Эпилог
Неделя интенсивной медитативной практики расставила все по своим местам. Во всяком случае, нашлись ответы на некоторые вопросы, не дававшие мне покоя. Конечно, как всегда, когда ищешь, приходят книги, именно те, которые эти ответы содержат. Ченнелинг Михаила помог мне понять, почему мы со старшей дочерью говорим иногда на разных языках. Возможно, дело в том, что наши души имеют совершенно разный возраст. Скорее всего, моя душа относится к категории зрелых, а может быть, и старых душ, а ее душа – юная, не имеющая за плечами большого опыта предыдущих воплощений. Отсюда – черно-белый максимализм, постоянные поиски себя и попытки самоутвердиться за счет других. Ну, что ж? Все мы проходим и эту стадию, не в этой, так в других жизнях. И это понимание делает вопросы о прощении или не прощении бессмысленными.
Просто нужно принимать людей такими, какие они есть. Нет, более того: нужно любить их такими, какие они есть. И не просто материнской любовью, в которой все же присутствует элемент эгоизма, а еще и безусловной, ни от чего не зависящей любовью. Мы – одно, не просто, потому что мы – мать и дочь, но еще и потому, что мы – части одного коллективного существа, одного кадра, и так далее вплоть до слияния в единую космическую сущность самого высокого порядка, до вхождения в единую божественную душу. А разве может стоять вопрос об обидах или прощении части себя? Думаю, что ощущение единства гораздо сильнее покаяния и прощения…
И все же меня продолжает тянуть прочь, я чувствую, что должна быть там, в Калининградской области. Сосед попытался меня урезонить банальной истиной: где родился, там и пригодился. Когда я сообщила ему, что родилась в Польше, которая к Калининграду несравненно ближе, чем к Уралу, он не нашел, что возразить. Не было у него присказки на этот счет. Кстати, банальности не всегда оказываются пустышками. И в данном случае присказка тоже имеет глубокий энергоинформационный смысл: каждое место на земле несет свои вибрации, и именно эти вибрации идеально соответствуют изначальным настройкам организма.
Но не поэтому же меня так тянет туда? Можно найти тысячу человеческих аргументов как в пользу отъезда, так и в пользу того, чтобы не менять ничего. Однако, отключив логику, я чувствую, что там – мое место. Эта бессознательная тяга может быть объяснена лишь одним – высшим промыслом. Видимо, душа моя должна получить в этой жизни еще и такой опыт. Может быть, то коллективное существо, фрагментом которого я являюсь, только и ждет на высшем плане, чтобы я выполнила все свои уроки здесь и присоединилась к ним, чтобы перейти на следующий уровень бытия, как в великой компьютерной игре, придуманной за нас самым гениальным программистом всех вселенных.
Возможно, ни одно из моих параллельных Я не выбрало этот вариант развития событий, и, не отработанный, он требует моего участия как путь жизни, несущий в себе какой-то особый, так необходимый Мирозданию опыт? Или я просто нужна именно в том месте и в то время, чтобы предотвратить какую-то опасность, создав там эгрегор, духовную общность людей, готовых отдавать свои духовные силы Матушке Земле, ее процветанию и возрождению?
Я достаточно побродила по Калининградским сайтам и блогам и не нашла там ни одного духовного центра, ни одного объединения, ни одной эзотерической школы. И это при том, что на Урале можно найти единомышленников, работающих в разных направлениях, но идущих к одной цели – гармонизации человека с планетой, космосом и Абсолютом, цели, приближение к которой делает человека и планету здоровой и радостной. Я давно уже поняла, что важен не Путь, а его конечная цель. Можно идти любым путем, и любой из них не лучше и не хуже другого. Поощряются только намерения и упорство. И очень важным является собрать таких ищущих в одну группу. Сейчас, по техническим причинам, оторванная от групповой работы, я добиваюсь в одиночку результатов с гораздо большими усилиями, чем их потребовалось бы, работая в составе группы.
В последнее время передо мной открываются новые знания, осваивая которые я прикладываю немалые усилия. Иногда не могу мысленно удержать цвет или образ, потом вспоминаю, как легко это давалось мне на семинарах у Фаргата, и представляю его голос, описывающий создаваемый мною образ, и все получается. Возможно, я подключаюсь к эгрегору тех, с кем мы вступали на Путь тогда, шесть лет назад.
Сегодня я варюсь в собственном соку. Я – не выездная. Машинка моя давно продана, пенсия, вполне приличная, все же не позволяет регулярно выезжать за пределы деревни. Живу я в режиме строжайшей экономии, изредка позволяя себе покупку книг. Также скромно обстоят дела и у дочери с внуком. Экономя на бензине, они тоже стали ездить ко мне значительно реже.
В результате у меня появилось свободное время, позволяющее мне продолжить свои поиски «с маниакальным упорством». Становится хорошей привычкой тратить на свои занятия время между легким завтраком и обедом. Недавно ко мне пришла книга Юрия Андреева «Чудеса практической медитации». Не знаю, почему она не пришла ко мне раньше. С каким трудом давались мне многие истины и приемы, до которых я доходила своим умом, или, скорее, своим сердцем! А тут – все объяснено, все разложено по полочкам, материал дается от простого к сложному, к книге приложен диск с музыкой, каждый фрагмент которой соответствует определенной медитации. По правде говоря, не все музыкальные фрагменты показались мне идеальными, но звучание пирамиды Хеопса просто поразило – я впадаю в глубокий транс с первых же нот, и все у меня получается. Книга мне понравилась.
Среди тысяч пустышек, на сотнях страниц объясняющих, что такое медитация, но не дающих ни грамма практических советов, эта книга выделяется, как «луч света темном царстве». Отличный практикум, написанный замечательным человеком. Не перестаю удивляться этому странному совпадению – Санкт-Петербург породил множество эзотерических школ и течений. Может быть, там аура какая-то особенная? И доктор Коновалов, и доктор Андреев, – оба оттуда. Интересно, что первично? Место притягивает необычных людей, или люди делают необычным место?
Продираюсь сквозь страницы очень медленно, прорабатывая каждую технику, каждое упражнение, проживая каждую медитацию. Здорово! Все находки, которые у меня возникали спонтанно, по ситуации, и становились моими личными наработками, оказывается, давно существуют и являются обычной практикой для людей, более продвинутых, чем я. И совсем не обязательно искать их, прижатой к стенке обстоятельствами, и находить тоненькие тропинки, ведущие из тупика к свету, когда можно просто открыть учебник…
Или учебник становится понятным только после трагических поисков и радостных находок? Вспоминаю, как перекачивала свою силу лежащему в реанимации внуку, как передавала ему уверенность, что я всегда рядом, и он может брать столько силы, сколько ему нужно, и старалась не прерывать возникшую между нами связь, удерживая мыслеобраз перетекания энергии от моего среднего пальца правой руки в ладошку внука, сжимающего мой палец. Подружка дочери, изрядная ведьма, владеющая, в отличие от меня, практикой выхода из тела (по ее словам, в астрал), побывала там, где под аппаратами лежал наш малыш. По ее словам, рядом с ним уже были двое – бабушка и его папа.
Что папа способен на многое, я догадывалась, но чтобы я…. Не знаю, верить ли? Но что-то у меня получалось. Через неделю я настолько ослабела, что едва волочила ноги, хотя и пыталась пополнять свой энергетический баланс за счет космической энергии. Вдруг откуда-то пришла мысль – нужно идти в место силы, иначе я не справлюсь. Я приблизительно догадывалась, где в нашей деревне расположены места силы, но раньше меня это не волновало. А тут, как во сне, я смастерила рамку (по наитию, абсолютно не представляя ни размеров, ни толщины лозы), оделась потеплее и отправилась в путь.
Мне нужно было подняться на самую высокую точку горы за селом. Там, немного не доходя до вершины, находится захоронение священников, расстрелянных в 1918 году красноармейцами. Под горой бьет святой источник, в котором смывают свои грехи тысячи екатеринбуржцев. Я в него никогда не окуналась. Во-первых, я считаю, что вся вода – святая. Во-вторых, мне кажется такая процедура, мягко говоря, упрощенной. Но в том, что на горе над ним я обрету силу, я не сомневалась.
Путь оказался нелегким. Зима выдалась небывало снежной, март сбивал с ног ветрами. Ступеньки, ведущие летом к могиле невинно убиенных, отсутствовали, погребенные под метровыми сугробами. Пришлось взбираться в гору по более пологому склону, в разы удлиняя путь. Я ползла, почти по пояс утопая в мокром мартовском снегу, обливаясь потом и стиснув зубы. Постепенно усилия мои стали почти привычными, лес бодро подпевал ветру, чистый снег искрился на солнце, запах хвои наполнял грудь, и гора становилась все ближе, пока не превратилась в почти плоскую площадку. Сквозь деревья видна была вся деревня, церковь отсвечивала куполами и купалась в собственной синей ауре.
Ветер норовил сбить с ног и продувал насквозь, но не мог справиться с телом, разгоряченным трудным подъемом. Я достала рамку и начала бродить по маленькому плато. Рамка ожила дважды. Самое сильное вращение рамки началось чуть справа от того места, где внизу бил святой источник. Велико было мое удивление: именно в этом месте из-под снега виднелся фундамент и первые ряды кладки будущего строения. Судя по необычной конфигурации, здесь летом закладывалась очередная часовня.
Интересные люди – священники. Наш батюшка просто экстрасенс какой-то. Он всегда точно угадывает места, в которых потом строятся часовни. Я пробралась в центр будущего сооружения. Рамка активно вращалась. Под защитой недостроенной стены я зажгла свечу и провела интуитивно сложившийся в голове обряд. Обратный путь был намного легче. На душе стало спокойно и радостно, мне страшно захотелось есть. Более того, что-то заставило меня по приходу домой возобновить работу маленькой фабрики-кухни: я бросилась срочно готовить запас пюре для малыша и фасовать его по баночкам. Мне показалось, что они скоро пригодятся. На следующее утро мы узнали, что малыш начал есть. Сейчас мои потуги кажутся мне наивными, потому что я знаю немного больше. Но, может быть, мои усилия были не напрасны именно потому, что шли не от знания, а от сердца?
Вижу в книге один недостаток – методы, приемы и техники применяются как-то механистически, иногда потребительски. Нет акцента на том, что любая практика одухотворяется любовью. Хотя любовь к людям и планете очевидно прослеживается как цель – гармонизация, исцеление, возрождение, конечно же, важны только для тех, кто любит. А я привыкла к тому, что любовь – не только цель, но и инструмент. В приведенных в книге практиках мы все время берем, не отдавая. Меня это настораживает, и я в начале и конце всякого упражнения посылаю свою любовь Земле и Небу. В остальном, книга – бесценна. Опять мне повезло!
Невозможно не испытать чувство огромной гордости за людей, которые силой мысли спасли Северо-Западный регион от возможного землетрясения, ликвидировав тектонический разлом. Это было в 1999 году. А здесь, на Урале, было что-то подобное в 2004. Я знаю об этом от людей, принимавших участие в акции по предотвращению катастрофы. Тогда собрались вместе представители различных эзотерических школ, чтобы объединить свои усилия. Я только начинала и многого не понимала и не умела. Первый в моей жизни семинар у Фаргата проходил как раз через несколько дней после этой акции, и на нем присутствовали несколько ее участников. В перерыве они обсуждали свои впечатления. Я мало что понимала, только запомнила, как одна женщина сказала:
– Был момент, когда мне показалось, что мы не справимся. Я три ночи уснуть не могла, у меня все эта картинка перед глазами!
Средних лет мужчина, сотрудник школы космоэнергетики, ответил:
– Да, нас было слишком мало, и нам пришлось не сладко. Но у нас получилось!
– А вы уверены?
– Я смотрел ситуацию. Процесс пошел. Все будет хорошо.
Выспрашивать было неловко.
Учусь по книге работать с маятником. Для начала нарисовала план своей деревни и стала искать места силы. К найденным ранее присоединились еще несколько: два места с ритуальными сооружениями, два места на реке, в точках слияния ее рукавов, и в … моем доме! Последнее меня удивило. Возможно, именно поэтому я здесь так хорошо себя чувствую – любая болячка отступает, стоит подъехать к дому.
Но в чем причина? В том, что он, мой домик, рос вверх, и скорее напоминает башню? Или в том, что когда-то на этом месте погиб ребенок – невинная маленькая девочка? Или в том, что за четыре года духовных практик он превратился в сильно «намоленное» пространство? Или это – дочерняя Мер-ка-ба, зависшая по моей просьбе над домом в трудную минуту? Не знаю точно, наверное, все вместе. Вот сейчас закончу писать и пойду посмотрю ауру над домом. Почему-то раньше не догадывалась…
Да, кстати, поводила маятником над картой Калининградской области. Определила места силы, потом попросила показать места, где мне будет хорошо, где меня ждет гармония и радость. К местам, выбранным мною ранее по логике жизни и интуитивно, прибавился городок Светлый, а точнее район поселков Взморье и Волочаевское. Интересно, Светловский район нами ранее вообще не рассматривался…
Вот завтра придет покупатель на мой дом, и начнется уже совсем другая книга!
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Мечты, мечты
Что-то я расхандрилась сегодня. Почему-то не все получается так, как я задумала. Я всегда считала, что любое намерение, к осуществлению которого прикладываешь достаточно сил, обязательно реализуется. Снова вспоминаю классику: «Им овладело беспокойство – охота к перемене мест. Весьма мучительное свойство, не многих добровольный крест». Как верно сказано. Это беспокойство пронизывает меня насквозь. Я думать больше ни о чем не могу. Мысленно я уже там, рядом с младшей дочерью.
