Блог начинающего мага

Почему-то все лекторы всегда читают лекции лично мне. Я – их точка опоры в зале. На свежем воздухе, как выяснилось, тоже. Инструктор рассказывает, что нам предстоит и как себя вести:
– Прыжок осуществляется с высоты 800 метров… Парашют «Юниор» – аналог десантного парашюта… Принудительное раскрытие… Впереди запасной парашют… Площадь поверхности купола – 82 метра, длина строп… Самолет сконструирован в 1937 году.
Честное слово, я молчу, но, видимо, глаза отражают недоумение, и он, назвав мою фамилию, уточняет специально для меня:
– Этот самолет выпущен в пятидесятых годах. Он, видимо, Ваш ровесник. Не такой уж и старый, не правда ли?
Мне приходится парировать удар:
– Господа, все в порядке, если он – мой ровесник, то он еще о-го-го!
Группка одобрительно хихикает. Инструктор тоже улыбается.
– Прыжки осуществляются при скорости ветра не более… Сегодня ветер предельный для прыжков. Поэтому прыгать будем тремя группами: сначала самые подготовленные мужчины, а в последнюю очередь, ближе к вечеру, когда ветер утихнет – самые худые и слабые (кивок в нашу сторону). Уж и не знаю, что мне с ней делать (кивок в сторону дочери), не могли ее за две недели откормить?
– А вы думаете, почему мы опоздали? Раз пять останавливались для откорма. Ничего, к вечеру еще раз пять ее покормим, и порядок.
Инспектор машет рукой, и мы понимаем, что к Малышу претензий не будет.
https://ridero.ru/books/mozaika_lyubvi/

Дорога от автобуса представляет собой бесконечную размытую полосу чернозема, а мы оказываемся единственными, кто приехал не на машине. Видимо, такие капризы, как прыжок с парашютом, приходят в голову в основном мужчинам, а им для самоуважения сначала желательно приобрести автомобиль, а потом уже пробовать свои силы в других областях. Риск представляется им гораздо более острым, когда есть, что терять. Наше появление не остается не замеченным. Очаровательная девушка и ее увеличенная вширь и немного постаревшая копия, пришедшие пешком, грязные и веселые. Инструктор хватается за нас, как за мишень для шуток. Мы слишком отличаемся от остальных. Дочка явно не добирает по габаритам, а я явно перебираю по возрастным и спортивным качествам, что, видимо, слегка беспокоит инструктора, бывшего спортсмена, летчика-парашютиста.
Сначала я не понимаю, в чем дело. Женщины присутствуют всех возрастов, есть и потолще меня, и постарше. Но позже выясняется, что прыгать они не собираются, а присутствуют в качестве зрителей, заснимая на фото- и видеокамеры самые яркие моменты подвига их мужей и сыновей. Мы с дочерью настолько не считаем предстоящий прыжок подвигом, что даже не догадались взять фотоаппарат.
Всего претендентов - человек тридцать, из них, кроме нас, еще пять женщин, молоденьких, то ли решивших прыгнуть за компанию с парнями, то ли желающих испытать себя. Девушки тоже очень разные, не все спортивные, но все решительные. Мужчины – всех возрастов, начиная от 16-лтних подростков, которым нужно совершить три прыжка, чтобы их взяли непременно в десантные войска (надо же, такие ребята еще существуют в природе!), до моих ровесников. Откровенно седых всего двое.
Один – высок, красив, строен и потянут; второй поменьше, похожий на Олега Борисова. Поскольку, под краской, я тоже седая, то я решаю, что мы примерно одного возраста. Дочь вспоминает пожилого красавца: более десяти лет назад, когда восточные единоборства перестали быть запрещенным видом спорта в нашей стране, пройдя жесточайший отбор, они оказались в одной секции У-шу, мужской, так как женской тогда не было. Малыш был единственным представителем женского пола, прошедшим отбор, и пару лет тренировался до изнеможения, легко отжимаясь на пальчиках и разрубая доски ребром ладони. Конечно, она сильно изменилась за эти годы, но по взгляду пожилого спортсмена становится ясно, что он мучительно пытается вспомнить, где он ее видел.
