, а за это время болезнь возьмет свое, он и так уже давно прошел точку возврата. Две недели без лекарства превратят его в корчащегося от боли старика, а когда друг с лекарством все же приедет, болезнь войдет в такую фазу, при которой оно уже будет бесполезно. Он давно балансировал на грани, и только это лекарство смещало в его теле равновесие в пользу жизни. И еще она. Ей будет очень больно, но это все же лучше, чем то, во что он может превратиться. Интересно, сколько он сможет продержаться? Дня два-три? И суждено ли ему еще раз увидеть ее?
Взгляд его упал на нарядную коробочку. Все же интересно, что она придумала? Мой последний подарок, какой он? Руки сами уже развязывали бант. Яркая фольга с шелестом приоткрыла спрятанную внутри коробочку. Он узнал бы ее из тысячи других. Впервые в жизни слеза катилась по его щеке.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Она почти забыла об этом разговоре, хотя он и произвел тогда на нее сильное впечатление. Ей не понравилось, что кто-то диктует ей, как жить и как поступать. Да, она понимала, что он прав, но из чувства противоречия она продолжала цепляться за старое, пока однажды не почувствовала, что предел наступил. Теперь это было ее решением. Она собрала в чемоданчик свои немногочисленные вещички. Да, а брать-то и нечего! Они недавно купили новую машину, он всегда мечтал о такой, и она во всем отказывала себе, работая «за себя и за того парня». Что ж, его мечта сбылась, и она помогла ему в этом. Смешно, но общая цель, даже такая примитивная, держала их вместе. Больше их ничто не объединяло. Она решительно подняла чемодан и навсегда захлопнула дверь в прошлое.
Она снова училась – сначала улыбаться, потом смеяться. Когда она по утрам смотрелась в зеркало, на нее в ответ уверенно и спокойно смотрела красивая молодая женщина. Она улыбалась своему отражению, почему-то вспоминая про «деву со взором горящим». Конечно, она не замечала вновь вернувшегося блеска глаз, но ей стали часто говорить об этом. Она давно не обслуживала клиентов, да и работала уже в другом ресторане, новом и дорогом, но клиенты, большей частью, были все те же. Ей не запрещалось выходить в зал и общаться с посетителями, если они того хотели, и она частенько делала это.
И всегда ей говорили, что приходят сюда только ради нее, что знают ее много лет и помнят, как она бегала с подносами, потупив взгляд. И всегда такие беседы заканчивались одинаково: они говорили ей, как она изменилась и похорошела. Забавно, – думала она, – я тогда была моложе и гораздо красивее, но никто этого не замечал. Наверное, неудачная семейная жизнь накладывает на лицо женщины непроницаемую вуаль, – ты всех видишь, а тебя никто не замечает. Она никогда не выпивала с ними, и ей перестали это предлагать, но она умела слушать, и это было именно тем, что было нужно. Иногда, выслушивая их комплименты, она думала: видимо, самая красивая женщина – та, которая умеет терпеливо слушать…
Его она тоже выслушивала. Он был не такой, как другие посетители. Ел мало, но только очень качественно приготовленные, а потому не дешевые блюда, пил редко и мало, лишь когда приходил с друзьями. Он был не молод, скорее всего, он уже встретил свой полувековой юбилей. Его друзья, с которыми он ее всегда знакомил, были тоже людьми состоявшимися и интересными. Он много рассказывал о себе, и его рассказы завораживали ее. Он видел разные страны, знал причины и следствия происходящих событий, и после его рассказов ей становилось интересным то, чего она раньше не замечала. Незаметно для себя она тоже начала говорить, и ей впервые захотелось, чтобы кто-то посторонний знал о ней все.
Он тоже умел слушать, и делал это так, будто ничего в жизни не было важнее ее маленьких трагедий и скромных побед. И казался ей таким родным, будто они были знакомы много лет. Иногда, на праздники, он делал ей небольшие, ни к чему не обязывающие подарки. Это было трогательно и приятно, особенно его поздравление с днем рождения. Она не спросила его, как он узнал. Круг общих знакомых становился все теснее. Она, привыкшая получать на день рождения бутылку шампанского и коробку дешевых конфет, разворачивая подарок, чувствовала огромную благодарность. Каждый его подарок шептал: ты – женщина, я знаю каждое твое желание… Они стали друзьями, и когда он долго не появлялся, она начинала сходить с ума от беспокойства.
И было от чего. Он, такой спокойный и мудрый, иногда веселый, а иногда даже по-юношески бесшабашный, никогда не говорил ей, что тяжело болен. Но… все уже становился круг знакомых… И она знала о нем даже то, что он скрывал. Та болезнь, название которой люди стараются даже не называть из суеверного страха, угнездилась в нем и пустила свои корни. И иногда он приходил к ней, сбегая из больницы. Если бы она не знала об этом! Нет, не так! Если бы с этим можно было как-то справиться! Но врачи не давали ему и одного шанса. Она не хотела этому верить. Этого не может быть. Это – не о нем. Если он не говорит с ней об этом, значит, не хочет, чтобы она знала. Так даже лучше. Она не знает, раз он этого хочет. Она не подаст вида. Не даст жалости испортить их отношения. Нет, это не любовь, между ними ничего нет! Но почему он так долго не приходит?
Она знала, что он одинок. Дети выросли, у них своя жизнь. Жена умерла так давно, что он уже привык быть один, и его это уже почти не угнетало. Бизнес был прочен и приносил приличный доход. Жизнь удалась. И только с ее краткостью он не хотел мириться. Хотя и к этому он научился относиться философски. И если бы не эти вечера! Ему все больше хотелось жить, чтобы видеть ее глаза, слушать, как она рассказывает о таких простых и таких важных вещах: о подруге, с которой они снимают квартиру, о матери, которую хочет забрать себе, о машине, которую вот-вот купит, но так и не может решить, какую именно. Он мог помочь ей купить любую машину. Нет, десять любых машин, но чувствовал, что так нельзя. Она хочет сама. Пусть это будет ее маленькой местью. Такая милая, добрая месть. Последний штрих, перечеркивающий прошлое. Нет, это не любовь. Просто он встретил настоящего друга. Да, она молода и красива. Это совсем не мешает им быть друзьями. Конечно, если бы он не был болен, он бы смотрел на нее другими глазами. Хорошо, что она не знает о его состоянии. Это было бы невыносимо… Иногда он не появлялся несколько дней: после тяжелой процедуры темные круги залегали под глазами, и он не хотел, чтобы она видела его таким. Но как сияли ее глаза, когда он возвращался из очередной «командировки»!
Когда его долго не было, и он появлялся, тяжелый груз падал с ее плеч: он жив, какое счастье! Нет, он не может быть неизлечимо болен. Это все ложь! Но ведь она не может его спросить. Как тяжела эта недосказанность. Но хочет ли она знать правду? Скоро Новый год. Он, наверняка, приготовил для нее подарок. Она работает в новогоднюю ночь. Он придет, он уже заказал столик. Она никогда ему ничего не дарила. На этот раз она обязательно купит ему что-нибудь очень хорошее. Но что можно подарить человеку, у которого все есть? А то, чего у него нет, в магазине не купишь.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

(Книга любви, глава 1)
В каждой моей книге есть вкрапления - главы из ненаписанной книги любви.