Я привожу себе тысячу аргументов, оправдывающих мое непреодолимое желание. Во-первых, хочется помочь ей с жильем, как она в свое время помогла мне, пойдя навстречу с переездом в деревню. Во-вторых, мы никогда ей особенно не помогали материально, она хорошо и с удовольствием училась бесплатно, сама искала работу и пахала, как маленькая, но сильная лошадка. Старшая дочь, не глупая, но безрассудная, постоянно требовала участия. В семнадцать лет мы купили ей квартиру и много лет выплачивали долги, потом оплачивали курсы и колледж, а она все ищет себя, и, боюсь, долго еще будет искать, если я буду рядом. В третьих, здоровье у младшей все время балансирует на грани, и мне кажется, что если я буду рядом, то смогу ей помочь лучше, чем на расстоянии в несколько тысяч километров.
То решение, которое я приняла сгоряча и от обиды, сейчас имеет совершенно другой смысл и подоплеку. От обиды не осталось и следа. Ничто не сплачивает так, как общее горе. А мы прошли его вместе, когда наш малыш две недели провел в реанимации. Я не хочу и не могу об этом писать. Скажу одно – Господь подарил нам малыша, а подарки обратно не забирают. И я молила, как могла:
Господи, единый в каждом Боге!
За грехи людские пощадя,
Я прошу пощады и подмоги,
Милости к невинному дитя!
Ты послал нам маленькое счастье,
В честь тебя его мы нарекли.
Прояви отцовское участье,
Внука Владислава исцели!
Господи! Мы все твои навеки!
В нас твой дух и в нас твоя душа.
Силу влей в измученное тельце
И спаси для жизни Малыша!
Молитва шла из сердца, но чего-то в ней не хватало, чтобы из слезной искренней просьбы превратиться в настоящее исцеляющее заклинание. Я пытаюсь успокоиться и, собрав последние остатки сил, составила заклинание:
Важны религии, искусства и наука,
Еще важнее в мире просто жить.
Нет ничего важней дыханья внука,
В нем – Все Что Есть, и Все, Что Может быть!
Спасибо, Господи! Ты был с нами в это тяжелое время, Ты услышал нас и помог. На этом следует остановиться. Почему-то мне кажется, что описание подробностей вредит малышу, слишком сильная боль, возвращаясь, несет нехорошую энергетику. Память полуторагодовалого малыша, надеюсь, сотрет весь этот ужас. Но сейчас, по прошествии нескольких месяцев, она еще сидит в нем, иногда проявляя себя в играх, когда он прикладывает к вене пластиковую трубочку или делает ингаляцию любимому тигруле.
Ничего не осталось от наших прошлых ссор и обид. То ли Алена после страха за сына и понадобившейся ей самой тяжелейшей операции поняла, что никто, кроме матери, не поможет, то ли я стала другой, не знаю. Обе мы стараемся обходить острые углы. А малыш – нет ничего на свете роднее и ближе. Но я, пожалуй, соглашаюсь, наконец, с Алениным заявлением, которое меня так покоробило когда-то: «Это моя жизнь!». И, когда она лежала в больнице, и мы жили одни с внуком, меня совсем не радовало, когда он называл меня мамой.
Нельзя так глубоко врастать в их жизнь. И сейчас, когда у меня в гостях его укладывают спать, и он лепечет: «Мама уйди, баба дай», я пытаюсь сгладить ситуацию и отшутиться, чтобы не разозлить Алену. Да, малыш должен знать, что есть на свете люди и кроме мамы, которые его любят, но мама должна быть на первом месте, а меня, боюсь, слишком много. Да и не от Алены я хочу уехать, и уж тем более не от внука. Не «от» а «к». Только так нужно ставить вопрос, иначе сойдешь с ума. И не «если», а «когда» у меня все получится, уже следующей весной я смогу брать внука к себе, и ходить с ним на море, и играть в саду, и угощать не только своей морковкой и горохом… И не мешать дочери быть самостоятельной. Как сложно разорвать себя между детьми, которых жизнь разбросала так далеко друг от друга, и как тяжело оставить внука! Но я должна только своим детям, они своим, те – своим. Такова логика жизни.
Помочь – да, нужно. Но нельзя жить за них. Нельзя полностью нивелировать себя в угоду кому бы то ни было, а потом обижаться, что тебя не оценили. Если идти рассудочным путем, то свое намерение уехать к младшей дочери я формулирую как «долг любви». Все время помогая слабому, мы не делаем его сильнее. Иногда нужно помочь и сильному, чтобы он не надорвался. И себя тоже нужно любить и не забывать. А мне все не до себя. Это тоже плохо. Я явно начинаю тормозить в плане духовного роста. Я еще не иду назад, но не иду и вперед. Так и до маразма не далеко.
А вот насчет нерассудочного пути… Я просто чувствую, что так надо. Ну, тянет меня неудержимо, и ничего с собой поделать не могу. Вот ведь, в чем собака зарыта. Часть моей души уже там. Когда я открываю свои желания Богу, я привычно произношу: «Пусть мои намерения сонастраиваются с Твоими намерениями, Господи! И пусть все будет так, как Ты считаешь правильным и полезным!». И Он всегда помогал мне, а тут – не пойму я … Произнося эту формулу, я всегда имела в виду одно – мои намерения не должны наносить вреда Вселенной, не должны противоречить Его замыслу. Но я не думаю, что такой маленький вопрос – где мне жить – находится не в моей компетенции. Никто ведь не отнимал у меня права свободного выбора и даже права на ошибку! А тут блок какой-то стоит.
Со своей стороны я сделала все, что от меня зависит, чтобы мой домик нравился не только мне! За последний год, гася кредит за кредитом, я обзавелась гаражом, укрепила фундамент, облицевала его завалинку шифером и выкрасила его в веселенький белый цвет под стать сайдингу, насмерть загнав любимый электролобзик, выложила въезды тротуарной плиткой, освоив ремесло плиточника, сменила насосное оборудование, полностью перепланировала и привела в порядок землю, так что у самой глаз радуется, – а продать не могу. И вижу ведь, как сворачивают голову прохожие, любуясь моим домиком! Но, любуются – как диковиной, а не как домом для жилья. Слишком все необычно. И дом с виду скорее пирамидальный, чем кубический, и участок треугольный. И архитектура странновата: снаружи домик кажется маленьким и треугольным, а внутри он большой и квадратный. Ну, не про гармоники же мне с покупателями говорить, не про звездные тетраэдры и не про золотое сечение!
И врать не умею. Рассказываю все, как есть. Хочу, чтобы новые хозяева дом любили и не проклинали меня, получив проблемы по незнанию и неумению пользоваться техническим оборудованием. У меня первое время этих проблем хватало, пока не научилась деревенской жизни. В принципе, я в своем доме сейчас уверена, но покупатели, в основном, городские. Много воды утечет из скважины в кессон, пока они научатся и воду экономить, и скважину прокачивать, и форсунки газовые чистить. Дважды я уже почти продала дом. Первый раз семья с ребенком, родители уже не очень молодые, по-хозяйски обо всем расспросили, все им понравилось, ушли брать кредит. Уверены были, что им дадут. Но номер не прошел.
Начала все с начала. В августе спрос вдруг пошел в гору, звонили каждый день. Вдруг приехали дом смотреть два мужика. Ба! Одного из них с юности знаю, а второй – его брат. Для него и ищут. Брат запал на дом с пол-оборота. Я пошла навстречу, сильно цену сбросила. Все-таки спокойнее и продавать своим, и покупать у своих. Ударили по рукам. Брат попросил подождать – ему свою квартиру продать надо. Я скисла, но согласилась, тем более, что у него уже покупатель наметился. Месяц я ждала, дом с продажи сняла, скушала много «завтраков», пока не услышала: «Вынужден отказаться. Покупатель от моей квартиры отказался, а больше желающих нет!». И ничего не поделаешь – рынок квартир давно встал. Еще к домам в пригороде есть хоть какой-то интерес, а квартиры вообще не продаются. Конечно, он бы тоже мог начать сбрасывать цену, но не мне ему советовать – у каждого свои расчеты.
Пришлось опять начинать все сначала. Только, боюсь, пик продаж прошел, пока я его ждала. И вот уже третий день, как мои объявления снова появились, где только можно, и в газетах, и в Интернете. А телефон не звонит. Грустно. Устала я немного от такой торговли. Я была уверена, что кризис – это не обнищание всех поголовно, а просто переход денег из одних рук в другие, хозяева которых тут же посчитают престижным завести дачку в пригороде. Или деньги прилипли все к тем же хозяевам, а у них потребность в недвижимости уже давно удовлетворена? Как бы то ни было, снова нужно набраться терпения и ждать, ждать… Неудобно как-то просить о таких вещах высшие силы…
Как-то мелко, эгоистично … И все же верю я в силу намерения!
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Мне понравилось все. Дашка немного поворчала по поводу распорядителя и огрехов в организации свадьбы, но мы ее успокоили. Никто не знал, как все должно быть, но то, что было, было замечательно. Свадьба так и не превратилась в заурядную пьянку. Она осталась ярким пятном на фотоаппаратах гостей, на кинокамере и в памяти. Я до сих пор улыбаюсь, вспоминая жениха и невесту у алтаря, ристалище, танцы и приколы друзей.
Но самое смешное произошло в конце. Попрощавшись с молодыми, я подошла к бывшему супругу. Мы прожили с ним двадцать лет, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять – через час он упадет замертво, хотя сейчас все выглядит вполне достойно. Последних пару часов я выпустила его из вида. Он общался с молодыми парнями, ему наливали, с ним было о чем поговорить. Вся молодежь сейчас не представляет жизни без компьютеров, и им было о чем поговорить со старым компьютерным зубром. Последствия могли наступить в любой момент. Главное – успеть домой. Нужно его как-то мобилизовать. Я подошла к нему с внуком на руках и попросила:
– Спасибо, ты был великолепен, когда вел дочь к алтарю. И костюм на тебе смотрится классно. Остался последний подвиг. Пожалуйста, помоги мне. Я сильно подвернула ногу, мне нужно доковылять до автобуса, у меня на руках ребенок, и я боюсь упасть. Пожалуйста, иди рядом с нами, если я пошатнусь – придержи.
Он собрался, шел сзади, подхватывая меня под локоть, когда я припадала на больную ногу, и тоже пытался сделать мне комплимент:
– Можно я возьму костюм на память?
– Конечно, мне-то он зачем?
Потом он собрался с мыслями и выдал:
– Я горжусь, что жил с тобой.
Я улыбнулась, получить от него комплимент и в молодости было делом невероятным. Он задумался – не сболтнул ли лишнего – и поспешно добавил:
– В одно время!
«Я горжусь, что жил с тобой… в одно время!». Я содрогнулась от сдерживаемого хохота. Нельзя громко смеяться, внук спит. Я с трудом влезла в автобус. Боль в ноге становилась нестерпимой. Я переложила малыша на руки дочери – сидя она могла его держать – и вытянула ногу. Она болела уже даже в состоянии покоя. Что будет завтра? Отек! А по программе у нас завтра поездка на Куршскую косу, море и ночной перелет. Нужно как-то продержаться. Автобус долго петляет, высаживая гостей группами, наконец, и мы выходим в квартале от дома. Сестре с мужем нужно в другую сторону, мы прощаемся до завтра. Внук снова у меня на руках. Мы ковыляем едва-едва из-за моей ноги – трое разряженных в пух пьяненьких взрослых с ребенком на руках ночью в чужом городе, без документов. Точнее, пьяный дед, хромая бабка и молодая женщина после операции.
Алена прикалывается:
– Лишь бы ментов не встретить, а то подумают, что цыгане мальчика украли!
– Да они просто опупеют! По ночам пьяные рядиться начали!
Мы похохатываем, смех отвлекает от боли в ноге.
Поднимаемся на четвертый этаж. Я сваливаю внука на кровать, он даже ухом не ведет. Час ночи, а по нашему времени – четыре утра. Молодец малыш, ни разу не пискнул. Смотрел во все глаза, еще бы – он был равноправным артистом в театральном спектакле, длившимся восемь часов. Мы успеваем кинуть на пол матрасик, и батька падает, как покошенный. Успели! Я сижу в кресле и «кохаю» свою ногу. Аленка нашла в морозилке бабушкиного холодильника рыбное филе, и я прикладываю его к стопе. На столике возле кресла уже заряжается на буклете вода для компресса, приготовлена пеленка и полиэтиленовый пакет. Холод немного снижает боль, и я вспоминаю фрагменты свадьбы. Боль не может притупить радости, огромный заряд которой мы получили сегодня. Я улыбаюсь сквозь слезы. Аленка не ложится, смотрит на меня со страхом. Я успокаиваю ее:
– Иди, ложись, я сейчас сделаю компресс и тоже лягу. У меня сна ни в одном глазу, перевозбудилась.
В это время пьяный батька на полу начинает мычать и орать во сне. О, как мне это знакомо! Отвыкла уже, слава Богу.
Алена, уже решившая пойти спать, возвращается:
– Пожалуй, я тоже сейчас не усну!
Она помогает мне закрутить ногу мокрой пеленкой, мы выползаем на балкон покурить. Из комнаты доносятся вопли. Батька брыкается и лупит коленом по серванту, посуда звенит, меня душит хохот. Я пересказываю Алене папин комплимент! Она повторят, угорая от смеха: «Я горжусь, что жил с тобой… в одно время!». Мне на ум приходит отрывок из популярного рэпа:
– А я счастлив от того, что у меня тебя нет!
Мы снова прыскаем с Аленой. Какой уж тут сон! Так продолжается несколько часов. Только мы начинаем засыпать, батька начинает орать и биться об сервант, посуда трясется и звенит, я начинаю хохотать в кровати, встаю и начинаю прыгать на одной ноге в сторону балкона. Алена выползает из своей комнаты, видит мать, скачущую на одной ноге и ухохатывающуюся, и тоже начинает содрогаться от смеха. Было уже светло, когда батька затих, и я уснула, положив ногу на буклет.
Наутро мы собирались, протрезвевший батька сбегал в аптеку за эластичным бинтом, я замотала ногу, отмывала квартиру и восстанавливала пошатнувшийся в ней порядок. За ними заехали новые родственники и повезли нас на косу. В машине мы обсуждали ничего не значащие вопросы. Свекровь с мужем, оба биологи, многое могли порассказать о природе края и дать массу советов по цветоводству. По сравнению с ними я занималась у себя на огороде художественной самодеятельностью. Хозяин поругивал сидящих за рулем женщин, и мы со свекровью, обе водители, начали хохотать, когда он продолжал ругать ехавших навстречу в пробке женщин-воителей. Дело в том, что сам он ехал по встречке! Комизм ситуации дошел до всех, даже сам «рулевой» начал посмеиваться над собой.
Следом за ними подъехали молодые с моей сестрой и ее мужем. День прошел замечательно, теплое море, радушный прием и завораживающая красота вокруг поддерживали прекрасное настроение, но ходьба по песку вызывала ужасную боль, в ноге что-то пощелкивало. Малыш почти не просился на руки, и это меня спасало. Я ушла спать первая и немного поплакала. Ночью нас разбудили и отвезли в аэропорт. Все было здорово. И снова я таскала внука, обратный перелет оказался еще тяжелее предыдущего. Сказывался недосып, жара, разница во времени.
