Ангел моего внука
У нас со старшей дочерью появился ребенок. Написала и сама удивилась, насколько глупо это звучит, но все именно так. Дочь дважды была замужем, но дети как-то не получались. Без всяких серьезных на то причин. Каюсь, я не выдержала и тоже вмешалась, хотя так до конца и не решила для себя, имеет ли право один человек вмешиваться в судьбу другого человека, даже желая ему добра, даже моля Господа, даже просто визуализируя желаемое. Тем более вмешиваться еще на более тонком плане. Надеюсь, меня извиняет то, что желание мое полностью совпадало с желанием дочери. И вот свершилось, Бог послал нам малыша. Мы ждали его легко и весело. Дочь носилась, как угорелая, чувствовала себя прекрасно, по вечерам и выходным приезжала ко мне в деревню и мы подолгу плавали, паслись на огороде, поддерживая достойный уровень гемоглобина у будущей мамы, и ни минуты не сомневались, что малыш родится здоровый, умный, красивый и добрый, несмотря ни на что.
Врач разговаривала с дочерью примерно так:
– На что жалуетесь?
– Ни на что.
– Как себя чувствуете?
– Прекрасно.
– Так, анализы хорошие. Неужели ничего не беспокоит?
– Ничего.
– Тебе рожать через месяц, а ты на каблуках!
– Мне так машину водить привычнее.
– Так ты что, за рулем?
– Ну, да!
– Нужно прекратить немедленно!
– А как я на прием к вам попаду?
– Пешком, полезно очень.
– А я в деревне живу, мне не дойти. А в жару в переполненном автобусе…
– То-то ты такая загорелая. Вредно на солнце-то.
– Вы еще скажите, купаться вредно.
– Уйди с глаз моих!
В последние два месяца она жила у меня, так как в ее квартире шел затяжной ремонт. Ей очень понравился мой диван – совершенно перестал болеть травмированный в детстве позвоночник. Я уж помалкивала, что в диване спрятан энергетический буклет, – не верит она в такие штуки. Жили дружно и боялись одного – что этот ремонт никогда не кончится, а точнее не кончится к родам. А с малышом, все-таки, жить лучше в городе – врачи, аптеки, стиральная машина-автомат, которую мы не можем позволить себе в деревне, так как емкость, в которую сливаются жидкие отходы, будет заполняться быстрее, чем я буду зарабатывать деньги на ее очистку.
За неделю до наших расчетных сроков мы купили с дочерью кроватку и коляску и повезли их в город, чтобы самим фактом их доставки подтолкнуть ремонтников «удвоить усилия втрое». Малярша, дочкина знакомая, очень аккуратная и ответственная, но медлительная женщина, слегка обалдела – она была уверена, что ребенок будет ждать, пока она не вылижет каждый сантиметр и без того уже идеальных стен. Мне пришлось ей объяснить, что ребенок может появиться в любую минуту, но везти его нам некуда – у дочери бесконечный ремонт, а у меня – ее вещи, начиная с тряпок и заканчивая мебелью. Нас поняли и обещали прощальный марш-бросок длиной в неделю. Дочка должна завтра подобрать и привезти колеры, больше ничего, к счастью, не нужно. И она с утра съездила в город, купила и привезла все, что нужно для завершающего этапа ремонта. Вечером, когда я приехала с работы, дочка перед зеркалом укладывала после душа волосы и спокойно рассказывала:
– Набегалась я сегодня, есть хочу, сил нет. Давай скорее ужинать! А то я себя как-то странно чувствую…
– Малыш, у тебя что-нибудь болит?
– Нет, но вот что-то немного мокнет… Чуть-чуть…
– Эй, это не воды ли отходят?
– Вроде, нет, так, по капельке.
– У тебя все собрано?
– Да, вон большой пакет. Мы же давно список составили, все по нему собрано. Думаешь, пора?