Она раз сменялась мрачной безысходностью. На выходные она уезжала домой, в небольшой городок за сто , наконец, рассталась со своим молодым человеком, с которым, как на пороховой бочке, прожила почти пять лет. Бесконечные ссоры измотали обоих, они то сходились, то расходились, и радость примирений каждый километров от райцентра, где жила и работала последние десять лет. Однажды мать не выдержала и вмешалась:
– Доча, на тебя смотреть страшно. У тебя глаза потухли. Может быть, тебе домой вернуться?
– Мам, ну, что я здесь делать буду? И, если на душе темно, то какая разница, где жить? Там у меня, по крайней мере, работа хорошая.
Она смотрелась в зеркало и не узнавала себя: куда подевалась смешливая симпатичная девчонка с веселыми глазами-бусинками?
Мать ворчала:
– Тоже мне, работа, в ресторане подавалой! Рестораны и здесь есть.
– Мам, я уже три года, как не работаю официанткой. Я давно работаю менеджером, разве я здесь такую работу найду?
– А что же ты такая смурная ходишь? Муж у тебя золотой, работа приличная, машину купили…
– Уж и не знаю, мам, куда от этого золота бежать. Устала я что-то, все мне не в радость. Нужно что-то менять, но боюсь. Не знаю, что и делать.
– Да, тут я тебе не советчик. Ломать – не строить. Но и жить так нельзя. Слушай, сходи к Алексею. Он все знает, плохого не посоветует.
Она не раз слышала про удивительного человека, жившего неподалеку, но никогда не была у него. Неужели посторонний человек может вот так, с ходу, разрулить чужие проблемы? А почему бы нет? Хуже уже не будет!
– Мам, ты серьезно? Ты в это веришь?
Мать сформулировала свое отношение почти теми же словами:
– Не знаю, я не была, но подруги многие ходили и не жалеют. Хочешь, я адрес узнаю?
На ее звонок никто не вышел, только из глубины квартиры раздался сильный мужской голос:
– Заходи, красавица, не бойся, открыто!
Она не звонила, не договаривалась о встрече. Откуда же он знает… А, впрочем, мужчины сюда, наверное, не ходят, а любая женщина будет рада, назови ее красавицей.
Она открыла дверь и перешагнула порог. Обычная хрущевка, из маленького коридорчика сразу открывается вся гостиная. У окна, спиной к свету, в инвалидном кресле сидел мужчина, немногим старше ее.
– Заходи, – он назвал ее по имени, – я тебя давно жду.
Она смутилась. Она ожидала увидеть старца, убеленного сединами и окруженного соответствующей оккультной атрибутикой, а перед ней – мужчина, хоть и в инвалидном кресле, но вполне современный, даже симпатичный, а в углу комнаты – компьютерный столик с ноутбуком и кучей компакт-дисков.
– Извините, я, кажется, не туда попала… Я к Алексею…
Она еще больше смутилась, вспомнив, что не знает ни отчества, ни фамилии того, к кому шла. Если он – человек пожилой, то она назвала бы его, как положено в небольших местечках, – дядей Алексеем. Значит, либо она ошиблась, либо нет, и тогда понятно, почему никто не называет его по отчеству.
Мужчина смотрел на нее с сочувствием и улыбался, он, видимо, привык к такой реакции:
– Ты не ошиблась, я – Алексей, отчество ни к чему, еще успею с отчеством пожить. Садись вот сюда.
Она села, он внимательно смотрел на нее, и она подумала, что нужно набраться смелости и все ему рассказать. Почему-то неловкость растаяла и ей захотелось открыться ему, рассказать все о последних годах, прожитых, как в тумане. Злость, ревность, недоверие, пришедшие на смену любви, пронеслись перед ней. Она не заплакала и, набравшись смелости, открыла рот и выдавила:
– Я пришла…
Он перебил ее:
– Не нужно, ты уже все рассказала. Твоя душа плачет, ты в смятении и не знаешь, что делать?
Она кивнула. «Он читает мысли или сюда всегда приходят те, кто в смятении», – подумала она.
– Нет, сюда чаще всего приходят больные люди, их мало интересует душа, они хотят излечить телесные недуги. Ты – не такая, тебя волнует душа. Ты пришла ко мне за советом, но ответ ты знаешь сама.
– ?
– Да, это – не твой человек. Уходи, пока ненависть не стерла из памяти того хорошего, что было между вами. Это – не твоя жизнь. Иначе в следующий раз ты придешь уже, как все, лечить тело.
Его категоричность неприятно кольнула ее. Она хотела возразить, но он перебил:
– Ничего не бойся, ни за что не держись. Бросай все и уходи. Много еще в жизни будет сложностей, но будет и любовь, и семья, много всего будет, только не нужно спешить. Не забудь, уходя, поблагодарить его. Тебе был нужен этот опыт, чтобы не повторять ошибок. Тебе кажется, что я слишком категоричен?
Она кивнула.
– Знаешь, поболтать можно и на кухне с подружкой. Но она не может ничего решить за тебя. Я тоже не могу. Это – твой выбор. Просто я вижу, что будет, если ты останешься.
– А если не останусь?
– Я уже сказал. Да, все будет не просто, но ты будешь счастлива.
Она поняла, что больше он ничего не скажет. Пора уходить.
– Спасибо, Алексей.
– Да, тебе пора уходить. Иди и ничего не бойся. Ты – сильная. И очень красивая. И Бог любит тебя.
«Ничего себе, любит», – пронеслось в голове. Алексей тут же парировал:
– ОН всегда испытывает тех, кого любит. Иди, не прощайся, мы еще увидимся.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Ангел моего внука

У нас со старшей дочерью появился ребенок. Написала и сама удивилась, насколько глупо это звучит, но все именно так. Дочь дважды была замужем, но дети как-то не получались. Без всяких серьезных на то причин. Каюсь, я не выдержала и тоже вмешалась, хотя так до конца и не решила для себя, имеет ли право один человек вмешиваться в судьбу другого человека, даже желая ему добра, даже моля Господа, даже просто визуализируя желаемое. Тем более вмешиваться еще на более тонком плане. Надеюсь, меня извиняет то, что желание мое полностью совпадало с желанием дочери. И вот свершилось, Бог послал нам малыша. Мы ждали его легко и весело. Дочь носилась, как угорелая, чувствовала себя прекрасно, по вечерам и выходным приезжала ко мне в деревню и мы подолгу плавали, паслись на огороде, поддерживая достойный уровень гемоглобина у будущей мамы, и ни минуты не сомневались, что малыш родится здоровый, умный, красивый и добрый, несмотря ни на что.
Врач разговаривала с дочерью примерно так:
– На что жалуетесь?
– Ни на что.
– Как себя чувствуете?
– Прекрасно.
– Так, анализы хорошие. Неужели ничего не беспокоит?
– Ничего.
– Тебе рожать через месяц, а ты на каблуках!