Наконец-то я дома! Могу любить и лелеять свою ногу. Боль стала меньше, но пощелкивание в ноге остается. Через две недели я не выдерживаю и отправляюсь на автобусе в райцентр к травматологу. На остановке болтаю с деревенской знакомой, она характеризует местную медицину недобрым словом, особенно травматолога. Но я все равно решаю съездить – нужно, в конце концов, узнать, что с моей ногой не так.
Очередь к травматологу тянется часами, мы уже все перезнакомились и лениво перекидываемся словами. Из кабинета входит врач с перебинтованной головой. Я начинаю хихикать и комментирую:
- Кто что охраняет, тот то и имеет…
Охающая от боли очередь начинает смеяться сквозь слезы. Ближе к вечеру попадаю в кабинет. На меня не обращают внимания – медсестра с врачом обсуждают отпуск. Это понятно – за окном страшная жара. Наконец, медсестра записывает мои данные в журнал и требует от меня справку от гинеколога и флюорографию. Мне смешно – переломанные и окровавленные люди должны похромать по кабинетам, прежде чем ими займется врач. Приходится пообещать. Появляется врач с перебинтованной головой и тоном, каким разговаривали в свое время с врагами народа, строго спрашивает:
– Что у вас?
– Две недели назад подвернула ногу, боль не проходит.
– А ко мне, зачем пришли?
– Нога болит.
– А травма-то была?
– Ногу подвернула.
– А ко мне, зачем пришли?
– Нога болит.
Разговор пошел по кругу, на ногу он не посмотрел. Я начала заводится, и на его очередной вопрос:
– А ко мне, зачем пришли?
Я так же рявкнула:
– За направлением на рентген!
Так и не посмотрев на мою ногу, он начал строчить в моей девственно чистой до этого карточке.
– От больничного отказываетесь?
– Отказываюсь.
– Подпишите отказ.
Я подписала с чувством легкого недоумения. Как так? Я еще не знаю диагноза, но уже отказалась от больничного. Ладно, я не работаю, но у меня, кстати, есть страховка. Бог с ней! Лишь бы этот маразм скорее закончился.
– Идите в 717 кабинет, снимок принесете.
К счастью, лифт работает.
В рентгеновском кабинете очень милая женщина внимательно осматривает ногу и спрашивает, где именно локализуется боль. Я показываю. Она делает свое дело, мы болтаем и я намекаю:
– Что-то мне показалось, что у вас травматолог не совсем в адеквате…
– А он что – голову опять перебинтовал?
– Ага.
– Понятно.
Жду в коридоре, женщина выносит снимок. Я спрашиваю:
– Скажите, что там, есть что-нибудь?
– Есть. Переломчик со смещеньицем.
– Спасибо, а то неудобно по пустякам доктора отвлекать. А где?
– Именно там, где вы показали.
Доктор смотрит на снимок.
Я спрашиваю:
– Что дальше?
– Наложите на руку повязку.
– У меня нога.
Это его не смущает:
– Тогда на ногу.
Он показывает картинку, на которой показано, как правильно накладывать повязку:
– Сходите в аптеку на Гагарина, 18 и купите повязку… забыл, как называется.
– А если их там нет?
– Купите эластичный бинт.
Ну, что ж. Прогуляюсь на переломанной ноге до аптеки! Какая же я все-таки умная! Про эластичный бинт и без него догадалась. В аптеке есть такие повязки, но совсем на другие места и не моих размеров. Прикупаю еще эластичных бинтов и еду домой на такси. Таксист не удивлен – он тоже уже был у травматолога. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Мне снова смешно – протаскаться с больной ногой целый день по жаре и получить рекомендацию – самой наложить повязку. Конечно, я понимаю, что на кости в стопе нагрузка значительно меньше, чем, например, на голень. И, по любому, нога срастется, но как, если уже сейчас там смещение?
Ладно, кроме врачей есть еще целители в нашей Галактике. Неудобно только их беспокоить по такой ерунде, но нога мне нужна. И я снова заряжаю воду, прошу своего ангела вправить мне косточку, медитирую, летая на лечение в нефритовый храм, слушаю настрои на самоисцеление, много плаваю. Жизнь идет своим чередом – я принимаю гостей и показываю дом потенциальным покупателям, поливаю огород, пропалываю и делаю заготовки, вожусь с внуком. Боль в ноге начала стихать через неделю. Через несколько дней сделаю рентген, но результат уже знаю – все встало на свои места, кости срастаются. Без вариантов.
Зачем же мне снова послано очередное испытание? Чтобы я никогда никому больше не сказала:
– А ты как думаешь, такая операция – и чтобы ничего не болело? Терпеть надо.
Да, базар нужно фильтровать! Или нагрузка на левую ногу должна включить правое, креативное полушарие мозга, вернув в творческий процесс, из которого меня выключили события прошедших месяцев? Получилось! Меня снова, как магнитом, тянет за компьютер.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Я горжусь, что жил с тобой…
У меня снова проблема с ногой. И опять с правой. Думаю, что это – намек. Я уже ломала правую ногу, в результате несколько месяцев скакала на левой, что значительно активировало правое полушарие моего мозга. Именно тогда мне в голову начали приходить самые странные для мня идеи и небывалое поэтическое вдохновение. Не потому ли снова боль в правой ноге и нагрузка на левую посланы мне, чтобы я немного переключила свое внимание с бытовой стороны жизни на жизнь духовную?
Нет, я не перестала читать эзотерическую литературу, медитировать и размышлять о проблемах Земли и Вселенной, о Боге и Любви, но все же явно оставалась на прежнем, с трудом достигнутом уровне духовного развития. Все реже удивительные озарения посещают мою голову, все реже сердце мое ликует от радости единства со всем сущим. Или просто новизна исчезла, и ощущения притупились? Все реже сажусь за компьютер, чтобы выплеснуть на страницы накопившиеся мысли и чувства? И вот результат – перелом со смещением. К счастью, пострадала косточка стопы, это все же лучше, чем голень, но тоже больно.
Что же я делаю не так, что неприятности пошли косяком? Каждая из них имеет свое объяснение, но каскад – это уже даже не намек! Это крик о необходимости менять себя, свою жизнь, приоритеты и привязанности. Пинок под зад, заставляющий шевелиться, чтобы успеть выполнить все свои жизненные уроки, приложить больше усилий и все же написать заданную мне свыше Книгу Любви Планеты Земля.
Когда-то мы спорили с моим приятелем по переписке, что важнее и нужнее людям – Книга Любви или Книга Духовных Поисков Человечества. Сейчас я абсолютно уверена, что это – одно и то же. Только идя путем Любви, можно совершать духовные открытия, только ощутив безусловную Любовь, можно перейти на новый уровень сознания. Конечно, существует много книг, анализирующих все написанное ранее, все, открытое ранее другими по любой теме. Но это – всего лишь подтверждает, что человеческий мозг способен анализировать. Такие книги дают пищу уму, но не представляют никакой ценности с точки зрения продвижения по духовному пути. Как много сайтов, на которых замечательные, ищущие духовного просветления люди, обмениваются красивыми, многозначными притчами и потрясающими, не ими созданными волнующими воображение картинками! И как мало из них готовы пережить истинное, собственное духовное переживание! Идти к просветлению – и бояться его. Найти учителя – и не открыться. Бывает и хуже.
Один знакомый иеромонах рассказывал мне, как к ним обратилась женщина, которая нуждалась в изгнании беса. До происшедшего с ней одержания, она очень интересовалась эзотерикой и даже практиковалась под руководством Учителя. Церкви удалось избавить ее от «проявлений беса». Я поинтересовалась, в чем же состояло ее одержане. В ответ получила рассказ о том, как бедная женщина была испугана, когда мощные вибрации сотрясали ее тело. И грустно, и смешно. Хорош же был учитель, толкнувший женщину на путь чувственного познания, но не предупредивший о том, что все необычное нужно принимать с любовью, без страха и сомнения, с открытым сердцем.
Принять за одержание бесами простую чистку энергетических каналов, испугаться до полусмерти, не принять то, что тебе дается на начальном этапе, чтобы открыть путь высшим энергиям, не пытаться научиться управлять ими – и закрыть канал с помощью служителей церкви. Сейчас она – такая, как все. Да, для занятий духовными практиками мало любопытства, нужна смелость принять то, что тебе дается. А иногда дается и много чего тяжелого в качестве испытания Веры. И не всегда легко ее сохранить, когда испытания следуют одно за другим, не давая передышки.
Недавно я взмолилась: «Господи, я знаю, что Ты испытываешь только тех, кого любишь. И не посылаешь испытания не по силам. Я чувствую твою любовь, Господи! Я чувствую тебя рядом со мной в каждом испытании. Я ощущаю твою руку, вытаскивающую меня из пропасти в тот миг, когда дно уже близко, и никаких разумных доводов в пользу благополучного исхода падения уже нет, есть только Вера и твоя ладонь, страхующая меня, и только Любовь твоя, Господи, в сердце моем! Но нельзя ли прекратить испытания и заняться чем-то более приятным для нас обоих? Ведь если любишь человека, то доверяешь ему и даешь свободу выбора, а не испытываешь его бесконечно! Неужели Ты, Господи, нуждаешься в постоянном подтверждении моей Веры, моей Любви? Я – частичка твоя, и ты не можешь не знать, что творится в моей душе. Я доверяю тебе безгранично и рассчитываю на доверие с твоей стороны! Потому что люблю тебя, Господи!».
Я попыталась выяснить, что я делаю не так в жизни, что меня так жестко испытывают «на излом». Вспоминаю последние месяцы. Уход на пенсию – не простой шаг, но мне удалось сделать его легко и радостно, потому что жизнь моя не пуста, потому что многое нужно сделать для своих близких, для себя и, не страдая скромностью, для Бога и людей. Тут все чисто – никого не обидела, никого не предала, ушла, унося в сердце любовь к тем, с кем расставалась, и ощущая кожей их любовь ко мне.
У Алены началась сессия, заболел внук. Инфекция была настолько тяжелой, что малыш две недели провел в реанимации на грани жизни и смерти. Если бы не Вера, я сошла бы с ума. Бог спас нас троих – меня, внука и дочь. И снова я не нахожу своей вины. Да, любовь моей старшей дочери – полный жесткач, но я знаю, что она меня любит, и стараюсь прощать обиды. О любви к внуку и сомнения быть не может. Где-то я вычитала, что инфекции и травмы не формируются на тонком плане, а являются случайными. И нечего себя гнобить. Хочется верить.
Через два дня после выписки нас с внуком из больницы, мы снова остались с ним вдвоем – Алена легла в больницу. Тяжелая операция на позвоночнике. Операция плановая, ничего чрезвычайного. Прекрасные врачи, отличная клиника, но все пошло не совсем так, как хотелось бы, и вместо пары недель – полтора месяца мы вдвоем с внуком, постепенно восстанавливающим силы после тяжелой болезни, а потом – долгая упорная борьба дочери за полноценную жизнь после операции. Жизнь налаживается очень постепенно. И все же Бог спас: я справилась, внук не заболел, дочка выкарабкалась. Я снова ищу свою вину. Дочь долго скрывала от меня, насколько плохи дела с ее позвоночником, и лишь после моего решения уехать поняла, что остается без надежного тыла.
Я не сразу поверила, что ей необходима операция. Мне казалось, что это – способ удержать меня рядом с собой, страх одиночества и неопределенности положения, привычка полагаться на меня, способ манипулирования. И оказалась не права. Еще немного, и операция могла бы опоздать. Мое осуждение?! Физически операция понадобилась из-за травмы, полученной дочерью полтора десятка лет назад в результате глупой бравады. Конечно, поначалу я винила дочь, точнее, ту глупую девчонку, которой она была тогда. Но я давно простила ей все, я давно не осуждаю ее, а стараюсь принимать такой, какая она есть. Я-то не лучше была в ее годы, и рисковала, и о здоровье не заботилась. «От осинки не родятся апельсинки…», чего уж там. А, если я не сужу себя, ту, юную и глупую, как я могу судить дочь – плоть мою и результат моего воспитания? Что ж, тоже списываем на случайность.
Дочери становится лучше, и я уже готовлюсь вернуться домой. Нам всем весело, мы готовимся к свадьбе младшей дочери. На ковре крошечной комнаты раскладываем материал, кроим наряды в готическом стиле, малыш топает по разложенной ткани, но все равно получается круто. Шьем костюм и внуку, и моему бывшему супругу. Строчим по ночам на старенькой ручной машинке на кухне, примеряем платья и подгоняем друг на друге. Беспокоит одно – на операцию и лечение ушли почти все деньги, а ехать на свадьбу, которую дочь с будущим мужем готовят, отказывая себе во всем, хотелось бы с деньгами. Решение приходит само собой. Нужно просто продать мою машину. На работу я теперь не езжу, в город можно иногда приехать и на автобусе, а в деревню меня и Аленка отвезет. Тем более, что машинка, честно отбегав в самый сложный для меня момент, когда я жила одна с малышом на два дома и больницу, начала требовать вложений, техосмотра и обновления страховок. Покупатель нашелся сразу, так как цену я назвала реальную с учетом ее состояния. И снова облом. Я ухитрилась разбить ее в день продажи!
Конечно, снова можно найти кучу оправданий. Бессонная ночь перед продажей, вечно не работающие светофоры, солнце в глаза, – много чего можно вспомнить, но удар был достаточно сильный для моей малышки. И снова Бог спас – все живы-здоровы, страховки еще не закончились, покупатель согласился взять разбитую машину за полцены, страховое возмещение я получила за два дня до отъезда на свадьбу. И все же звоночек… Что-то не так. И все же твердое ощущение, что неприятности закончились. Мне показалось, что мое расставание с машинкой, к которой я была очень привязана, явилось актом доброй воли, сознательной данью обстоятельствам. И последней потерей. Типа: жертвую ферзя…
Я устроила Праздник Окончания Неприятностей: купила несколько букетов роз, фруктов и отнесла на бывшую работу, просто так. Каждый раз, забегая туда, я чувствую огромную радость от встречи с друзьями. На этот раз меня радовало все: солнце, ветер, толпы в метро, свобода, предстоящая свадьба, окончание неприятностей. Все, впереди – только радость.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Привет!