Ко мне подходят дамы из эскорта и спрашивают, в самом ли деле я собираюсь прыгнуть. Я всем отвечаю одинаково: «Если переживу тренировку». Кстати, так я рассуждаю и про себя.
Тренировка предстояла, по моим меркам, жестокая. Особенно, если учесть утренний марш-бросок. Сначала следовало прослушать теоретическую часть, затем пройти практическое обучение и физический тренинг. Глобальность подготовительной работы настраивает на серьезный лад, и мы с дочерью быстро перестаем прикалываться, не мешая, в то же время, инструктору подшучивать над нами. Инструктаж слишком серьезен, и, чтобы не перепугать притихшую кучку претендентов, нужна разрядка. Пусть оттягивается на нас, мы не обидчивые.
Пару лиц кажутся мне знакомыми – мужчина и женщина, пришедшие вместе. Женщина, небольшого роста, отнюдь не спортсменка, страшно возбуждена, ее буквально «колбасит». Оказывается, что они уралмашевские, и мы тоже кажемся им знакомыми. Она страшно боится и спрашивает, не страшно ли мне.
– Я пока об этом не думаю, может быть, позже испугаюсь? – отвечаю я совершенно искренне.
Обстановка вокруг достаточно суровая и романтичная одновременно. Какое-то устройство типа огромного сачка ловит ветер и указывает его силу и направление. Самолеты, кажется ПО-2, – «небесные тихоходы» времен войны. Экипировка примерно того же образца. Крошечный аэродром, занимающий пару покрытых травой гектаров земли между лесом и полем, скорее напоминает базу партизанского отряда, чем спортивный центр. Из общей картины выбиваются нарядные многоцветные, напоминающие дельтапланы, парашюты спортсменов «не чета нам», сыплющихся с неба. Этот фон завораживает и успокаивает.

Высоту я связываю со стихией Воздуха, так подвластной мне во сне, и такой опасной наяву. Я не собиралась бросать вызов стихии, я хотела стать частью ее, ощутить ее дружественность, проверить, способна ли я преодолеть страх. Все началось летом с моей младшей сестры. Она всегда отличалась какой-то детской бесшабашностью, ей интересно все. Она может ходить босиком по раскаленным углям и осколкам стекла, лазать по скалам и купаться в проруби. На этот раз она прыгнула с парашютом.
Мы гуляли с ней и моей старшей дочерью по лесу и слушали восторженную речь. Мой Малыш поплыл сразу. Единственный вопрос, который его волновал, это недостаток веса. До пятидесяти он явно не дотягивал. Но сестра сказала, что на плюс-минус пять килограммов никто не обращает внимания, в крайнем случае, снесет немного в сторону. Поскольку в сестре тоже нет и пятидесяти, мы сразу поверили. Меня тоже начали беспокоить живописуемые картины. Поэтому дальше стали обсуждать мой вес и возраст. По последнему параметру ограничений не было. А мой вес, который меня всегда слегка смущал, оказался идеальным, попадая примерно в середину допустимого диапазона: «от 50 до 90». Оказывается, еще существует вид спорта, для которого я вполне подхожу. И никаких требований к росту, так как вся наша семейка, кроме моей младшей дочери, относится к категории «метр с кепкой». Конечно, о спорте и речи не могло быть, но разок попробовать… сама я бы ни за что… вру, конечно.
Дочь загорелась. Сбор справок и организационное собрание она брала на себя. Почему-то мне показалось, что, если я отпущу ее одну, то сойду с ума. Я частенько придерживаюсь в воспитании принципа: «Со мной можно, без меня – ни-ни». Легкий червячок сомнения шевельнулся во мне: маленькая, жилистая и спортивная, слегка перевалившая за двадцать пять, моя дочь явно имела больше шансов благополучно приземлиться. Но и себя я слабым звеном никогда не чувствовала.