– Мне так машину водить привычнее.
– Так ты что, за рулем?
– Ну, да!
– Нужно прекратить немедленно!
– А как я на прием к вам попаду?
– Пешком, полезно очень.
– А я в деревне живу, мне не дойти. А в жару в переполненном автобусе…
– То-то ты такая загорелая. Вредно на солнце-то.
– Вы еще скажите, купаться вредно.
– Уйди с глаз моих!
В последние два месяца она жила у меня, так как в ее квартире шел затяжной ремонт. Ей очень понравился мой диван – совершенно перестал болеть травмированный в детстве позвоночник. Я уж помалкивала, что в диване спрятан энергетический буклет, – не верит она в такие штуки. Жили дружно и боялись одного – что этот ремонт никогда не кончится, а точнее не кончится к родам. А с малышом, все-таки, жить лучше в городе – врачи, аптеки, стиральная машина-автомат, которую мы не можем позволить себе в деревне, так как емкость, в которую сливаются жидкие отходы, будет заполняться быстрее, чем я буду зарабатывать деньги на ее очистку.
За неделю до наших расчетных сроков мы купили с дочерью кроватку и коляску и повезли их в город, чтобы самим фактом их доставки подтолкнуть ремонтников «удвоить усилия втрое». Малярша, дочкина знакомая, очень аккуратная и ответственная, но медлительная женщина, слегка обалдела – она была уверена, что ребенок будет ждать, пока она не вылижет каждый сантиметр и без того уже идеальных стен. Мне пришлось ей объяснить, что ребенок может появиться в любую минуту, но везти его нам некуда – у дочери бесконечный ремонт, а у меня – ее вещи, начиная с тряпок и заканчивая мебелью. Нас поняли и обещали прощальный марш-бросок длиной в неделю. Дочка должна завтра подобрать и привезти колеры, больше ничего, к счастью, не нужно. И она с утра съездила в город, купила и привезла все, что нужно для завершающего этапа ремонта. Вечером, когда я приехала с работы, дочка перед зеркалом укладывала после душа волосы и спокойно рассказывала:
– Набегалась я сегодня, есть хочу, сил нет. Давай скорее ужинать! А то я себя как-то странно чувствую…
– Малыш, у тебя что-нибудь болит?
– Нет, но вот что-то немного мокнет… Чуть-чуть…
– Эй, это не воды ли отходят?
– Вроде, нет, так, по капельке.
– У тебя все собрано?
– Да, вон большой пакет. Мы же давно список составили, все по нему собрано. Думаешь, пора?
– Понятия не имею. Я думала, схватки должны быть. Ты одевайся, а я однокласснику позвоню. Он главврач в роддоме. Жаль, что не в нашем, да и далеко до него очень. Но посоветует, как быть.
Одноклассник снял трубку моментально, выслушал мою сбивчивую речь и скомандовал:
– Немедленно в роддом!
– Поняла, спасибо, все, понеслись.
Мы схватили по бутерброду и запрыгнули в машину. Скорую вызывать было бессмысленно – городская сюда не поедет, а из райцентра в город не повезет, а случай наш – не из самых простых: дочери слегка за тридцать, сама она с наперсток, а малыш – полноформатный. Нет, нужно в город. Мчим по трассе, так ближе. Обычно я езжу другим маршрутом, так как на трассе путаюсь в развязках и не всегда приезжаю, куда собиралась. Но дочь географическим кретинизмом не страдает, поэтому я рулю, а она командует, куда. Меня слегка потряхивает, я вцепляюсь в руль и не отрываю взгляда от дороги. Дочка подшучивает над моей небывалой скоростью – я гоню аж восемьдесят километров, что мне совершенно не свойственно, мы с машинкой тихоходы еще те, больше шестидесяти практически не ездим. До роддома доезжаем меньше, чем за полчаса, больше мне такой рекорд повторить не удастся! И успеваем вовремя – роды начинаются в приемном покое. Мы с дочкой долго ждем, пока за ней спустятся из отделения. Принимающая сестра тоже смешливая, мы хохмим и потешаем себя, ее и еще пару перепуганных женщин с такими же перепуганными мужьями. Сестра долго заполняет бумажки, ее прикалывают наши ответы – и дочкин вес (раза в полтора меньше, чем здесь привыкли), и ее возраст при первой беременности, и мои данные в графе «супруг», и бегающая покурить будущая счастливая бабушка, и содержимое нашего «пакетика», в котором предусмотрено все, кроме одного – половина из необходимого запрещена. Мы, голодные, судорожно давимся запрещенными бананами и хохочем так, будто пришли на КВН. Конечно, этот смех не лишен некоторой нервозности. Я стараюсь поддержать дочь, она – меня. Свою рубашку и халат надеть не разрешают, а в казенные можно вставить двух таких рожениц, и моя хорошенькая, всегда безукоризненно причесанная дочка выглядит забавно и трогательно.
Наконец, она уходит в отделение своим ходом, а я оказываюсь ночью одна в машине. Нужно возвращаться в деревню. Страх наваливается на меня. И все же Бог помогает нам во всем. Машинка на днях отказывалась заводиться, а сегодня – с пол-оборота. Домчались быстро и без приключений. И главное – стоило научиться водить машину хотя бы для того, чтобы однажды успеть привезти дочь в роддом. Почему-то от этой мысли я заплакала. Я сидела и курила, размазывая слезы по лицу, причем и то, и то и другое доставляло мне явное удовольствие. Все-таки иногда нужно и поплакать, что ли мы не женщины?
Так у нас появился Владушек-Оладушек. Что будет мальчик, мы узнали сразу, на первом же УЗИ, и не могли поверить – в нашей семье мальчики рождались раз в сто лет по большому блату! Имя выбирали долго. Две женщины с трудной судьбой перебирали мужские имена:
– Может, Вовка?
– Нет уж, был у меня один Вовка – большой был козел! Может, Сашка?
– Знала я одного Сашку, мудак был первостатейный….
– Серега?
– Да ну! Все Сереги – пьяницы…
И вдруг – озарение:
– Владислав! Знала я одного Владислава, классный был мужик!
– Точно, Влад был замечательный! Кстати, а почему был? Оказывается, слухи о его кончине были несколько преувеличены.
– Ни фига себе! А мы же его помянули…
– Значит, долго жить будет.
– Слушай, а мне нравится. Можно и Владом звать, и Славкой!
– И с моей польской фамилией неплохо сочетается…
Так наш малыш стал Владушком-Оладушком.

Роды были тяжелыми, но все закончилось благополучно. Детская медицина удивила своей бестолковостью и безответственностью. Малыша сильно мучил животик, как и всех новорожденных, да желтушка была немного ярче выражена, чем хотелось бы. Медсестра вместо двух посещений в неделю бывала у нас раз в месяц, а врач – молодая женщина – еще реже, при этом она ни разу не разделась и не переступила порога комнаты, ставя диагнозы, робко выглядывая из прихожей и сверяясь с блокнотом.