Как всегда в каждом блоге, по традиции рассказывают о себе. Я так и сделаю. Но для начала подпишись на группу ВКонтакте и заходи почаще в гости

Честно признаться, не всегда было столько уверенности в себе. До 2019 года я была вечным подростком, слушающим всех и вся. Каждый твердил мне: "Что? Писать? Да ты не способная вообще! Да кто будет это читать?" Кто-то и вовсе подсмеивался за спиной: "Да какая она писатель. Ха!"

И я слушала, представляешь? Я верила каждому их слову.

Но встретив одного человека, я познала что такое счастье. Я ощутила что такое настоящая уверенность в себе. И признала: "Черт возьми, я действительно талантливый человек!"

Он настоящий маг, пронзивший мое сердце своим добрым и чутким характером. Своим голосом, и человеческим, любящим отношением.

Он всегда говорит мне: "Ты сможешь! У тебя получится!"

Были моменты когда у меня опускались руки. Я бросала всё на пол дела и произносила со слезами на глазах: " Я не хочу ничего! Я не умею! Да какой из меня поэт?" А он брал меня за руку, и нежно говорил: "Возьми все свои достижения за год и посмотри. Ты только взгляни на это! Прочти свои наброски! У тебя все круто получается!"

И только благодаря его вере в меня я стала такой, какая я есть.

Это мой муж Гиорги Барсагян.

С рассказом о становлении писателем я поведала. Теперь, пожалуй, расскажу о нас.

Мы Екатерина и Гиорги Барсагян. Семья которая пишет стихи, книги, исполняет песни.

Гиорги Барсагян - диджей(псевдоним Dj BGV), музыкант, продюссер, поэт, писатель, певец.

В данном блоге мы будем делиться своими переживаниями, историей создания произведений(всех, без исключения). Нашими планами, достижениями. Количеством книг и качеством и многими другими ништячками.

Оставайся с нами. У нас интересно.
P.S: Ваши писательские блогеры Екатерина и Гиорги Барсагян.