– Понятия не имею. Я думала, схватки должны быть. Ты одевайся, а я однокласснику позвоню. Он главврач в роддоме. Жаль, что не в нашем, да и далеко до него очень. Но посоветует, как быть.
Одноклассник снял трубку моментально, выслушал мою сбивчивую речь и скомандовал:
– Немедленно в роддом!
– Поняла, спасибо, все, понеслись.
Мы схватили по бутерброду и запрыгнули в машину. Скорую вызывать было бессмысленно – городская сюда не поедет, а из райцентра в город не повезет, а случай наш – не из самых простых: дочери слегка за тридцать, сама она с наперсток, а малыш – полноформатный. Нет, нужно в город. Мчим по трассе, так ближе. Обычно я езжу другим маршрутом, так как на трассе путаюсь в развязках и не всегда приезжаю, куда собиралась. Но дочь географическим кретинизмом не страдает, поэтому я рулю, а она командует, куда. Меня слегка потряхивает, я вцепляюсь в руль и не отрываю взгляда от дороги. Дочка подшучивает над моей небывалой скоростью – я гоню аж восемьдесят километров, что мне совершенно не свойственно, мы с машинкой тихоходы еще те, больше шестидесяти практически не ездим. До роддома доезжаем меньше, чем за полчаса, больше мне такой рекорд повторить не удастся! И успеваем вовремя – роды начинаются в приемном покое. Мы с дочкой долго ждем, пока за ней спустятся из отделения. Принимающая сестра тоже смешливая, мы хохмим и потешаем себя, ее и еще пару перепуганных женщин с такими же перепуганными мужьями. Сестра долго заполняет бумажки, ее прикалывают наши ответы – и дочкин вес (раза в полтора меньше, чем здесь привыкли), и ее возраст при первой беременности, и мои данные в графе «супруг», и бегающая покурить будущая счастливая бабушка, и содержимое нашего «пакетика», в котором предусмотрено все, кроме одного – половина из необходимого запрещена. Мы, голодные, судорожно давимся запрещенными бананами и хохочем так, будто пришли на КВН. Конечно, этот смех не лишен некоторой нервозности. Я стараюсь поддержать дочь, она – меня. Свою рубашку и халат надеть не разрешают, а в казенные можно вставить двух таких рожениц, и моя хорошенькая, всегда безукоризненно причесанная дочка выглядит забавно и трогательно.
Наконец, она уходит в отделение своим ходом, а я оказываюсь ночью одна в машине. Нужно возвращаться в деревню. Страх наваливается на меня. И все же Бог помогает нам во всем. Машинка на днях отказывалась заводиться, а сегодня – с пол-оборота. Домчались быстро и без приключений. И главное – стоило научиться водить машину хотя бы для того, чтобы однажды успеть привезти дочь в роддом. Почему-то от этой мысли я заплакала. Я сидела и курила, размазывая слезы по лицу, причем и то, и то и другое доставляло мне явное удовольствие. Все-таки иногда нужно и поплакать, что ли мы не женщины?
Так у нас появился Владушек-Оладушек. Что будет мальчик, мы узнали сразу, на первом же УЗИ, и не могли поверить – в нашей семье мальчики рождались раз в сто лет по большому блату! Имя выбирали долго. Две женщины с трудной судьбой перебирали мужские имена:
– Может, Вовка?
– Нет уж, был у меня один Вовка – большой был козел! Может, Сашка?
– Знала я одного Сашку, мудак был первостатейный….
– Серега?
– Да ну! Все Сереги – пьяницы…
И вдруг – озарение:
– Владислав! Знала я одного Владислава, классный был мужик!
– Точно, Влад был замечательный! Кстати, а почему был? Оказывается, слухи о его кончине были несколько преувеличены.
– Ни фига себе! А мы же его помянули…
– Значит, долго жить будет.
– Слушай, а мне нравится. Можно и Владом звать, и Славкой!