Рекомендации сыпались, как из рога изобилия, и если одно лекарство заселяло нужные бактерии в кишечнике малыша, то другое их же убивало. Стоило малышу разреветься у врача, как ему назначались депрессанты, какими мы поили мою престарелую мать в фазе буйного помешательства. Мы стали относиться к ним (и врачам, и лекарствам) настороженно, и не зря. Каждое назначение проверяли через Интернет, начиная с медицинской энциклопедии и заканчивая форумами для молодых родителей. За это время мы отсеяли лекарства, которые запрещены к применению детям до трех лет, отказались от госпитализации, которая сулила нам укольчик, от которого детки могут ослепнуть и оглохнуть, отказались от гипопротекторов, которые уже несколько лет назад были признаны конгрессом неонатологов абсолютно бесполезными для лечения желтушки, и стали пить самый запрещенный препарат – воду.
Это был самый трудный шаг, так как сейчас грудничков категорически запрещено поить водой. Причину никто не объяснял, но молодых мам так на этот счет зомбировали, что переломить эту тенденцию оказалось не так просто. Пришлось раз за разом притаскивать дочери статьи о лечении желтушки, в которых черным по белому опытные врачи, по-видимому, старой формации, писали, что непрямой билирубин выводится из кишечника только при обильном питье, иначе происходит процесс обратного всасывания. Интересно, если по статистике девяносто процентов младенцев родятся с признаками желтушки, то какая сволочь запрещает всех деток поить водой?
Перелопатив всю доступную литературу по вопросу лечения желтушки, мы пришли к выводу, что нам нужно УФО и обильное питье. На вопрос: почему нам назначают скорее вредные, чем полезные препараты, но не назначают УФО, врач спокойно ответила: потому что у нас такой установки нет. Мы обзвонили все магазины медтехники и притащили домой аппарат. К счастью, опробовали его сначала на мне. Эффект был ужасающим. Установка оказалась предназначенной для кварцевания помещений, хотя менеджер уверял, что он вполне годится для наших целей. А мы вовсе и не имели цели сварить ребенка заживо. После скандала и угроз со стороны дочери заведующая магазином медтехники нашла нужный аппарат и заменила предыдущий на другой, предназначенный для людей. Ни врач, ни зав. поликлиникой, ни физиотерапевт не смогли назначить схему лечения, и мы взялись за дело, исходя из соображений логики и здравого смысла. И уже через неделю картина начала меняться на глазах. Малыш шел на поправку без всяких жутких препаратов, как поется в детской песенке: солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!
Когда внуку было около полутора месяцев, дочери на руки попала его медицинская карта. Естественно, мы ее прочитали. Полный восторг. Последний раз я так хохотала на концерте Задорного. Все анкеты, которые заполняются сестрой и врачом по результатам домашних посещений были заполнены на два месяца вперед. Из них следовало, что навещать будущую маму они начали за месяц до родов и нашли условия удовлетворительными, а все нужное – купленным и расставленным по местам. Если учесть, что в квартире шел капитальный ремонт, а все необходимое мы приобрели за день до родов, то понятно, какое доверие вызвали и остальные записи. Среди них попадались перлы типа: «Мать курящая, лактирующая, сосет хорошо, выкуривает до пяти сигарет в день». Похоже, наш малыш как раз подоспел к приходу в медицину поколения, получившего платное образование. Балаган какой-то!
А мы еще раз уверились, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И я стала больше уповать на молитву, чем на медицину. К счастью, никаких органических поражений у нас не было, аппетит был отменным, и беспокоили нас, в сущности, мелочи. Одной из них были приступы икоты, которые могли длиться бесконечно долго. Малыш сидел на ручках и удивленно таращил глаза всякий раз, как кто-то изнутри дергал его за ниточку. Я не могла этого выдерживать и стала обращаться к ангелу моего внука за помощью. Но как это сделать? Ведь силы небесные никогда не вмешиваются, если их не просят, но просить своего ангела может только его подопечный, других он не слышит. А малыш не умеет говорить. Возможно, что ангел сам вмешивается в жизнь младенцев, и в нашем случае именно он отводил от него угрозы неправильного лечения, заставляя нас быть осторожными? Кстати, один ровесник моего внука на нашем участке, маму которого врач приводил нам в пример как не такую строптивую, действительно потерял слух после укола, от которого мы отказались.
А икоту, видимо, ангел за болезнь не считает, и потому не вразумляет нас, как быть. И однажды, изнемогая от сочувствия к малышу, я не выдержала и обратилась к его ангелу: «О, ангел моего внука! Прости меня за нарушение субординации, но мой внук сам пока не может обратиться к тебе, и потому за него прошу я, его бабушка. Пожалуйста, помоги ему избавиться от икоты, она мучает и пугает его! Я знаю, что ты это можешь! Умоляю, помоги! Я верю, что мы оба любим нашего малыша, и ты слышишь меня, и ты поможешь ему!». Икота прошла внезапно, примерно через 1-2 минуты. И с тех пор, как только мне становилось ясно, что она снова прицепилась к нам основательно, я повторяла свою просьбу, и результат приходил всегда примерно через равный промежуток времени. Ну, как можно не испытывать любовь и благодарность к тем, кто приходит на помощь твоему малышу? Спасибо тебе, ангел моего внука! Прими мою любовь!

Дочка на сессии, а я взяла отпуск и сижу с малышом, пока она сдает экзамены. К учебе она относится серьезно, к тридцати годам поняв, что без высшего образования все-таки сложновато. Давно окончив школу и пару колледжей, она опасалась за свои знания и, поступая, сразу подала на платное отделение. В результате набрала баллов в полтора раза больше, чем нужно было для поступления на бюджет, но было уже поздно. Методист, женщина доброжелательная, посоветовала ей попробовать перевестись на бюджет после 1-го курса, когда будет отсев. Действительно, мест освободилось много, но дочку не перевели, так как в летнюю сессию, уже будучи сильно беременной, она получила одну тройку.
Было обидно, но мы решили сделать ставку на эту сессию. После родов мозги приняли исходное состояние, материал стал усваиваться легче, но со временем было туговато, двухмесячный малыш требовал постоянного внимания. Все же она первой успешно сдала все контрольные и неплохо подготовилась. А пока она учится, я играю с Владушкой во все мыслимые и немыслимые игры. У нас с ним очень интересные отношения. Если с мамы он частенько требует таскать его на ручках, то при виде меня он радуется, милостиво позволяет себя взять на руки и потискать, после чего требует положить его на диван и начать «игротеку». Он любит поболтать, и однажды, уже не зная, чем его занять, я начинаю играть с ним в буквы. Я четко, почти на распев, произношу звуки в алфавитном порядке. Он реагирует на звуки по-разному. Некоторым улыбается во всю мордочку, некоторые так пытается повторить, что напрягается всем телом и иногда выдает что-то похожее. Некоторые ему явно не нравятся.