Пугачева. Свечение
Аленка на юбилей подарила мне билет на прощальный концерт Аллы Пугачевой, который проходил во дворце игровых видов спорта. Я очень давно никуда не выходила, поэтому концерт стал для меня волнующим событием. Приехала я заранее, чтобы свободно припарковать машину в центре города. Мое место на балконе, под самым потолком, давало хороший обзор. Я – не фанат Пугачевой, но ее песни сопровождали всю мою сознательную жизнь. В десятом классе кто-то принес в школу анекдот про Брежнева: «– Кто такой Брежнев? – Мелкий политический деятель в эпоху Аллы Пугачевой!». Мы тогда страшно хохотали, предчувствуя, что этот парадокс вполне может оказаться правдой.
Концерт оказался не плохим, пошлость была четко дозирована, в отличие от телевизионных передач последнего времени. Великолепен был и видеоряд на панорамном экране позади сцены. Меня всегда интересовало, почему так цепляют ее песни, даже те, у которых на простенькую мелодию положены такие же незамысловатые слова. Я слушала и всматривалась в облик певицы. В какой-то момент зрение расфокусировалось, и золотистый поток света проявился над ее головой. «Игра освещения», – подумала я и стала вглядываться еще внимательнее. Свет из установки постоянно перемещался по сцене за певицей, но, во-первых, он иногда запаздывал, а во-вторых, он имел другую фактуру и другие цвета. Стоило вернуть обычное зрение, как тот поток становился невидимым, оставалась только игра света из установки.
Весь концерт я любовалась небывало мощным световым потоком. Когда, посреди концерта, Пугачева объявила, что сейчас включат фонограмму, и она пройдет по залу, собирая цветы и подпевая, поток света стал очень слабеньким. Когда она вернулась на сцену, поток начал насыщаться золотым свечением, а когда она запела, свечение усилилось. Или наоборот? Она начинает петь, когда световой энергетический поток становится достаточно насыщенным.
Можно объяснять феномен ее популярности выбором песен, вкусом, голосом, артистизмом, тем, что она такая же, как мы – толстая и немолодая… Но сейчас, когда голос почти покинул ее? Когда женская репутация ее давно пошатнулась? Что осталось? Осталась харизма. Какая-такая харизма? Может быть, это и есть тот невидимый обычным зрением поток света над головой? Иногда я вижу над головами людей тонкую световую полоску или широкий, как нимб, полукруг. Видела я и направленные потоки света. Иногда, очень редко, это – срезанный конус, направленный узкой частью вниз, и тогда мне кажется, что это человек посылает в космос свою безграничную любовь, свою энергию любви. Иногда конус, точнее слегка расширенный книзу цилиндр света, охватывающий голову, наводит меня на мысль, что вселенная любит этого человека и питает своей энергией любви.
На концерте я видела насыщенный золотистый поток света в форме цилиндра, будто два разнонаправленных конуса накладываются друг на друга. У меня сложилось четкое ощущение, что певица посылает вселенной свою безусловную любовь, ровным мощным потоком, и она возвращается к ней сторицей. Такое впечатление, что поет Пугачева в каком-то медитативном состоянии, практически отключая сознание, когда голос – всего лишь инструмент души. Голос может подвести, душа – никогда. Неужели эта пожилая, эксцентричная женщина с прокуренным и севшим после многочисленных операций голосом так угодна Богу? А почему бы и нет? Все мы – глаза и руки Господа. Через нас он получает ощущения, получаемые нами в своих плотных телах. Возможно, через великих певцов он получает радость пения, радость единения зала, разделяющего любовь певца, а может, он сам поет вместе с Пугачевой или через нее?
Может быть, они вместе дают нам уроки любви? Не зря говорят: врач от Бога, артист от Бога… Я перевожу взгляд вниз, на ряды партера. Светятся почти все. Конечно, не так ярко, как Пугачева, но намного ярче, чем пассажиры автобуса или офисные работники. Как богат русский язык. Пугачева зажигает зал. Совсем не в том смысле, как это принято считать – не заставляет вскакивать с мест и подпрыгивать, а помогает душам открыться и начать излучать свет любви.
Через пару месяцев мы с подругой попали на юбилейный концерт «Машины времени». Я очень люблю Макаревича. У меня в бардачке машины диск МР3, на нем около полутора десятка альбомов. Если поставить его в понедельник, то можно слушать его всю неделю. Концерт был потрясающим, зал дышал и пел вместе с артистами. Исполнялись, в основном, старые песни, выбранные зрителями из перечня на сайте группы.
Я любовалась Андреем. Наш ровесник, седой, как лунь, оказывается, небольшого роста, с нежной, ангельской улыбкой и закрытыми во время пения особенно дорогих ему песен глазами, он очаровывал мягким теплым голосом. Умные, глубокие стихи заставляли работать мысль. Конечно, он тоже светился! Не так мощно, как Пугачева, свет широким ободом охватывал голову. Иногда, когда он закрывал глаза и улыбался ангельской улыбкой, свечение усиливалось. Почему такой актер, автор многих исполняемых им песен, любимец многих, все же не стал таким популярным, как Пугачева? Возможно, многие его стихи – акт сознания. Сознания высочайшего уровня, но все же человеческого сознания, его прекрасного, мудрого человеческого эго? А, может быть, автор-исполнитель вообще не может настолько отрешиться от своего детища, чтобы полностью отключить породившее его сознание? Кто-то скажет: вопрос раскрутки! Не без этого. И все же… Кстати, вся группа Макаревича светится примерно одинаково, и только он сам – сильнее других. Может быть, это и есть – право лидера?
И, несмотря на все, сказанное выше, концерт мне очень понравился. Харизма и менталитет – два необходимых компонента таланта. У Пугачевой преобладает харизма. У Макаревича – наш, его ровесников, менталитет. Не всех, конечно. Тех, кто собирается на его концертах и поет вместе с ним. А, может быть, имеет место половая разница. Мужчина просто никогда не оголяет свою душу до последнего донышка… И эта сдержанная мудрость нам близка и понятна, потому что мы – тоже люди, не умеющие оголять свою душу…
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Подружка Ленка
Весна, жаркие майские деньки, природа радуется, а мы с друзьями по институту, в котором работали еще при советской власти, хороним лучшую в мире женщину, нашу подругу. Она ушла от нас от самой страшной болезни. Мне горько. Я ничего не знала о ее состоянии, мы виделись полгода назад, и я ничего не заметила. Да и где было заметить? Шумный праздник, все говорят разом. Несколько женщин постарше говорят о здоровье, я таких разговоров не люблю, а потому не прислушиваюсь. Случайно до меня долетает фраза той, которую мы провожаем в последний путь: «Девчонки, послушайте меня: обязательно проверяйтесь раз в год у маммолога! Это очень важно!».
Я пропускаю совет мимо ушей. Последние двадцать лет я игнорирую все медосмотры, которые организовывает наш директор, который реально заботится о нашем здоровье. Я – фаталистка. Мне кажется, что любая попытка узнать, что у меня внутри, – акт неверия в Бога. У меня внутри именно то, чего я заслуживаю. И если мне нужна помощь, я ищу ее не в больнице. Конечно, в случае травм я чаще всего иду в травмапункт, но последние пару травм, небольшие переломы в местах, которые могут срастись сами, я заращиваю сама с Божьей помощью. И вот сейчас, когда на свежий холм земли мы укладываем принесенные цветы, я испытываю чувство вины. Я не почувствовала, что ей нужна моя помощь. А ведь я, возможно, могла помочь. Да, я не целитель, я еще в начале пути, но я могла подсказать направление, и, кто знает, вдруг она смогла бы справиться с болезнью?
Мы возвращаемся с поминок пешком, разговор заходит, естественно о здоровье. Рядом со мной идет самая старшая из нас. Она рассказывает о своих болячках, но мне нечего ей сказать, – она сама давно идет по пути, не похожему на мой, но в том же направлении. И справляется с болезнями. Гораздо больше ее волнует состояние нашей подруги Ленки. Она идет впереди нас, высокая, грузная, расстроенная не на шутку прощанием с близким человеком. У нее очень добрые, все понимающие глаза.
Мы дружим с ней много лет, и наша дружба носит какой-то странный характер. Мы можем не видеться год – полтора, потом она забегает ко мне на работу просто поболтать, потом мы проводим вместе выходные и не можем наговориться. Она – очень открытый человек, может рассказать о себе такое, чего я никогда никому не рассказала бы. Много думает, умеет слушать советы. Это меня поражает. Я не умею. Благодаря ей наши отношения носят хотя и эпизодический, но очень душевный характер. Это с ней мы бродили пьяные по нашей деревне в сопровождении собаки.
Иногда мне кажется, что ко мне время от времени прибивает людей в трудный для них момент, после чего они преодолевают что-то внутри себя, мешающее им жить, и снова исчезают на годы. Возможно, я сейчас нужна ей? Я ускоряю шаг и догоняю ее. Без всяких экивоков в лоб спрашиваю: «Давай, колись, что у тебя случилось!». Она так же спокойно, как будто в мире нет ничего более естественного, начинает скупой рассказ о своей проблеме. Все началось с лечения зуба. Зуб удалили, а корень остался. Стали выдалбливать корень, но он провалился в полость, из которой мог быть извлечен уже только в результате операции. Я вспоминаю, что полость в надкостнице – фактически разновидность кисты. Она подтверждает. Назначили день операции, но анализ крови на сахар оказался таков, что об операции не могло быть и речи. Ситуация возникла тупиковая – без операции нельзя, но операция невозможна.
Ленка, мягкий и добрый человек, оказалась настоящим бойцом. Она уже сама пришла к выводу, что болезнь можно побороть, кое-что урывками читала, и, несмотря на кашу в голове, смогла уговорить гнилой корень, источник инфекции, покинуть организм. Он вышел, пропоров изнутри половину лица, через нос. Врачи не поверили, но рентген подтвердил – так оно и есть. Но проблема осталась и даже усугубилась. Путь, который прорвал себе корень, был инфицирован и не заживал из-за диабета. Возникла угроза воспаления мозга. Снова нужна операция, но уже другая. И снова анализы не позволяли ее сделать. И снова она боролась с болезнью. Она поставила себе цель свести диабет к тем показателям, которые позволяют сделать операцию.
С диабетом она жила уже лет десять, то есть нашли его лет десять назад, а сколько он ее мучил, никто не знает. Она перечитала на эту тему все, что было написано, и выбрала свой путь лечения. Подсаживаться на инсулин ей не хотелось, воспринимая такой образ жизни как зависимый. И с тех пор, при повышении сахара в крови, она ведет себя очень рискованным образом. Летом (как, впрочем, поздней весной и ранней осенью) едет на озеро и пару часов без устали плавает, а в холодное время года надевает кроссовки и те же пару часов бегает по городу, пережигая сахар. Это позволяет ей уже много лет обходиться без таблеток и уколов, но этого оказалось не достаточно, чтобы сделать операцию. Сейчас она с удвоенной силой борется с диабетом, чтобы попасть на операцию.
Я слушаю внимательно, и что-то меня настораживает:
– Ленка, ты умница! Ты все правильно делаешь, но ты себя недооцениваешь. Если ты смогла удалить корень без операции, значит, ты можешь гораздо больше, чем думаешь. И сейчас ты просто неправильно расставляешь акценты. Ты пытаешься снизить сахар, это правильно, но ты замкнулась на операции. Смести акцент. Параллельно снимай воспаление и заращивай дырки.
– Понимаешь, я не знаю толком, как это у меня получилось. Я представляла, я просила. Но в голове у меня такая каша! Я пробовала все подряд, и не знаю, что помогло.
Я улыбнулась:
– Знаешь, я совсем недавно поняла. Абсолютно все равно, каким путем идешь. Важно намерение. Если ты намерена снизить сахар – ты это сделаешь. Но если ты намерена совсем побороть диабет и залечить раны – ты сможешь и это. Вопрос в другом – готова ли ты меняться сама? Знаешь, существует масса людей, которые хотят быть здоровыми, но упорно считают себя венцом творения и ничего не хотят менять в себе. По себе знаю, как трудно сознаться себе, что не всегда бываешь права. Еще труднее менять свою картину мира. Но без этого достичь результатов вряд ли удастся.
– Надеюсь, что я не отношусь к их числу. Скорее наоборот. Я вечно себя корю за свои ошибки.
– Тоже плохо. Осознай и будь к себе великодушна. Ты умеешь прощать всех, учись прощать себя.