– И с моей польской фамилией неплохо сочетается…
Так наш малыш стал Владушком-Оладушком.
Роды были тяжелыми, но все закончилось благополучно. Детская медицина удивила своей бестолковостью и безответственностью. Малыша сильно мучил животик, как и всех новорожденных, да желтушка была немного ярче выражена, чем хотелось бы. Медсестра вместо двух посещений в неделю бывала у нас раз в месяц, а врач – молодая женщина – еще реже, при этом она ни разу не разделась и не переступила порога комнаты, ставя диагнозы, робко выглядывая из прихожей и сверяясь с блокнотом.
Рекомендации сыпались, как из рога изобилия, и если одно лекарство заселяло нужные бактерии в кишечнике малыша, то другое их же убивало. Стоило малышу разреветься у врача, как ему назначались депрессанты, какими мы поили мою престарелую мать в фазе буйного помешательства. Мы стали относиться к ним (и врачам, и лекарствам) настороженно, и не зря. Каждое назначение проверяли через Интернет, начиная с медицинской энциклопедии и заканчивая форумами для молодых родителей. За это время мы отсеяли лекарства, которые запрещены к применению детям до трех лет, отказались от госпитализации, которая сулила нам укольчик, от которого детки могут ослепнуть и оглохнуть, отказались от гипопротекторов, которые уже несколько лет назад были признаны конгрессом неонатологов абсолютно бесполезными для лечения желтушки, и стали пить самый запрещенный препарат – воду.
Это был самый трудный шаг, так как сейчас грудничков категорически запрещено поить водой. Причину никто не объяснял, но молодых мам так на этот счет зомбировали, что переломить эту тенденцию оказалось не так просто. Пришлось раз за разом притаскивать дочери статьи о лечении желтушки, в которых черным по белому опытные врачи, по-видимому, старой формации, писали, что непрямой билирубин выводится из кишечника только при обильном питье, иначе происходит процесс обратного всасывания. Интересно, если по статистике девяносто процентов младенцев родятся с признаками желтушки, то какая сволочь запрещает всех деток поить водой?
Перелопатив всю доступную литературу по вопросу лечения желтушки, мы пришли к выводу, что нам нужно УФО и обильное питье. На вопрос: почему нам назначают скорее вредные, чем полезные препараты, но не назначают УФО, врач спокойно ответила: потому что у нас такой установки нет. Мы обзвонили все магазины медтехники и притащили домой аппарат. К счастью, опробовали его сначала на мне. Эффект был ужасающим. Установка оказалась предназначенной для кварцевания помещений, хотя менеджер уверял, что он вполне годится для наших целей. А мы вовсе и не имели цели сварить ребенка заживо. После скандала и угроз со стороны дочери заведующая магазином медтехники нашла нужный аппарат и заменила предыдущий на другой, предназначенный для людей. Ни врач, ни зав. поликлиникой, ни физиотерапевт не смогли назначить схему лечения, и мы взялись за дело, исходя из соображений логики и здравого смысла. И уже через неделю картина начала меняться на глазах. Малыш шел на поправку без всяких жутких препаратов, как поется в детской песенке: солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!
Когда внуку было около полутора месяцев, дочери на руки попала его медицинская карта. Естественно, мы ее прочитали. Полный восторг. Последний раз я так хохотала на концерте Задорного. Все анкеты, которые заполняются сестрой и врачом по результатам домашних посещений были заполнены на два месяца вперед. Из них следовало, что навещать будущую маму они начали за месяц до родов и нашли условия удовлетворительными, а все нужное – купленным и расставленным по местам. Если учесть, что в квартире шел капитальный ремонт, а все необходимое мы приобрели за день до родов, то понятно, какое доверие вызвали и остальные записи. Среди них попадались перлы типа: «Мать курящая, лактирующая, сосет хорошо, выкуривает до пяти сигарет в день». Похоже, наш малыш как раз подоспел к приходу в медицину поколения, получившего платное образование. Балаган какой-то!