Робкая надежда на то, что дочь поленится собирать справки в двух разных районах, позволила мне отмахнуться от рассуждений на тему «зачем». Желание было почти не мотивированным. По крайней мере, логические мотивации отсутствовали. К тому же, погода окончательно испортилась, лили бесконечные дожди. Но справки были собраны. Прыжок намечался на субботу. В пятницу небо прояснилось, и тепло вернулось. И мы уже не решали проблему глобально, мы решали тактические вопросы: что взять с собой и как добираться. Аэродром находился примерно в пятидесяти километрах от города. Можно было добраться на электричке и протопать двенадцать километров, или на автобусе, причем от автобусной остановки, по слухам, было ближе. Мы отправились на автобусе, и, выйдя из дома в шесть утра, с опозданием в полтора часа, грязные и запыхавшиеся, притащились на аэродром.

https://ridero.ru/books/mozaika_lyubvi/

Меня снова отправляют на рентген, причем на этот раз обещают снять только половину челюсти. У меня нет сил даже напомнить о необходимости снимка передних нижних, а, честно говоря, я просто боюсь пикнуть, настолько я затерроризирована добрым доктором. Но рентгенолог снова делает развернутый снимок, который я, оглянувшись, уже вижу на экране компьютера. Я знаками (так как рот пока не совсем свободен) спрашиваю:
- Это мой?
Рентгенолог кивает. Я улыбаюсь: под передними нижними зубами – ровная однотонная костная ткань, никаких следов кисты нет и в помине. Я возвращаюсь в кабинет, сияя, как медный пятак. Мне очищают рот, и я могу издавать членораздельные звуки. Снимок еще не появился на Ольгином компьютере, или она просто его не открыла, не знаю. Она обещает в следующий раз закончить с зубом, потом тяжело вздыхает и спрашивает меня, как упрямого неразумного ребенка:
– А с кистой-то что будем делать? Запускать нельзя.
Я с улыбкой отвечаю:
– Какой кистой? Нет у меня никакой кисты.
– Как это нет? Куда это она делась?
– Исчезла.
– С чего вы взяли?
– На снимок посмотрела.
– Какой снимок, мы же снимали только больной зуб!
– Это вы так думаете. Снимок несколько обширнее, чем вы заказывали.
– И что, передние нижние видно?
– И под ними.
Она вылетела из кабинета, медсестра следом. Я взяла сумку и вышла в коридорчик. Из рентген кабинета доносились возбужденные голоса. Ольга вышла с таким лицом, что я чуть не расхохоталась. За ней вышли медсестра и рентгенолог. Последний явно с единственной целью – посмотреть на меня повнимательнее. Маленькая вредная девчонка, хохотушка и насмешница, расшалилась во мне во всю. Ольга смотрела на меня в упор:
– Не понимаю, куда она делась.
Это звучало требовательно и воспринималось как:
– Тетка, ты куда кисту дела!?
Я уже улыбалась во все свои восемь кариесов (которых у мня никогда не было):
– Я же сказала, что справлюсь с ней за неделю!
Ольга понимала, что над ней потешаются, но не понимала, в чем наколка. Сцена происходила в присутствии милой женщины-регистратора. Она не выдержала и спросила:
– Что, снимок и в самом деле хороший?
Ольга рявкнула:
– Ну, не могла же надкостница вырасти за неделю!
Я уперлась:
– Но ведь наросла?
Ольга сдалась и попыталась обратить все в шутку:
– Женщина, я вас боюсь.
– А я-то как вас боюсь! Вот и надкостница с перепугу заросла!
Ольга поняла, что я готова поддержать шутливый тон, и продолжила шутить:
– А вы зубы отращивать не пробовали?
– Нет, у меня пока своих хватает, но мысль интересная. Может, попробовать кариес полечить… А вы не могли бы распечатать мне второй снимок, на память? – обратилась я к рентгенологу.
– Сейчас сделаю, это входит в стоимость услуги.
Пока я записывалась у регистратора на следующий прием, мне выдали снимок в красивом фирменном пакете.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Поликлиника прекрасно оснащена, рентгеновский снимок в цифровом виде тут же подается на экран компьютера. Лечат мне крайний верхний, но снимают почему-то всю челюсть. Я догадываюсь, почему. Такой снимок вдвое дороже, рентгенолог тоже хочет жить. Снимок пересылают на компьютер в кабинет врача, я иду туда же. Ольга долго охает.