Я вспоминаю занятие по подбору собственной мантры. Мне было очень сложно подобрать набор звуков, который бы идеально, без участия сознания, создавал только мне подходящие вибрации, гармонизирующие меня с вибрациями Вселенной. Что-то, вроде, получилось, но меня это не удовлетворило. И только через пару лет я поняла, что есть обычное слово, произнося которое я всегда испытываю удовольствие и безусловную радость, почти трепет. Тот, кто читал мои предыдущие книги, подумает, что это слово – «Любовь», и будет не прав, хотя это было бы логично. Но логика здесь ни при чем. Не буду называть здесь это кодовое слово, чтобы не навязывать другим результаты своего опыта. Мантру каждый выбирает для себя сам.
И я начинаю свою игру с малышом с начала, запоминая звуки, которые вызывают у него чистый восторг, не замутненный ни сознанием, ни привычкой. В конце пытаюсь вспомнить в алфавитном порядке эти звуки. Получается ряд: «а, и, м, н». Еще ему нравятся буквы «в», «л» и «д», все буквы его имени. Этим буквам он радуется, но тот ряд просто вызывает у него бурный восторг. Я верчу эти «а, и, м, н» в уме не долго – они почти сразу складываются во всеобщую вселенскую мантру – «АМИНЬ». Ничего себе, выбор младенца! Мы играем так много раз, и результат всегда один и тот же. Начинаю по-новому понимать мудрость: «Устами младенца глаголет истина».
Дочка приходит с последнего экзамена расстроенная, получила трояк, а это чревато тем, что ее опять не переведут на бюджет. Владушкин папа (так иногда бывает, что мужа нет, а папа у ребенка есть) ее успокаивал, как мог. Ее учебу оплачивает он, и его утешение для нас очень важно, самим нам не справиться. И все же уповать только на него, человека доброго и надежного, но не молодого и не совсем здорового, да еще в обстановке экономического кризиса, для нас несколько неловко. Дочка решается:
– Пойду-ка я завтра к декану. Авось, выгорит.
– А мне завтра на работу, а Владушку куда?
– С ним пойду. Методистка сказала, что мне замдекана в том семестре отказал, а потом такой сброд перевели, что мама дорогая! И к нему, говорит, не ходи больше, он жлоб порядочный, иди к декану. Мест бюджетных полно освободилось, все равно их займут. А у декана у самого малыш, он понимает, как с ними не просто. Пойду.
– А, и правда, давай попробуем!
Вечером заезжаю к ним, я уже знаю, что все получилось, но жажду подробностей.
– Мам, все было так просто! Влад всем улыбался во всю рожицу, будто понимал серьезность момента. Декан даже не спросил, как именно я сдала сессию: все сдала? Все. А места есть? Говорю, что были. Он тут же позвонил, уточнил и подписал заявление. И все!
– Вот здорово! Ай, да внучек!
– Это точно, его заслуга.
– Доча! Запиши куда-нибудь для истории: свои первые четверть миллиона он заработал в три месяца!
– Ой, правда! Я-то думала про следующий платеж, а с учетом постоянного удорожания за всю учебу так и выходит! Ничего себе! А проектик-то себя уже окупил!
Мы радостно хохочем весь вечер, гора свалилась с плеч! И, конечно, мы не сомневаемся, что улыбка нашего малыша стоит таких денег!
Когда я была моложе и многого не понимала, я не знала одной мудрости: если Бог посылает ребенка, то он дает и средства его вырастить! И сейчас я очень остро это чувствую – удача и везение повсюду сопровождают нас! Сопровождают с того самого момента, когда мы узнали, что Бог смилостивился над нами и послал нам это чудо!
Иногда мне очень хочется посмотреть ауру своего внука, но я боюсь: а вдруг я нанесу своим пристальным разглядыванием ему какой-нибудь вред? По ощущениям, не связанным с визуальным наблюдением его ауры, мне кажется, что она прекрасна, сильна и чиста – в его присутствии у меня проходит головная боль, перестает ныть голодный желудок и совершенно исчезает усталость. Или это делает любовь?
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Танцующий лес

Мы уже второй день на даче у моих будущих родственников. Потрясающая семья, такое впечатление, что мы знаем друг друга очень давно. Мне с ними уютно, но хочется подольше побыть с дочерью. И мы вдвоем ходим туристическими тропами, проходя один маршрут до обеда, а другой – во второй половине дня. Куршская коса производит совершенно сказочное впечатление. Я думала, что таких мест давно нет на земле. Полоса суши шириной в несколько километров между морем и заливом устроена очень рационально, но вмешательства человека в природу почти не заметно. Люди только укрепляют и поддерживают то, что было создано без их участия. К берегу моря через песчаные дюны ведут деревянные ступени, такими же деревянными настилами отмечены туристические тропы, ведущие к самым живописным уголками заповедника. По центру косы проложена вполне пригодная асфальтированная дорога.
По обеим сторонам дороги тянутся полосы деревьев, в основном это – сосны. С одной стороны косы, на морском побережье, дует мощный ветер, поднимая волны и шлифуя песок; с другой стороны, за полосой леса, небольшие, по уральским меркам, озера, отделяемые лишь неширокой песчаной полосой от спокойной глади морского залива. В лесу семейками бегают полосатые кабанчики, над гладью воды кружатся чайки, белые лебеди неспешно скользят по поверхности озер и – о чудо! – морского залива. Оказывается, вода в заливе из-за огромного количества впадающих в него ручейков и речушек почти пресная, поэтому и рыбы, и птицы там встречаются как морские, так и речные.
Туристам запрещено сходить с маршрутов, так как массовые гуляния по дюнам могут привести к их осыпанию, что, в свою очередь, может нарушить экологическое равновесие этого дивного уголка природы. К тому же туристы спешат на свои автобусы и держатся стайками. Поэтому, когда в конце каждой экскурсии, к которой мы пристраиваемся просто послушать экскурсовода, мы, осторожно ступая, спускаемся к заливу, никого нет рядом. Бродить по заповеднику, где угодно, разрешается только жителям деревенек, разбросанных по косе в нескольких километрах друг от друга. Мы гостим в самой дальней, за ней Россия заканчивается и начинается Литва.
Я буквально пожираю глазами бесконечную гладь залива, душа наполняется восторгом перед девственным величием природы. Конечно, впечатление усиливается пустынностью берега и всяким отсутствием признаков человеческой деятельности на воде – нигде не видно ни корабля, ни рыбацкой лодки, ни загорающих туристов. Мне кажется, я узнаю эти места. Дочка смеется.
– Именно в этом месте меня тоже посетило такое же ощущение. И я вспомнила.
– Мне нечего вспоминать, я никогда здесь не была.
– Я тоже. Думай, ну?
– О, Боже! Да это же пейзаж с фотообоев в твоей комнате!
– Точно! Один в один. Я тогда, в магазине, не могла оторвать глаз от этой картинки. А потом, когда мы оклеили стену напротив окна, я подолгу смотрела на легкие волны, чаек, кружащих над ними, солнце, едва освещающее берег сквозь уплывающие облака, и кустики сухой травы на серо-коричневой полосе песка. Пейзаж манил и завораживал. Я не знала такого моря, и эта неизвестность манила меня, мне казалось, что это – не картина вовсе, что в любой момент я могу сделать шаг вперед и оказаться на этом берегу.
– И ты его сделала.