А мы еще раз уверились, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И я стала больше уповать на молитву, чем на медицину. К счастью, никаких органических поражений у нас не было, аппетит был отменным, и беспокоили нас, в сущности, мелочи. Одной из них были приступы икоты, которые могли длиться бесконечно долго. Малыш сидел на ручках и удивленно таращил глаза всякий раз, как кто-то изнутри дергал его за ниточку. Я не могла этого выдерживать и стала обращаться к ангелу моего внука за помощью. Но как это сделать? Ведь силы небесные никогда не вмешиваются, если их не просят, но просить своего ангела может только его подопечный, других он не слышит. А малыш не умеет говорить. Возможно, что ангел сам вмешивается в жизнь младенцев, и в нашем случае именно он отводил от него угрозы неправильного лечения, заставляя нас быть осторожными? Кстати, один ровесник моего внука на нашем участке, маму которого врач приводил нам в пример как не такую строптивую, действительно потерял слух после укола, от которого мы отказались.
А икоту, видимо, ангел за болезнь не считает, и потому не вразумляет нас, как быть. И однажды, изнемогая от сочувствия к малышу, я не выдержала и обратилась к его ангелу: «О, ангел моего внука! Прости меня за нарушение субординации, но мой внук сам пока не может обратиться к тебе, и потому за него прошу я, его бабушка. Пожалуйста, помоги ему избавиться от икоты, она мучает и пугает его! Я знаю, что ты это можешь! Умоляю, помоги! Я верю, что мы оба любим нашего малыша, и ты слышишь меня, и ты поможешь ему!». Икота прошла внезапно, примерно через 1-2 минуты. И с тех пор, как только мне становилось ясно, что она снова прицепилась к нам основательно, я повторяла свою просьбу, и результат приходил всегда примерно через равный промежуток времени. Ну, как можно не испытывать любовь и благодарность к тем, кто приходит на помощь твоему малышу? Спасибо тебе, ангел моего внука! Прими мою любовь!
Дочка на сессии, а я взяла отпуск и сижу с малышом, пока она сдает экзамены. К учебе она относится серьезно, к тридцати годам поняв, что без высшего образования все-таки сложновато. Давно окончив школу и пару колледжей, она опасалась за свои знания и, поступая, сразу подала на платное отделение. В результате набрала баллов в полтора раза больше, чем нужно было для поступления на бюджет, но было уже поздно. Методист, женщина доброжелательная, посоветовала ей попробовать перевестись на бюджет после 1-го курса, когда будет отсев. Действительно, мест освободилось много, но дочку не перевели, так как в летнюю сессию, уже будучи сильно беременной, она получила одну тройку.
Было обидно, но мы решили сделать ставку на эту сессию. После родов мозги приняли исходное состояние, материал стал усваиваться легче, но со временем было туговато, двухмесячный малыш требовал постоянного внимания. Все же она первой успешно сдала все контрольные и неплохо подготовилась. А пока она учится, я играю с Владушкой во все мыслимые и немыслимые игры. У нас с ним очень интересные отношения. Если с мамы он частенько требует таскать его на ручках, то при виде меня он радуется, милостиво позволяет себя взять на руки и потискать, после чего требует положить его на диван и начать «игротеку». Он любит поболтать, и однажды, уже не зная, чем его занять, я начинаю играть с ним в буквы. Я четко, почти на распев, произношу звуки в алфавитном порядке. Он реагирует на звуки по-разному. Некоторым улыбается во всю мордочку, некоторые так пытается повторить, что напрягается всем телом и иногда выдает что-то похожее. Некоторые ему явно не нравятся.