– Зуб никуда не годится, будем делать его в несколько приемов. А это еще что? – она показывает мне черное пятно под передними нижними зубами, – Это, похоже, киста. Придется оперировать.
Она долго стучит по здоровым зубам, реакции никакой. Интересуется, не получала ли я по зубам. Я ехидно отвечаю:
– Только если в кабинете вашего гигиениста.
Ольга шутку не приняла, даже, похоже, испугалась:
– Ну, что вы, это невозможно!
– Ничего более болезненного не происходило. Знаете ли, передние зубы – моя гордость, они даже не пломбированы ни разу. Мне бы не хотелось разворотить челюсть.
– Не знаю, что еще можно сделать, у вас нет выбора, кисту нужно убирать.
– Хорошо, когда у меня следующий прием с этим зубом? – показываю я на щеку, за которой находится мой бесценный, в прямом смысле слова, зуб, и прикидывая, в какие деньги может влететь мне удаление кисты.
– Давайте через неделю.
– Очень хорошо. Надеюсь, что за неделю киста исчезнет.
– Женщина, не выдумывайте, никуда она сама не денется.
– Почему сама? Я над ней поработаю. Распечатайте мне, пожалуйста, снимок. Через неделю сделаем новый, посмотрим динамику.
– Да, пожалуйста, не жалко.
Я беру снимок, черное пятно мне тоже не нравится, но я абсолютно уверена, что за неделю я от него избавлюсь. Откуда у меня такая уверенность? Да, силы, о которых врачам лучше не говорить, снимают у меня боль и лечат мои болячки, но никогда я не имела никаких подтверждений как болезни, так и выздоровления, так как не хожу ни к каким другим врачам, кроме зубного. Поскольку мне никогда раньше не делали снимок всей челюсти, у меня возникает мысль, что это пятно было у меня всегда, просто я об этом не знала.
Захожу в наш медицинский отдел, расстроенная и сомневающаяся. Показываю снимок. К моему неудовольствию, медики подтверждают диагноз и поясняют:
– Кисты бывают двух типов: в виде опухоли на ткани или в виде дыры на кости. Похоже, что здесь речь идет о втором типе. Конечно, нужно что-то делать.
Я все сопротивляюсь:
– Но не резать же!
– Конечно, сначала можно попробовать консервативное лечение, – говорит одна из врачей, но очень не уверенно. Как раз та, которая в трудную минуту очень хотела отрезать себе лишнее.
И тут я брякаю им то же, что и Ольге:
– Ладно, у меня до приема еще целая неделя, попробую с этой фигней поработать.
Молодая врач посмеивается:
– Это как моя мама – все болезни заряженной водой лечит? – она явно посмеивается. Все-таки самые упертые и ограниченные люди – медики.
– И водичкой, и не только. Посмотрим.
– Удачи! Приходи через неделю со снимком.
– Обязательно.
Я разозлилась. Назло вам всем залечу эту дыру за неделю. Я была полна решимости и веры в то, что я смогу. Точнее, что мы сможем. Я, энергия, мой виртуальный доктор и мой милый ангел, который любит меня, лечит меня и денег не берет! И я даже рада, что объявила о своих намерениях, теперь не отступлюсь, даже если очень устану и буду проваливаться в сон, даже если лень будет нашептывать мне колыбельную.