–Да, я сделала шаг в неизвестность и оказалась именно на этом берегу. Странно. Ведь я раньше видела только южные моря, и их экзотическая роскошь пленяла меня, но жить бы там я не хотела. А тут увидела это место, будто шагнула из своей детской, и поняла: это – мое.
– Я понимаю. Ты просто намечтала место, в которое тебя должна была привести судьба. Помнишь, когда мы увидели наш будущий дом, я тоже была поражена – все вокруг было таким, каким я представляла. И ты поддержала меня, хотя тебе это было не сильно надо. Сейчас я понимаю, что тогда ты сделала это ради меня.
– Не выдумывай, мне там тоже было очень хорошо!
Но по едва уловимому выражению глаз человека, которого застали в тот момент, когда он прятал под елкой подарок, я поняла, что была права. Тот наш демарш из третьей столицы в деревню был сделан только ради меня, но мне в этом никогда не признаются. Сердце мое переполнилось любовью.
И вот наш последний поход, самый дальний. Завтра мне улетать. Наш путь лежит в «танцующий лес». Нас повезла на машине будущая свекровь, Ирина. Ей порядком надоело торчать у плиты, она уже давно не выходила за пределы своего ухоженного, ею же спланированного и ее же руками возделанного экзотического кусочка земли с невероятными цветами, идеально подстриженными газонами и крошечным искусственным прудиком, покрытым огромными листьями неизвестных мне водорослей.
Я уже видела на фотографиях и в недавно прошедшем на экранах фильме «Бухта страха» странный лес, все деревья в котором имели удивительно причудливые формы. Никто не знает до сих пор, по какой причине стволы практически всех деревьев в этом лесу закручены самым невероятным образом. Есть несколько теорий, одна из которых сводится к геомагнитной аномалии. Модно, но весьма туманно. Слова есть, а объяснения нет. Любая загадка манит, и не поехать туда было просто невозможно.
И вот я вижу это своими глазами. Недоумение растет во мне. Ладно, если бы в лесу было с десяток таких деревьев, но несколько квадратных километров, засаженных деревьями самого невероятного вида, производят странное впечатление. Без сомнения, это – одно из чудес света. Загадочное и необъяснимое. Глаза разбегаются, хочется подойти к каждому стволу и потрогать каждое дерево. Этот странный участок со всех сторон отделен дорожками, по другую сторону которых растут совершенно нормальные деревья. Стоишь на дорожке и удивляешься: с одной стороны – сплошная витиеватость, с другой – прямые, как и положено, сосновые стволы, кажущиеся еще более прямыми в сравнении со своими «потусторонними» братьями. Королевство кривых зеркал, да и только. Сказка. По ассоциации всплывают слова из другой сказки: «Глазами главное не увидишь, зорко одно лишь сердце».
Я медленно подхожу к ближайшему закрученному в спираль стволу. Закрываю глаза и протягиваю к нему открытые ладони. Шаг, еще шаг, – и я натыкаюсь на стену, она упругая и теплая, я не пытаюсь пройти сквозь нее, я вожу руками по ее поверхности. Она округлая, живая, вибрирующая и одновременно двигающаяся. Я ввожу правую руку в этот сгусток энергии, почти в центр, и рука моя начинает совершать вращательные движения по часовой стрелке параллельно земле, но не абсолютно параллельно, а немного то опускаясь, то поднимаясь вверх. Я уже не помню точно форму дерева, к которому приблизилась, и не знаю, в какой точке нахожусь. Я открываю глаза. Рука моя зависла точно над центром тройной спирали, заканчивающейся торчащей с одного бока абсолютно прямой частью ствола. Именно в этом месте моя рука, описывающая круги, стремилась вверх, но снова опускалась ниже, увлекаемая неведомой силой в энергетическую воронку. Всплыло слово водоворот, я попыталась создать по аналогии энерговорот, и улыбнулась. Что-то это мне напоминало. Я снова закрыла глаза, и память тела услужливо напомнила мне, когда я испытывала похожее ощущение. Когда я пыталась научиться ощущать границы энергетического поля человека и помещала руку у кого-нибудь над головой, то ее тоже постепенно втягивало в энергетическую воронку. Величина воронки, сила, скорость и направление вращения было у всех разное, как разным оно было и у деревьев в этом лесу. Странная энергетика была у этих деревьев. Я еще не поняла, как она влияет на меня, очень уж разной была она у каждой сосны. Но у каждого из деревьев, к которым я подходила, поле – большое, упругое и колышущееся снаружи, – изнутри закручивалось воронкой, причем иногда этот энергетический вихрь шел сверху и уходил в землю, а иногда бил из земли и уходил ввысь. Жаль, что вокруг было так много людей, заниматься опытами было несколько неловко, да и не хотелось, чтобы будущая родня приняла меня за сумасшедшую.
И все же я немного вовлекла и Ирину, и дочку в свои занятия. Сначала мы пролезли вместе с ликующей толпой в отверстие, образующееся стволом дерева, завалившегося набок и образовавшего один виток спирали, но не параллельно земле, а вертикально к ней. И поле здесь было иным, оно вращалось в другой плоскости, втягивая и унося энергию ни вверх, ни вниз, а просто вдаль. Интересно, что люди влезали в эту дыру, а точнее, вползали в нее на животе, именно в направлении энергетического потока, а не против него. Считается, что у того, кто пролезет в это отверстие, пройдут все болезни. Не знаю, у меня ничего не болит, но я тоже пролезла. Так, для профилактики, и ничего не поняла. Да, я в потоке, но в каком? Полезна ли мне эта воронка или нет? Слишком шумно, слишком быстро все происходит, все жаждут исцеления. Ну, какой же дистрофик откажется от бесплатной операции липосакции? Мы не исключение.
Я тяну своих спутниц подальше от дерева-целителя. Нахожу закрученный ствол без особых раздвоений и наростов, просто спираль у самой земли, и прощу их по очереди встать внутрь этой спирали, закрыть глаза и прислушаться к ощущениям. Дочь сразу улавливает то же, что и я. Ирина сомневается, но ей кажется, что она слабеет. Дочка кивает. Она не просто чувствует слабость, у нее кружится голова. А меня еще и подташнивает.
Потом я нахожу другое дерево в стороне от толпы. Его спирали начинаются выше, на уровне пояса. Внутри очень удобно стоять, облокотившись на последнюю спираль, приходящуюся на уровень лопаток. Слабость уходит, энергия бьет здесь из земли, давая силу. Я прошу своих спутниц постоять внутри. Дочка чувствует себя «очухавшейся», а Ирина через минуту заявляет, что ей страшновато, через нее идет какой-то поток, и она не знает, что с этим делать. Я смеюсь:
– Расслабься и получай удовольствие.
– Ну тебя, я серьезно! Я чувствую что-то непривычное, оно входит в меня. Все, я вылезаю.
– Конечно, вылезай, если тебе это неприятно. Но если серьезно – запомни это дерево. Будут проблемы со здоровьем – приходи именно сюда. Не то, в которое все лезут, про то я не все поняла, а именно это – лечит.
– Так, может, они здесь все лечат?