Я вспоминаю занятие по подбору собственной мантры. Мне было очень сложно подобрать набор звуков, который бы идеально, без участия сознания, создавал только мне подходящие вибрации, гармонизирующие меня с вибрациями Вселенной. Что-то, вроде, получилось, но меня это не удовлетворило. И только через пару лет я поняла, что есть обычное слово, произнося которое я всегда испытываю удовольствие и безусловную радость, почти трепет. Тот, кто читал мои предыдущие книги, подумает, что это слово – «Любовь», и будет не прав, хотя это было бы логично. Но логика здесь ни при чем. Не буду называть здесь это кодовое слово, чтобы не навязывать другим результаты своего опыта. Мантру каждый выбирает для себя сам.
И я начинаю свою игру с малышом с начала, запоминая звуки, которые вызывают у него чистый восторг, не замутненный ни сознанием, ни привычкой. В конце пытаюсь вспомнить в алфавитном порядке эти звуки. Получается ряд: «а, и, м, н». Еще ему нравятся буквы «в», «л» и «д», все буквы его имени. Этим буквам он радуется, но тот ряд просто вызывает у него бурный восторг. Я верчу эти «а, и, м, н» в уме не долго – они почти сразу складываются во всеобщую вселенскую мантру – «АМИНЬ». Ничего себе, выбор младенца! Мы играем так много раз, и результат всегда один и тот же. Начинаю по-новому понимать мудрость: «Устами младенца глаголет истина».
Дочка приходит с последнего экзамена расстроенная, получила трояк, а это чревато тем, что ее опять не переведут на бюджет. Владушкин папа (так иногда бывает, что мужа нет, а папа у ребенка есть) ее успокаивал, как мог. Ее учебу оплачивает он, и его утешение для нас очень важно, самим нам не справиться. И все же уповать только на него, человека доброго и надежного, но не молодого и не совсем здорового, да еще в обстановке экономического кризиса, для нас несколько неловко. Дочка решается:
– Пойду-ка я завтра к декану. Авось, выгорит.
– А мне завтра на работу, а Владушку куда?
– С ним пойду. Методистка сказала, что мне замдекана в том семестре отказал, а потом такой сброд перевели, что мама дорогая! И к нему, говорит, не ходи больше, он жлоб порядочный, иди к декану. Мест бюджетных полно освободилось, все равно их займут. А у декана у самого малыш, он понимает, как с ними не просто. Пойду.
– А, и правда, давай попробуем!
Вечером заезжаю к ним, я уже знаю, что все получилось, но жажду подробностей.
– Мам, все было так просто! Влад всем улыбался во всю рожицу, будто понимал серьезность момента. Декан даже не спросил, как именно я сдала сессию: все сдала? Все. А места есть? Говорю, что были. Он тут же позвонил, уточнил и подписал заявление. И все!
– Вот здорово! Ай, да внучек!
– Это точно, его заслуга.
– Доча! Запиши куда-нибудь для истории: свои первые четверть миллиона он заработал в три месяца!
– Ой, правда! Я-то думала про следующий платеж, а с учетом постоянного удорожания за всю учебу так и выходит! Ничего себе! А проектик-то себя уже окупил!
Мы радостно хохочем весь вечер, гора свалилась с плеч! И, конечно, мы не сомневаемся, что улыбка нашего малыша стоит таких денег!
Когда я была моложе и многого не понимала, я не знала одной мудрости: если Бог посылает ребенка, то он дает и средства его вырастить! И сейчас я очень остро это чувствую – удача и везение повсюду сопровождают нас! Сопровождают с того самого момента, когда мы узнали, что Бог смилостивился над нами и послал нам это чудо!
Иногда мне очень хочется посмотреть ауру своего внука, но я боюсь: а вдруг я нанесу своим пристальным разглядыванием ему какой-нибудь вред? По ощущениям, не связанным с визуальным наблюдением его ауры, мне кажется, что она прекрасна, сильна и чиста – в его присутствии у меня проходит головная боль, перестает ныть голодный желудок и совершенно исчезает усталость. Или это делает любовь?
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/