– Теоретически я все понимаю, но практически… Ты сейчас куда?
– На автобус. Мне еще права не вернули. А ты спешишь?
– А мне некуда спешить. Работу я потеряла, нас, всю старую гвардию, сократили. Муж нашел работу аж в Питере, дочь вышла замуж. Так что до пятницы я абсолютно свободна.
– Отлично. Если ты готова завтра встать в шесть утра, мы можем поехать ко мне в деревню. Посидим, винца попьем, поболтаем.
– Да хоть в пять! Поехали.
Мы славно посидели. Помянули ушедших, обменялись ближайшими планами. Постепенно разговор вернулся в ту точку, на которой был прерван. Весьма сумбурно после выпитого, но с искренностью и страстью вновь обращенного, я показывала ей свои снимки с кистой и без, махала у нее перед носом книгами Коновалова, усадила ее чуть ли не силой учиться медитировать. На второй попытке Ленка почувствовала, как в руки ей прилетел энергетический шар, и она очень удивилась, не зная, что с ним делать. Я тоже удивилась. По-моему, я – самая неспособная из собственных учеников. Многие начинают чувствовать энергии чуть ли не сразу, в то время как мне каждый шаг вперед дается только постепенно, как будто высшие силы не помогают открыть природные способности, а просто поощряют мое упорство. Я рассказывала Ленке об известных мне успехах знакомых в борьбе с болезнью, и поздно ночью мы уснули, довольные друг другом, а точнее тем, что у обеих появилась уверенность в том, что победа над болезнью совершенно неизбежна.
Как всегда, мы снова потеряли друг друга.
Через полгода раздался звонок.
– Выйди на крыльцо, поболтаем.
Выхожу и вижу высокую стройную женщину. Вглядываюсь в простое русское лицо и с трудом узнаю свою подругу. Глаза лезут на лоб.
– Да я это, я!
– Обалдеть! Ожидала чего угодно, только не этого. Да ты такой и в двадцать лет не была!
– Я такой вообще никогда не была и даже не мечтала.
– Ленка, у тебя глаза горят!
– Еще бы! Я не могу поверить – меня сейчас сняли с операционного стола.
– У тебя сахар снизился, и ты пошла на операцию?
– Он у меня вообще в норме. Взяли на операцию. Хорошо, наркоз дать не успели. Хирург не увидел каких-то признаков воспаления, послали снова на рентген, а там – ничего. Ни дырок, ни пустот, ни воспаления. Все идеально. Отправили домой. Я зашла к зубному хирургу, с которого все началось. Показала снимок. Долго не мог поверить. Сказал, что так не бывает, но факт.
– А мне еще врачиха сказала, что она меня боится, – вспомнила я свой случай с кистой.
Мы порадовались. Ленка рассказала, как ломала себя об колено, как упорно шла к своей цели, не позволяя себе усомниться. Мало ела, много бегала, молилась, медитировала, читала книги, заряжала воду:
– Знаешь, я пробовала все подряд, что узнавала нового. И молилась.
– Да, никакие высшие силы не помогут, если их не просить об этом. Закон невмешательства. Значит, ты смогла найти слова… Что собираешься делать?
– Для начала обойду всех, кто молился за меня, кто меня учил и помогал мне. Вот к тебе первой пришла. Спасибо тебе, ты помогла мне поверить в себя. И молилась за меня.
– Не обольщайся, чужая беда быстро перестает беспокоить. Не сильно я переусердствовала.
Она посмотрела на меня с удивлением: как, неужели я не помогала ей все это время?
– Леночка, ты все сделала сама. С Божьей помощью. Его благодари. Скажи, а как по жизни все складывается?
– Ты не поверишь, но все проблемы начали сами рассасываться.
– Вот этого я и ожидала. Ты сейчас очень гармонична. Вселенная любит тебя.
– И я ее. Я сейчас всех люблю. Даже мужа!
Мы расхохотались, как заговорщики.
– Ленка, я тобой горжусь. Постарайся сохранить гармонию! Это не так просто, когда ничего не болит.
– Да, я уже думала про эффект жареного петуха.
Нам весело, как никогда. Ленка светится так, что это, наверное, заметно не только мне. Я имею в виду не метафору, а широкую полосу света у нее над головой.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Успокоиться. Прогнать все плохие мысли. Минут через двадцать буду на месте. Я успею. Ничего не случится. Даже на плохие дела нужно время. Любой конфликт должен быть, как там теперь говорят, «обкашлян»! Главное – сосредоточиться на дороге и доехать! Что я смогу сделать? Не знаю. Но я – сила. Потому что моей дочери угрожает опасность. В основном, конечно, по ее глупости, но это – на втором месте. Ключевое слово – опасность, и я давлю на газ. Я должна действовать, иначе я сойду с ума или у меня снова откроется язва. Ожидание – страшнее казни. Сосредоточься, не отвлекайся. Поворот на пьяную дорогу. Кратчайший путь – то яма, то канава. Экстремальное вождение приводит меня в себя. Я сосредоточена так, будто от прохождения этого участка «проклятой» дороги зависит моя жизнь… Мысли возвращаются в прежнее русло – ну, уж нет! Все будет классно. Я приеду – Аленка дома, вставлю ей пистон и уеду. Вот и вся недолга.
Подъезжаю к дому, ставлю машину на площадку. Ко мне подходит вежливый таджик и интересуется, на какое время я собираюсь оставить машину. Я рявкаю:
– Сколько понадобится, столько и простою!
Он отходит, слегка обиженный. Мне становится стыдно: он здесь явно ни при чем, а я так сорвалась. Подхожу к подъезду, шаря глазами по кустам. Никого. В кармане звонит телефон. Алена. Слава Богу!
– Мам, все в порядке, я дома. Этого гада сегодня не было, мне надоело, и я пошла спать. Мы в порядке, ложись.
– Ага, сейчас покурю у твоего подъезда и лягу во дворе на скамеечке.
– Ты что, прикатила?
– Нет, сплю себе дома сном праведника.
– Подниматься будешь?
– Обязательно. В туалет пустишь?
– Заходи. Ключ есть?
– Есть, ставь чайник, я с голоду умираю.
Я закуриваю и поглядываю на парковку. Там что-то происходит. Парковщик с каким-то молодым парнем пересчитывают машины. Ага, на ловца и зверь бежит.
Я бросаю бычок и иду к Алику, не знаю зачем. Так, импровизация. Меня поколачивает от страха, я вспоминаю разборку из «Ментов» – «Это наша корова и мы ее доим». Смех расслабляет и приводит в боевую готовность. Блеф, наглый блеф – вот что мне нужно. Все еще с кривой улыбочкой подхожу к парочке как раз в момент передачи денег. Алик мне неприятен по определению, и его рожа кажется мне наглой и бандитской. Я набираюсь храбрости и спрашиваю:
– Прошу прощения, вы – Алик?
– Нет, Я не Алик.
Хорошенькое начало. Облом. Уходить? Но я видела, как парковщик передавал ему деньги.
– Извините, я, наверное, ошиблась. Вы – хозяин этой парковки?
Парню явно льстит это предположение, он расслабляется:
– Нет, бабушка, я не хозяин, я – менеджер.
– Простите, не знаю, как к вам обратиться…
– Меня зовут Олег. В чем дело, бабушка?
Алик – Олег. В произношении таджика – вполне допустимая интерпретация. А за бабушку ответишь… Где ж тебя менеджменту учили?
– А дело вот в чем, Олег. Вон ту машинку видишь?
По тому, как он напрягся и какой на себя напустил нарочито недоумевающий вид, сразу все стало на свои места.
– И чё?
– Это – машина моей дочери. Если ты, сопляк, еще раз спустишь у нее колесо или еще какую пакость сделаешь, будешь долго сожалеть.
Он посмотрел на меня, как на козявку:
– А при чем здесь я?
– Слушай меня внимательно. Эта земля принадлежит кооперативу, моя дочь – член этого кооператива. Собрание вам разрешения на организацию парковки не давало. Моя дочь – юрист, и вы здесь работаете, пока за вами ничего незаконного не числится.
– А я ничего такого и не делал! У вас доказательств нет!
Его рожа принимала все более наглое выражение. Его моя угроза явно не пробрала. Видать, «все схвачено, за все заплачено».
– Доказательства нужны милиции. Кстати, мы туда обратились.
– Бабушка, идите отсюда. Напугали.
Опять не пошло. Ментами их не испугаешь. Последняя попытка:
– Олег, ты не понял. Это ментам нужны доказательства. А мне доказательства не нужны. Я и так знаю, что это – твоих рук дело. Завязывай.
Он начал похохатывать:
– А то чё?
Я вспомнила свое «привокзальное детство», попробовала смотреть на него в упор, не мигая, самым тяжелым взглядом, на какой была способна. На помощь мне снова пришел анекдот:
– Ты хочешь поговорить об этом? Давай, поговорим. Мы отследили все твои нелегальные парковки. На них много дорогих иномарок. И если вот с этой машинкой еще что-то произойдет, я разговаривать больше не буду. Просто однажды ночью мимо Лэнд Крузеров пройдет несколько выживших из ума старушек с молоточками в рукаве и одновременно в разных местах пострадают самые дорогие машинки. Как ты думаешь – кого будут искать их хозяева? Уж не тебя ли? И позволит ли твоя зарплата менеджера возместить их затраты на ремонт? И будешь ты от них под кроватью прятаться, а то еще и под себя ходить начнешь…
У Олега отвисла челюсть. Такого он не ожидал. Наконец, закрыл рот и выпалил:
– А если ей кто другой машину… ну, помнет или еще чего?
– А мне по фиг, кто. Отвечать тебе. Я не милиция, разбираться не стану. Получишь согласно утвержденному регламенту.
– Я ей машину охранять не нанимался, она за парковку не платит!
– Мальчик, ты не понял! Ты теперь каждую ночь будешь ее осматривать, не случилось ли чего. И, если все в порядке, спи спокойно. Всех дел-то!
Я повернулась и пошла к подъезду. Клянусь, во взгляде парковщика-таджика, который стоял до этого сзади меня, промелькнуло не просто одобрение, он ликовал, с трудом сдерживая смех. Радуется, что я его не заложила? Пожалуй, не только. Крутой босс оказался сопливым пацаном! Интересно, а штанишки у него сухие? Кстати, а у меня? Вроде, обошлось. Скорее на горшок! Но нельзя торопиться, еще подумает, что я убегаю. Кстати, парковщик видел, на какой машине я приехала. Не сделали бы чего… Нет, во-первых, кишка тонка. Во-вторых, парковщик меня не выдаст! А забавно получилось. Не учили этого менеджера, как себя вести в нестандартных ситуациях.
Дочь с порога набросилась:
– Ты что там, закурилась совсем?
– А ты что, волновалась?
– А ты как думаешь?
– Думаю, что не больше, чем я за тебя!
– Ты что, специально?
– Да нет, с Аликом общалась. Кстати, он оказался Олегом.
– Откуда знаешь?
– Он представился. Беседа прошла в теплой, дружеской обстановке. Он больше не будет.
– Ой, не смеши. Они ментов-то не боятся, а тут ты – от горшка два вершка!
– Сама такая. В этом-то и прикол. А ну как сумасшедшие старушки начнут коцать молоточками самые дорогие машинки на всех парковочках? Мальчик задумался. Дадим ему шанс исправиться!
– Мать, ты сумасшедшая. А еще меня ругаешь. От осинки не родятся апельсинки!
– Хватит ржать, наливай чаю, а я – в туалет.
Нервное возбуждение не спадало, и я поняла, что сегодня уже не усну. Домой ехала не торопясь, соблюдая все правила дорожного движения, врубив любимые духовные песни Олега Атаманова. Они неизменно умиротворяют мой дух, повышают вибрации, смывают негатив. Я подпевала, когда передо мной неожиданно возник гаишник. Останавливаюсь, вопреки обыкновению совершенно не испытывая страха. Я ничего не нарушала, поэтому строго спрашиваю:
– В чем дело, командир?
Он смотрит на меня добродушно и спрашивает:
– Проблемы есть?
– Спасибо, нет!
– Счастливого пути!
Отъезжаю и даю себе волю похохотать. Меня просто корчит. Проблемы есть?
Надо же! Нет у меня проблем! У меня все классно. А когда у меня есть проблемы, вас там не бывает! Приезжаю около четырех утра. От Алены приходит SMS: «Горжусь тобой, как школьница». Я польщена, но запал прошел, и мне хреново. Где мои принципы любви ко всем и каждому? Почему я не смогла найти божественную искру в душе Олега? Я представила, как подхожу к нему с приветствием:
– Намасте. Бог во мне приветствует Бога в тебе!
А что, пожалуй, напугался бы не меньше… Смех снова сотрясает мое уставшее тело. Скоро на работу, опять за руль. Все происшедшее кажется мне полным абсурдом. Но сработало. Аленину машинку больше никто не обижает. Через пару дней она рассказывает:
– Парковщик дал номер телефона, хозяин просил ему позвонить.
– Ну, позвони.
– Не буду. Ему надо, пусть сам звонит.
– Позвони, интересно же!
– Вот еще, что я ему скажу?
– Как что? Обязательно нужно извиниться. Так, мол, и так. Извините, ради Бога, за мою маму. У нее давно не все дома, пунктик у нее, ей все кажется, что дочку обижают. Ее уже и лечили, да все без толку. Пока не отомстит, не успокоится. Да вы не бойтесь, она не буйная. И на человека руку никогда не поднимет. Так, втихаря напакостит, снова полечится в психушке и успокоится.
Мы снова хохочем до колик.
– Отличная идея! Если хозяин мне позвонит, я обязательно извинюсь.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Ночные разборки