– Все, но по-разному. Это лечит тело. Энергия идет из земли, а вибрации земли сонастраивают твой организм с определенной частотой. Так многие целители лечат – они просто вибрируют в унисон с землей и передают эти вибрации пациенту, пытаясь и его уровень вибраций сровнять с уровнем вибрации Земли.
Дочка сразу поняла, что я хотела сказать:
– То есть причина болезней в нарушении гармонии с Землей?
– Я не медик, но мне кажется, что в этом – одна из причин.
Ирина тоже отнеслась к моим словам вполне серьезно:
– Нужно запомнить это дерево. А остальные?
– Помните то дерево, внутри которого мы ощутили слабость? Там все наоборот. Энергия идет сверху вниз.
– Это что, вредно? – забеспокоилась Ирина.
– Не знаю, могу только догадки высказывать. Сверху идет космическая энергия. Она проходит сквозь человека и уносит в своем потоке дурную энергию из человека, замещая ее на свою космическую энергию. А дурная энергия, то есть злоба, гнев, и прочая дрянь уходит в землю и там перерабатывается в положительную земную энергию. Земля-то – часть Вселенной, она тоже должна находиться в гармонии со своим целым. А под нами что-то вроде лаборатории по переработке энергии.
Я уже шутила, потому что не на все вопросы у меня есть ответы.
Дочка опять поняла больше, чем я сказала:
– Мам, получается, что те деревья, у которых поток идет сверху вниз, лечат душу, унося из нас всякую дрянь, а те, у которых энергия идет из земли вверх, лечат тело?
Ирина присоединилась:
– Значит, нужно, чтобы исцелиться, и там и там стоять?
– Скорее всего, да. Ведь наше тело – часть Земли, а наша душа – часть Вселенной. И, чтобы быть здоровым, не нужно нарушать гармонию по всей линии Земля – Человек – Вселенная. Реально все гораздо сложнее. Это я пытаюсь своими словами высказать слишком сложное.
Дочка хмыкнула:
– Ликбез для неграмотных.
Я парировала:
– Кто бы говорил! Да ты больше моего знаешь, изначально, от рождения. Просто ты молода, и тебя пока волнуют более земные проблемы, а мы уже на полпути, правда, Ирина?
– Это если повезет!
Дочка не выдержала:
– Эй, прекратите упаднические разговоры!
– Ладно, не волнуйся! Я собираюсь жить долго и счастливо и умереть здоровой тогда, когда захочу. Я тут недавно зубы вставляла, врач, мужик такой здоровенный, сильно удивился. Он мне пытался втюхать керамику, а я прочитала, что у нее срок службы – полтора года. Может, конечно, и дольше простоять, но не факт. И дорого очень. Я ему и вылепила: доктор, я собираюсь жить долго, так уж давайте мне что-нибудь покрепче и понадежней! Он засмеялся: впервые такой подход вижу! Обычно женщины просят красиво и незаметно. А я свое – мне, пожалуйста, на всю жизнь, а жить я собираюсь долго и, желательно, больше к вам не обращаясь. Ладно, говорит, сделаем на века! Так что сошлись на металлических мостах.
Мы посмеялись. Уже почти дойдя до машины, дочка снова вернулась к теме танцующего леса:
– Слушайте, а вы как? У меня все еще голова кружится.
– А у меня слабость, – добавила Ирина.
– Мне тоже плоховатенько. Будто на мне пахали.
– Наверное, мы хорошо разрядились, но не достаточно зарядились, – высказала предположение дочь.
– Наверное, много дури накопили, а сейчас ее вынесло, мы и ослабли, – подхватила полусерьезно я.
– Да это нас с голода мутит, – забеспокоилась Ирина, – я вместо того, чтобы готовить, гуляю себе…
– И очень хорошо! Мы сейчас такой аппетит нагуляли, что съедим хоть что, проблем меньше.
Дочка была права, аппетит мы нагуляли отменный.
И только через сутки, оказавшись дома, я заметила, что от моей руки, подносимой к лампе дневного света, не происходит обычного ранее мерцания лампы до ее включения в розетку. Ну, и вымоталась, – подумала я, засыпая. Но прошло около двух месяцев, пока от приближения моей руки снова начала мерцать выключенная лампа дневного света.

https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Кафедральный собор

Мой насыщенный жизненный график практически не позволяет мне ездить в отпуск, и когда подруга говорит мне: «Я два года в отпуске не была!», я смеюсь про себя, пытаясь вспомнить, когда я была в отпуске последний раз. И отвечаю себе словами героини Елены Степаненко: «последний раз – никогда!».
И все же я вырывлась на несколько дней к младшей дочери в Калининград. Она уехала туда весной за любимым человеком, против чего мне нечего было возразить, но я так скучаю по ней! С трудом набрала на поездку денег, выкручиваясь между кредитами за дом, за газ и за машинку, которую пришлось взять взамен так не кстати развалившейся предшественницы.
Мы гуляем с дочкой по городу, и радость переполняет меня. Дочка рядом, город производит прекрасное впечатление чистотой и ухоженностью. В каждой клумбе, в каждом сквере все дышит любовью жителей к своему городу. Старинные прусские улочки, на которых каждый особнячок утопает в зелени, соседствуют с чисто советским архитектурным минимализмом. И все же убожества почти не чувствуется, природные красоты сглаживают все противоречия: по зеленоватой глади реки плавают уточки, вдоль улиц незнакомой листвой шелестят каштаны. Мы медленно бродим по набережной, катаемся на речном трамвайчике, и часам к четырем доходим до острова Канта. Дочь ведет меня в Кафедральный собор, который не так давно отреставрирован, и рассказывает мне:
– В нем два органа. Один, более поздний, поменьше, он давно играет. Но в прошлом году отреставрировали старинный орган, он самый большой в Европе, в войну был разрушен. Сейчас там концерты по вторникам и четвергам, сегодня как раз четверг. Может, попадем.
Мы подходим ближе и видим афишу. Концерты, действительно, по вторникам и четвергам, но в 11 и 14. А сейчас уже 16. Мы слегка расстроены, но собор так великолепен, что мы все равно идем в кассу, чтобы взять билет и просто посмотреть его изнутри. И тут – такое везение! Кассир сообщает нам, что через пять минут состоится дополнительный концерт, так как из Москвы приехал известный органист. Здорово! У нас еще есть несколько минут, чтобы оглядеться. Не очень большой зал с невероятно высокими сводами почти полон, человек двести рассаживаются по местам. Это – такие же везунчики, как и мы. Если бы не дополнительный концерт, то мы вряд ли смогли бы купить билеты, даже если бы пришли вовремя. Орган располагается намного выше нас, на антресолях. Вся стена перед нами, фактически скрывающая исполнителя, представляет собой жанровую сценку: ангелы от младенцев до юношей играют на различных музыкальных инструментах. Они пока неподвижны. Я говорю дочке:
– Знаешь, я смотрела трофейный немецкий фильм, старый, довоенный еще, так там все эти фигурки двигались!
– Не может быть! И так реставрация в копеечку влетела, вряд ли дело дошло до столь тонких деталей! Механизм-то, наверное, сложный!