Всю неделю кладу на десну с двух сторон тампоны с информационно-насыщенной водой. Потом, уже в постели, открываю систему тонкого тела, общаюсь с ангелом, гоняю по телу энергию и направляю ее в нужное место. Вибрации не приходят, но я чувствую, как пульсирует что-то в центре нижних десен. Мне немного жаль, что время перед сном у меня сейчас занято лечением, а не опытами по отделению от тела, но лечение сейчас важнее. Я использую все известные мне приемы. Я призываю ангелов фиолетового пламени, и они омывают мои тонкие тела фиолетовым светом, необычайно ярким. Я благодарю их и прошу навестить всех детей и женщин, нуждающихся в их помощи, всех женщин, ждущих детей, всех больных стариков и детей, всех духов стихий и мест, которым нужна их помощь. Они любят, когда их призывают на помощь себе и другим. Их «менталитет» не позволяет им являться без спроса, поэтому они ждут, пока кто-нибудь попросит их о помощи. Я призываю ангелов из нефритового храма, и зеленое световое пятно расплывается у меня перед мысленным взором. Столько высших сил работает вместе со мной, проявляет мне свою любовь, что душа моя наполняется любовью и благоговением. Я уверена, что все идет отлично.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Михаил Радуга оказался, по нашим меркам, просто пацаном, этаким современным менеджером в рубашечке с галстуком. Он сразу предупредил, что никакой мистики и эзотерики не признает, точнее не пытается вообще подводить теоретическую базу, поскольку уже неоднократно пытался это сделать, но всегда оказывался не прав, судя по результатам своих же опытов. После этого смело поставил знаки равенства между понятиями «астрал» и «подсознание», а выход из тела приравнял к астральной проекции и осознанному сновидению. У меня, конечно, есть некоторые сомнения на эту тему, но почему бы ни поучиться у человека, который учит именно тому, в чем разбирается – техникам выхода.
И мы со Светой остались. Конечно, меня немного коробит, когда на доске пишут «визиализация» и «цыкл», но, если отбросить снобизм хорошо образованного человека, то парень преподавал совсем не плохо, очень убедительно и эмоционально. Некоторые его практические замечания сильно противоречили описанным в книгах Монро, что публика тут же и отметила. Ответ Михаила меня просто рассмешил:
– Монро, Монро! Мало ли чего можно насочинять! Я уже тоже четыре книги написал, и не такие занудные, как у Монро! Я вообще не знаю человека, который бы дочитал вторую книгу до конца!
Дискуссия шла в перерыве, поэтому я ответила:
– Теперь знаете. Я прочла и вторую, и третью. Кстати, третья книга «Окончательное путешествие» – самая интересная, в ней все разрозненные опыты складываются в единую, захватывающую дух и поражающую воображение картину мира. Если у вас хватит терпения, попробуйте все же дочитать, нам будет интересно в следующий раз услышать ваше мнение. Хотя, возможно, оно и не изменится.
Он пожал плечами и улыбнулся:
– Возможно, я и смогу побороть свое предубеждение…
Молодец! Отличный ход. В принципе, мне все понравилось. Он обещал учить только техникам и реально давал набор приемов, которые работают. Светке тоже было интересно. Она отдала за семинар последнюю заначку. И не пожалела. Имея троих внуков, она давно не отвлекалась от их воспитания ни на какие другие занятия. Ей было интересно и само обучение, и аудитория, пришедшая обучаться столь необычным навыкам. Народ собрался интересный. Всего было человек пятьдесят. Как ни странно, мужчины составляли большинство. Были и наши ровесники, были и совсем молодые ребята, студенты. Из женщин мы были самые старшие. На занятиях выяснилось, что очень важным моментом является ощущение вибраций. «Вибрирующих» оказалось человек десять. Многие слышали шум в ушах, что тоже оказалось существенным, так как позволяло воспользоваться техникой прислушивания. Мы со Светкой потом долго прикалывались на эту тему. Она хотела, чтобы я задала какой-то вопрос, а я отмахнулась:
– Спроси сама!
– Спроси лучше ты, я не вибрирую!
– Зато у тебя шум в ушах!
Нахохотались мы изрядно, благо преподаватель и сам был не прочь посмеяться. Иногда он допускал ляпы, но умело выходил из щекотливых положений. Когда он рассказывал о том, что можно увидеть в состоянии «фазы», меня немного удивило, что вопросы мироздания его волнуют меньше всего, он склонен совершать практические действия, которые в обычном состоянии невозможны или отнимают много времени. Один из студентов задал ему наводящий вопрос о более тонких мирах, на что он брякнул абсолютную правду, но сформулированную по-детски глупо:
– Конечно, если бы в «фазу» попал верующий, он бы ставил себе совсем другие задачи, увидел бы боженьку эдакого старичка с бородкой… Попросил бы у него чего-нибудь. Но мы здесь все вполне разумные люди.