 

Как бы не хотелось жить постоянно в тонких вибрациях любви ко всему сущему, наше непростое бытие иногда подбрасывает такие сюрпризы, что поневоле впадаешь в  ярость самки, защищающей свое потомство. Осадок остается тяжелый, только юмор – лекарство, позволяющее вернуть себе душевное равновесие.

У Алены создалась неприятнейшая ситуация – пустяковый конфликт с парковкой во дворе и ее хозяевами. Имея на руках малыша и не имея постоянного помощника, она целиком зависит от своей старенькой праворукой «японки»: привезти ли продукты из магазина, сгонять ли в аптеку или поликлинику или навестить меня в деревне без машины сложно. И, естественно, она оставляет ее во дворе. Никто на нее не покушается – ну, кому нужна битая-перебитая, слегка облезлая машинка из прошлого века? Но рынок-базар диктует свои законы. Все, стоящие во дворе, машины «должны» платить дань, для Алены не малую, таджику-охраннику за каждую ночевку. Дочь тоже платила, пока работала. Сейчас эти поборы превышают пособие на ребенка. Да и за что платить? Никакой ответственности такие парковки не несут, таджики постоянно меняются, а их хозяина не знает никто. Если что и случится – спросить не с кого.

В то время, когда дочь парковалась в собственном дворе за деньги, появлялись пару раз повреждения неизвестного происхождения и на Алениной машинке. Так,  по мелочам. Конечно, отец моего внука помогает им, что весьма не просто в кризис и при его состоянии здоровья, но Алена уперлась – платить не буду. Тут в очередной раз поменялся парковщик-таджик и, видимо, его начальство, и снова с него стали требовать сдавать выручку и с этой «наглой» машинки в том числе. С предыдущими хозяевами Алене удавалось договориться, и они, в конце концов, отступались.

На этот раз разборки зашли в тупик. Утром, выходя с девятимесячным ребенком на руках, чтобы ехать в поликлинику, она обнаружила спущенное колесо. В машине не работает прикуриватель, поэтому подкачать колесо она не может. Усадив малыша в кресло, меняет колесо на запаску и едет в шиномонтажку, думая, что проколола колесо накануне и не заметила. Колесо оказывается целым. На следующее утро картина повторяется. К счастью, ЧП выпадает на выходной, и я приезжаю из  деревни на своей «малышке» с компрессором и накачиваю колесо от своего прикуривателя. Смутные догадки начинают крутиться в наших головах. Уж не намекают ли нам добровольные помощники автовладельцев, что за безопасность нужно платить? Алена, девушка вполне обаятельная, «наезжает» на парковщика, и таджик выкладывает ей все, как есть: колеса спускает Алик, сборщик податей. За деньгами приезжает по ночам, пересчитывает машины и, не досчитавшись выручки, спускает колесо на Алениной машине. Таджик относится к Алене с симпатией, но боится хозяина и просит его не выдавать.

Мы совещаемся. Я предлагаю:

– Давай возьмем их измором. Они спускают – мы накачиваем. Надоест – отстанут.

– Как же, отстанут! В следующий раз проколют! А у меня на новые колеса нет!

– Если проколют – будет повод обратиться в милицию – порча чужого имущества, как никак.

Алена, студентка юракадемии, возражает:

– Повод и сейчас есть. Вымогательство и принуждение к заключению сделки. Пойду в милицию. Хотя – пустой номер. Доказательств нет, парковщика подставлять жалко. Не будет же участковый сидеть из-за такой ерунды в засаде.

– Да уж, толку не будет. Хотя, может быть, все же поговорит, припугнет…

– Все, решено, иду к участковому.

Наутро, в воскресенье, колесо снова спущено. Я снова приезжаю и накачиваю. Терпение лопнуло. Алена с малышом несколько дней гоняются за участковым, их выслушивают, обещают разобраться, но так неохотно и не известно когда, что Алена начинает «закипать», а когда она «закипает», то совершенно теряет чувство меры и всякую осторожность. 

На следующий день она рассказывает мне по телефону:

– Мама, я этих гадов выследила.

– Ты что, с ума сошла? Ночью, с малышом?

– Нет, малыш спал, я пошла выгуливать собаку и увидела, как парковщик сдает деньги Алику.

– Ты видела, как он спускал колесо?

– Нет, таджик, видимо, передал ему, что я ходила к участковому, поэтому колеса целы.

– Что же ты выследила?

– Все парковки,  с которых Алик с приятелем собирают бабки!

– Ты с ума сошла! А если бы малыш проснулся?

– Не проснулся бы. Он первые три часа спит очень крепко.

– Алена! Прекрати самодеятельность! А если бы они заметили слежку и прибили тебя за здорово живешь! Ты о сыне-то подумай, он поважнее колес будет!

– Не каркай! Ничего не случилось! А когда они слежку заметили, я поймала частника и укатила.

Меня начало потряхивать. Я представила крошечную девушку с такой же собачкой, шхерющуюся по кустам и выслеживающую двух полупьяных бандитов. Ужас сковал меня до полного заикания. А спящий один дома малыш? Кошмар!

– Аленка, милая,  прекрати свои дурацкие игры! Если с тобой что-нибудь случится, мне с внуком не справиться! Ты обязана себя беречь, у тебя нет тылов!

– Вот именно! Ну, нет у меня мужика, который бы за меня заступился! Что же, позволять себя топтать?

Разговор явно зашел в тупик. Никакие методы переубеждения не сработают. Еще немного, и мы снова поссоримся.

– Алена,  пообещай мне, что ты больше никогда одна не полезешь на рожон!

– Ладно! Я на сегодня договорилась с Танькой, она подъедет на своей машине, время я теперь знаю, и мы их из машины сфоткаем, если они снова колеса спускать будут!

Мне очень хочется крикнуть:

– Ну, ты  и дура!

Но я сдерживаюсь и прошу:

– Аленка, постарайся не рисковать! Они ведь тебя могут увидеть!

– А у Таньки стекла тонированные! Мы подождем у въезда во двор, потом подъедем, щелкнем и свалим. Всех дел-то – на несколько минут! Не кипиши!

– Пожалуйста, позвони мне вечером, приехала ли Танька!

– Ладно, позвоню!

Вечером жду звонка. Первый час ночи. Боюсь позвонить сама – а вдруг Алена одна выслеживает этого Алика, а мой звонок выдаст ее присутствие? Раздеваюсь и долго ворочаюсь в постели. Сна нет, желудок начинает жаловаться на нервные перегрузки голодными болями.  Хреново. Звонок все-таки раздается. Я набрасываюсь на дочь:

– Ты что не звонишь? Я с ума схожу.

– Таньку ждала.

– Она приехала?

– Нет, не смогла.

– Надеюсь, ты никуда не пойдешь?

– Еще как пойду! Так, будто собачку выгуливаю, а если что – сфоткаю и убегу. Подъезд-то на замке!

Меня колотит нервная дрожь, и я бросаю последний аргумент:

– Алена, опомнись! А если с тобой что случится, малыш утром проснется один в квартире! И что?

– А ты утром позвони, если я трубку не беру – гони к малышу.

И бросает трубку. Я пытаюсь звонить, но она звонок сбрасывает. Я злюсь. Первая мысль: хорошо, когда есть резерв прочности – бабушка. Есть на кого рассчитывать, если что случится! Нашла, блин, Кощея Бессмертного! А если мне не судьба еще двадцать лет прожить? Что будет с внуком? Даже если ничего не случится – обо мне-то кто-нибудь подумал? Мне, между прочим, в шесть вставать!