– А впечатляет, правда? Меня всегда влекут изображения ангелов в любой форме, а тут такое! Взгляд не могу отвести.
В небольшом просвете балюстрады показался исполнитель – молодой армянин лет тридцати. Я почти не разобрала слов. Эхо разносило звуки, они отталкивались от стен, возвращаясь к нам снова. Я наклонилась к дочери:
– Малыш, ты поняла, что будут исполнять?
– Я разобрала только фамилию Баха.
– А я Генделя. Ну, в конце концов, главное не автор, главное – музыка.
Пока не взят первый аккорд, я настраиваюсь на восприятие. Я кладу руки на колени ладонями вверх, дочка смотрит на меня вопросительно. Я шепчу:
– Музыка – это вибрации, а вибрации так лучше воспринимать.
Она делает то же самое. В моей полной забот и радостей жизни почти нет места живой музыке – только диски. А мне так давно хотелось попасть на концерт классики, в последнее время мне стало казаться, что я, возможно, уже смогу что-нибудь почувствовать, несмотря на полную музыкальную безграмотность и отсутствие музыкального слуха.
Первые ноты взорвали все вокруг. Бах. Интересно, это фамилия или псевдоним? Стыдно быть такой неграмотной. Но если псевдоним, то очень точный. Сплошные всполохи, вспышки, взрывы и удары молний. Что-то слишком мощное и громкое для меня. Я прислушалась к себе. Вибрации буквально выворачивали наизнанку. Меня била крупная дрожь (надеюсь, никто этого не замечает, – пронеслось в голове). О чем так агрессивно и мощно рассказывает эта музыка?
Я закрыла глаза и попыталась увидеть картинку внутренним зрением. Какова ее цветовая гамма? Я снова погрузилась в себя, пытаясь соотнести вибрации с цветом, но видела лишь вспышки – одна ярче другой. Через абсолютную тьму пробивались всполохи – от розовых до красных, вспышки – от золотистых до огненного, всепоглощающего пламени, выжигающего меня изнутри. Если бы не величие момента, я бы охарактеризовала свое состояние просто: меня колбасило. Я попыталась понять не чувствами, а рассудком, что означает это слияние вибраций и цветов, и ответ пришел ниоткуда: один из опусов повествовал о создании Вселенной Творцом. Вряд ли речь шла о большом взрыве, хотя внешне музыка ему вполне соответствовала. Скорее, бьющая через края безбрежной тьмы и первородного хаоса энергия любви и созидания творца, победно завершающего свое великое дело материализации нашей Вселенной. Второй опус был немного спокойнее, как будто Господь наблюдал за делом рук своих, то радуясь, глядя на царящую во Вселенной любовь, то гневясь безмерно на воюющие друг с другом народы. Нет, не народы. Война миров, не больше, не меньше. И в следующем опусе (не знаю, фуге ли, или мессе) Гнев Богов достиг такого накала, что Вселенная содрогнулась в предчувствии конца. Я сжала ладони и открыла глаза. Я больше не хотела это воспринимать, как не хотела бы присутствовать при конце света.
Последние аккорды я уже не пропускала через себя. Я просто наблюдала обычным человеческим зрением за реакцией зала. Неужели только я испытала такой ужас, что не смогла дослушать? Я слегка скосила взгляд. Сидящие впереди в крайних справа креслах были видны мне на фоне почти белой стены. Чувствительное боковое зрение услужливо зафиксировало свет над седой головой пожилого слушателя. Свет этот, диаметром около полуметра, дрожал и менял очертания – он то вспыхивал ярче и большим золотистым шаром окутывал голову старика, то вдруг тускнел и съеживался, когда очередной музыкальный удар обрушивался на его голову. Бедный, он был также восприимчив, он также не знал, куда спрятаться от гнева Богов! Моих, в самом зачаточном состоянии способностей, оказалось достаточно, чтобы увидеть его смятение. Музыка стихла, и свечение вокруг его головы стало обычным ореолом, который есть у каждого из нас. Рассеянным и едва заметным.
Исполнитель дал нам минутную передышку. И хорошо. Пожалуй, Бах – не для меня. Он слишком божественен и слишком напорист. Эдакое Вселенское добро, которое агрессивно вбивается молотом в мою неподготовленную душу. Дуализм, закон единства и разделения, порядок, возникающий из хаоса и поддерживаемый железной рукой. Многовато для меня. Видать, не доросла.
Музыка автора, так и оставшегося для меня неизвестным, полностью восстановила мои силы. Это была чудесная и простая музыка, не претендующая на Вселенские масштабы. Вибрации, сходные с теми, которые я ощущаю в ответ на любовь, посылаемую мною матери-земле, полностью восстановили утраченные силы и вернули умиротворение. Я закрыла глаза и раскрыла ладони навстречу музыке. Земной день от рассвета до заката понесся перед моим взором. Скромность полей и величие гор, мощь океана и журчание ручейка – все было близко мне и не вызывало отторжения. Любовь земная наполнила каждую клетку, музыкальные вибрации попали в резонанс с основными, доминирующими вибрациями моего организма. Меня уже не трясло, меня покачивало, баюкало и ласкало. Эта музыка могла бы стать музыкой для моих медитаций. Здорово исполнитель составил концерт. После разрушительных (для меня) ударов Баха нужна была именно такая музыка. И все же в ней чего-то не хватало. Не дотягивала она до Вселенских масштабов Баха.
И вдруг – волшебство, невероятное попадание в цель, полное соответствие моим ожиданиям. Гендель. Я просто знала это, хотя никогда его не слышала. Бесконечная и загадочная Вселенная посылала мне свою любовь. Любовь творца была безусловной, она пронизывала насквозь, наполняя живительной силой каждую клетку и исцеляя недуги. Отец небесный, любящий и не осуждающий, смотрел на землю с отеческой улыбкой, даря свое благословение всем – рыбам и птицам, грешникам и праведникам. Благоговение наполняло душу, слезы счастья готовы были брызнуть из глаз. Это был мой Бог, любящий и прощающий, моя музыка – исцеляющая и очищающая душу.
Я почувствовала легкий толчок в бок и посмотрела на дочь. Та молча подняла глаза. Я сделала то же самое и перестала дышать: ангелы наверху двигались и играли на своих инструментах. Мальчик-подросток с курчавыми золотыми волосами играл на трубе, крошечные ангелочки выводили свои партии на флейтах, а юная полуобнаженная дева перебирала струны арфы. Конечно, сейчас я описываю общее впечатление, а не реальные детали. А впечатление было одно – нет никакого исполнителя, это ангелы играют нам божественную музыку любви к человеку. Ко мне, к моей дочери, к тому старику справа от меня… Кстати, как он там? Я взглянула краем глаза и обомлела – голубое сияние играло у него над головой. Он тоже купался в любви. Он принимал любовь и излучал ее. Как жаль, что концерт заканчивается, как жаль, что моих способностей не хватило, чтобы увидеть смену аурических цветов у всех слушателей! У всех людей на земле! Ой, а ведь я не умею видеть глазами ауру в цвете… Или все-таки немножко могу?
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/