Студент вступился за верующих:
– У вас странное представление о верующих. Думаю, что половина зала имеет другое представление о религии.
Михаил не растерялся:
– Ну, и хорошо. Одно другому не мешает. Я просто хотел подчеркнуть, что каждый моделирует свою виртуальную реальность и совершает в ней действия согласно своим представлениям.
Я согласилась, а про себя добавила, что ели он в достаточно плотном теле в виртуальной реальности ест, пьет, занимается сексом, загорает, встречается со знаменитостями, то, скорее всего, посещает ближайшие к земле тонкие миры. Что ж, каждый попадает в мир, соответствующий его уровню вибраций. Похоже, что единственный недостаток нашего учителя – молодость! Зато смелости у него выше крыши. И какая нам разница, где бывает он! Главное – он умеет учить, а остальное – дело каждого, куда и для чего он собрался отправиться. Мне даже понравилось, что он не заморачивается теорией. Все равно доказать верность любой теории пока невозможно, если практика остается неизменной, как ее не обосновывай. А набор терминов типа «виртуальное пространство», «подсознание», «фаза» делают теорию совсем не страшной, наукообразной и не такой интересной для психиатров.

https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Однажды, весной, мы сидели вечером за письменным столом и готовились к годовой контрольной по математике. Дочка вела себя беспокойно, никак не могла сосредоточиться. Раздался звонок в дверь, пришла мама Насти. Она искала свою дочь, которая гуляла во дворе с большими девочками и вдруг исчезла. Телефонов у нас не было, о сотовых мы даже не мечтали, поэтому поиски занимали очень много времени. Мы записали ее маме адреса знакомых девчонок, и она побежала дальше. Моя дочь разнервничалась, о решении задачек не могло быть и речи. Она была уверена, что Настя попала в беду. Я успокаивала ее как могла:
– Малыш, она уже, наверное, дома. Если бы она не нашлась, мама бы уже прибежала снова. И потом – она же ни одна исчезла, а вместе со старшими девочками. Они ее не дадут в обиду. Завтра в школе увидитесь.
Мы еще погуляли с собакой, обошли ближайшие дворы. Все было спокойно, никаких чрезвычайных событий не происходило, был теплый спокойный вечер.
Наконец, дочь уснула. Наутро она пошла в школу, но уже не беспокоилась, она была уверена, что Настя нашлась.
Вечером она рассказала мне такую историю.
Старшие девчонки поехали кататься на машине с незнакомыми парнями, Настя поехала с ними. Это было вполне в ее характере, – не думая ни о чем плохом ввязаться в любую авантюру. Однако девочка она была приличная и, когда поняла, во что может превратиться такая прогулка, начала реветь в голос. Малолетка была никому не нужна в предстоящих приключениях, и ее просто высадили поздним вечером в совершенно незнакомом ей районе. Настя, испуганная и зареванная, брела, куда глаза глядят. Вдруг к ней подошла моя дочь с собакой. Она знаками показала ей, чтобы та шла за ней. Проводив ее до остановки транспорта, идущего на Уралмаш, дочь с собакой дождались последнего трамвая, посадили в него Настю, а когда она обернулась на ступеньках, ни моей дочери, ни собаки не было. Настя утром расспрашивала мою дочь, почему она не поехала с ней и куда делась, а моя дочь так удивилась, что не стала ей говорить, что ничего такого не было. Подружка все равно бы не поверила, она была очень благодарна моей дочери:
– Если бы не вы с собакой, я бы потерялась.
Дочь была в смятении:
– Мам, я ведь спала. Никуда я не ходила.
– Слушай, а Настя, случайно, с девчонками не выпивала?
– Нет, она была трезвая.
– А, может, таблетки какие-нибудь принимала?
– Да я то же самое спросила. Мне-то она бы сказала.
– А она так плохо город знает?
– Она вообще дальше Уралмаша никогда не была.
– Да, тогда это, действительно, могло быть опасным, могла всю ночь по городу проходить. Интересно, где ее высадили?