Психую и понимаю, что злость – чувство не продуктивное, оно ничего не меняет! Нужно вмешаться, пока не случилось беды! Пока я все это прокручиваю, обнаруживаю себя одетой и с ключами от машины в руке. Открываю ворота и на непрогретой машине мчусь на не допустимой для меня скорости по ночному поселку, рискуя превратить в лепешку неосторожных кошек и собак, по пустому пригороду, все время прокручивая в голове расчеты времени. Так, обычно днем я добираюсь за час.  Ночью, по пустой дороге, без пробок – минут за сорок. А если прибавить газку…

https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Аура моего внука

Внук спит в коляске в тенечке. На улице солнечно и жарко, это один из немногих теплых дней нынешнего лета. Дочка занята, а я, наработавшись на участке, с удовольствием караулю внука. Он стал такой шустрый и непредсказуемый, что, проснувшись и не подавая никаких признаков недовольства, может легко попытаться покинуть коляску головой вперед. Я покуриваю так, чтобы ветерок относил дым в другую сторону, и предвкушаю, как мы пойдем купаться на речку, как только внук проснется.
Лето в этом году неважное, и мы с внуком – практически единственные купальщики. Я выбрасываю сигарету и любуюсь малышом, почти ощущая, как холодная вода освежает разгоряченное тело. Я почти сплю, но глаза открыты и несут службу – мой взгляд устремлен в легкий полумрак коляски. Внук спит так сладко! Я любуюсь им, щечки и носик уже слегка загорели, густые темные реснички очерчивают полукруги закрытых глаз, волосики тоже немного выгорели на солнце. Они уже не каштановые, как в первые дни, а золотисто-русые.
Солнышко мое, – думаю я и замираю, случайно переведя взгляд повыше детской головки в серый сумрак коляски. Над наблюдаемой и раньше довольно широкой полоской света над головой малыша ровно колышется голубое свечение. Я отвожу взгляд, но снова и снова нахожу нужный ракурс и вижу голубое свечение. С трудом запрещаю себе видеть и перевожу взгляд ниже. Не знаю почему, но я считала невозможным пристально вглядываться, специально пытаясь разглядеть его ауру. Боялась навредить, мало ли что, ведь детки очень чувствительны. А тут – я просто пребывала в блаженно-расслабленном счастливом состоянии, и мне ее показали, во всяком случае, никакого специального намерения у меня не было.
Не знаю, индиго это или не индиго. Да, малыш растет чудесный, но, я думаю, у всех бабушек растут лучше в мире малыши. Как выглядит цвет индиго? Некоторые описывают его как насыщенно голубой, некоторые – как смесь верхних цветов спектра. Не знаю, не видела. Все возможно. Думаю, что недалеко то время, когда термин дети-индиго уйдет из обихода – все детки будут рождаться со сверхспособностями. Слышала, что если в семье три поколения женщин, и, наконец, рождается мальчик, то он наделяется колдовскими силами. Суеверие, скорее всего. Однако, мать моя (его прабабушка) была изрядной ведьмой, хотя и не знала этого. Была она зла на язык, и все ее проклятия заканчивались весьма плачевно. Я не раз восстанавливала в медитации свое искореженное родовое древо, чтобы очистить его для рождения здоровых внуков. Со стороны своего отца малыш тоже имеет любопытного прадеда, который, согласно их семейной легенде, работал когда-то с Вольфом Мессингом. Так что все может быть.
Спустя полгода после внезапного сеанса видения, уже почти забыв о нем, я вдруг узнаю, что за день до рождения внука были изменены вибрационные матрицы Земли и списаны все кармческие долги. То есть наш малыш не несет в себе никакого первородного греха (в который я и раньше не верила), не отвечает ни по каким долгам своего рода, семьи, страны, родителей, других жизненных воплощений. Отныне – каждый сам за себя. Это мне по душе. Что-то меня совсем не устраивало бы, если бы мои внуки отвечали за мои грехи! Странно, что это произошло всего год назад. Лично я уже лет пять чувствую себя свободной от чужих обязательств.
Иногда меня посещает мысль, что все мои занятия имеют одну цель – достичь того уровня развития сознания, который позволил бы мне понимать своих внуков.
Когда-то давно, лет двадцать тому назад, мы с мужем привели младшую дочь на экзамен в школу развития резервных способностей, совершенно не представляя, о чем идет речь. Это была первая в городе подобная школа (и последняя, мне кажется). В приемной комиссии заседало человек пять. Они просили дочку то подойти поближе, то отойти подальше. Потом проделали то же самое со мной и супругом и со словами «хорошо» зачислили Дашку.
Проучилась она там год, после чего мы перевели ее в нормальную школу, хотя и с большим сожалением. Начинался первый серьезный экономический кризис, и, работая в двух местах, я зарабатывала ровно на оплату месячного обучения. Но дело было не только в этом. Давая детям огромный толчок для развития способностей, школа уделяла мало внимания обычной программе, и к концу пятого класса дети едва знали английский алфавит. По остальным предметам ситуация была не лучше, и нас спасало только то, что ребенок схватывал все на лету.
Но мы были не готовы полностью взять на себя учительские функции по всем предметам, отдавая за учебу последние деньги. До сих пор не знаю – правильно ли мы поступили. Скорее всего – да. Школа эта была закрыта через год – у нескольких детей, самых, кстати, способных, начались проблемы с психикой. Они стали видеть слишком много такого, чего детям видеть не всегда полезно. И открывшийся перед ними иной мир стал для них интереснее зубрежки теорем. Когда их родители, люди, как и все мы в постсоциалистическое время, вполне материалистически мыслящие, забили тревогу, школу начали посещать всякие комиссии, в том числе и включающие в свой состав психиатров, которые сразу поставили детей на учет по своему ведомству, а школу закрыли.
И, хотя мы уже учились в обычной школе, начинание, провалившееся с треском, было очень интересным. Малышей учили просто чувствовать других людей, не обижать их даже мысленно, чувствовать чужую боль, как свою, считывать эмоции. Дочь до сих пор очень ранима и просто не может переносить ни чьих страданий. А таким пустякам, как разгонять облака, детей научили в первую неделю.
Ну, у кого из детей такие знания не раздуют гордыню до небывалых отметок? Хотя, это – сегодняшние размышления. Ничего такого я в своей дочери не замечала.
А в то время, на первом же родительском собрании, нам предложили пройти небольшой теоретический курс, чтобы между нами и нашими детьми не образовалась пропасть непонимания. По-моему, вполне здравый подход. Папа сразу отказался. Он в то время увлекался йогой и считал, что знает все на свете.
Мы пошли со старшей дочерью. Она слушала с интересом. А я! Мне до сих пор за себя стыдно. Как все-таки высока была в то время степень моей зашоренности, сейчас трудно даже представить. Молодой парень, артист одного из наших театров, адепт школы Рериха, очень эмоционально излагал знания о Вселенной, посланные ему свыше после усиленных занятий йогой. Он рисовал схемы энергетических потоков, какие-то спирали (сейчас я понимаю, что речь шла о торсионных полях, но в науке пока не было таких определений), монады, изображал структурированные иерархии Владык и строение тонких планов Земли, подкрепляя свои выступления космическим легендами лемурийцев.
Сейчас я поражаюсь, какие знания открылись ему двадцать лет назад, но тогда… Я прятала в ладони нижнюю часть лица и содрогалась от хохота. Я всячески старалась не нарушить порядок на лекциях громким смехом, и он разрывал меня изнутри. Больше всего меня смешил способ получения им информации. Навеяло. Я похохатывала, но все равно слушала. В голове была страшная каша. Поистине, молодой человек метал бисер перед свиньями. Я была не одна такая умная, многие родители после лекций обменивались ехидными замечаниями. В конце двухнедельного курса он собрал нас на практику – обряд покаяния.
Я не представляла себе в то время, что такое медитация, и наш учитель тоже не употреблял этого слова. Он проводил его как настоящий артист – под хорошую мягкую музыку, хорошо поставленным голосом, очень артистично он вел нас к полному расслаблению. Мои ноги оцепенели и вросли в пол. Потом попросил представить лицо своего врага или человека, на которого мы затаили обиду. Мысли мои заметались. Я не могла найти врага, да и обид ни на кого не держала. Голос подсказал: это может быть человек, с которым у вас служебный конфликт или … Ага, есть! Наша лаборатория находится в оппозиции к директору института, в состоянии, среднем между войной и миром, ближе к войне. С нашей стороны уже попахивает саботажем, с его – разгоном одной из лучших лабораторий института. Оборудование, которого мы так долго ждали и которое было нашим по плану, ушло в другую лабораторию. Их тематика показалась директору перспективнее, но мы все считали ее полной туфтой.
Я, не такая уж большая шишка, переносила этот конфликт довольно болезненно. Было все – и обида, и зависть. И сомнения в нашей правоте. Я легко представила лицо директора, я просила у него прощения и прощала, я предлагала ему искать компромиссные решения и приглашала его к переговорам. Когда обряд закончился, я почти утирала слезы облегчения. Не представляя, что и почему, мы выслушали напутствие Учителя: не удивляйтесь, если тот человек, кого вы простили сегодня, в ближайшие дни придет к вам налаживать отношения. Я посмеялась – кто я такая, чтобы директор пришел ко мне? Была суббота. Утром в понедельник я, как частенько бывало, первой пришла на работу. Закон жизни: чем дальше живешь от места работы, тем раньше до него добираешься. Я ставила чайник, когда дверь открылась, и на пороге возник директор. Я напряглась:
– Здравствуйте, а никого из начальства пока нет.
– Здравствуйте. А я не к ним. Вы ведь профорг?
– Ну, да! А что?
– Я все выходные думал о ситуации с вашей лабораторией. На месте вашего начлаба я бы тоже обиделся. А вы как думаете?
– Я думаю, что вы нас кинули, но не думаю, что это была совсем беспричинная акция. Наверное, у вас были свои соображения.
– Да, были, и я виноват, что не довел до вас свои соображения.
– Да уж. Только боюсь, что разъяснительной работой сейчас дело не поправить.
– Я тоже так думаю. Надеюсь, что мы сможем найти компромисс.
– Для начала нужно попробовать.
– Вот и хорошо. Соберите мне сегодня профсоюзное собрание часам к четырем. Подойдет?
– По времени – да. Но собирать его за спиной Захарыча я не буду.
– И не нужно. Пригласи и его, причем в первую очередь и от моего имени.
– Хорошо. Только тогда давайте не будем называть это профсоюзным собранием. Просто директор проявил добрую волю и приглашает к диалогу. А я просто оказалась в нужное время в нужном месте.
– А придут?
– Конечно, придут! Всем уже надоело воевать.

В тот же день конфликт был исчерпан. Директор даже извинился и изложил свои соображения. Та, новая конкурирующая лаборатория, должна иметь хоть что-то для разбега. А оборудование, заказанное для нас несколько лет назад, устарело еще в пути. В следующем году мы получим импортное, гораздо более современное…
Все, в общем-то, были довольны, по крайней мере, конфликт угас. И не о том речь, что тот, первый кризис, не дал нашим планам сбыться. Речь о том, что Директор пришел. Пришел, вопреки всякой логике, ко мне. Но тогда я считала это просто совпадением. Хотя сомнения появились.
Интересно, где ты сейчас, мой первый Учитель, над которым я так потешалась, и который все же заронил в мое сознание зерно сомнения? Какую же нужно было иметь смелость, чтобы выступать перед такими варварами, как мы, со своими гениальными прозрениями! Прости меня, прими мою, запоздавшую лет на двадцать, любовь!
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/