– Где-то в районе Заречного, потому что я ее выводила на трамвайную остановку в районе Бебелевского рынка. Хорошо, что мы там недавно были, и я узнала этот район.
Я обалдела:
– Слушай, а если она не знает это место, то как она могла тебе описать, где это было?
– А она и не описывала, я это место во сне видела. Я, когда засыпала, все думала, куда могла деться Настя? И увидела, как она там бродит. А вот почему она меня видела, ума не приложу. Я сама удивилась и не стала ей ничего говорить, чтобы не перепугать ее еще больше.
– Ну, и правильно. Пусть думает, что все так и было. Знаешь, я читала, что бывают случаи, когда человек во сне создает своего эфирного двойника. Просто ты очень беспокоилась о ней, вот у тебя это и получилось случайно. Только с собакой не понятно.
– Все понятно. Я всегда хожу с собакой, если есть опасность.
– Логично. Только никому не рассказывай, а то нас с тобой обеих в психушку заберут. Были, дескать, рядом в гостях, пошла собаку выгуливать, увидела Настю. Проводила до трамвая – и бегом назад.
– Настя точно поверит. Она всему верит.
– Ну, и ладно. А человек может гораздо больше, чем знает. Так что с тобой все в порядке, просто ты очень чувствительный человек.
На этом мы и закончили обсуждение, но я еще долго думала об этом странном событии. Допустим, мы можем выделять какой-то фантом в минуты волнения, душевного смятения или опасности, но фантом собаки не давал мне покоя. Или мой ребенок настолько чувствует себя единым целым с собакой, что вместе со своим фантомом создал фантом собаки? Это, какие же способности дремлют в этой крошечной девочке?
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

За окном темнело, скоро пора было расходиться, но под конец, как всегда, Фаргат оставил самое интересное. Нам раздали две схемы – схематическое изображение человека и изображения элементов Мер-Ка-бы. Мы разбились на пятерки, один из нас садился в центр, четверо – вокруг него. Те, кто сидели вокруг, должны были тестировать того, кто сидел в центре. Мы должны были определить состояние чакр, органов и элементов поля света тестируемого. В нашей пятерке, кроме меня, была моя тезка-ровесница, пожилая тихая женщина с румянцем во всю щеку, йогиня и Надежда, та, которая хотела отменить надвигающиеся перемены и пела оперным голосом.
Первой в центр села моя тезка. Фаргат дал команду начать просмотр. Я была в некотором смятении и задала вопрос, который меня волновал, и ответ на который я уже знала:
– Чем смотреть-то?
И услышала ожидаемый ответ:
– Кто чем может… Итак, смотрим чакры.
Я закрыла глаза. Ничего. Тогда я встала с закрытыми глазами и протянула руки в направлении центра. Цвета не пришли. Тогда я открыла глаза и подняла руки высоко над головой своей тезки и стала их постепенно приближать к ее голове. Я уже чувствовала упругость ее ауры, я погрузила в нее свои ладони и ощутила вибрации и круговое воронкообразное движение над головой. Я называю это торсионным полем чакры. Движение было мощным, энергия поступала потоком и всасывалась внутрь. Я стала опускать руки ниже, дошла до сердечной чакры, в ней вибрации и круговое движение были слабенькими, такими же они были и в районе пупочной чакры. Я взяла схему и пометила фломастером эти чакры. Я делала все очень медленно, Фаргат уже командовал:
– Смотрим органы.
Я снова встала, встала и Надежда. Я отошла подальше, чтобы войти в вибрации моей тезки постепенно, иначе сидящие вокруг мне мешали, вибрации путались. Я прислушалась своими ладонями к той, которую должна была увидеть насквозь. Я приближалась потихоньку к ее спине, с другой стороны подходила Надежда. Она начала «осмотр» сверху вниз, а я – снизу вверх. Так мы и замерли. Я не понимала, что я чувствую. Ровные вибрации в двух точках как бы замирали. Я такого никогда не видела. Я зашла спереди и снова приблизила ладони. Внизу живота снова определились два участка с отсутствием сигналов, вокруг них вибрации были какие-то неровные, а на периферии кругов они снова переходили в ровные, сильные вибрации. Надежда тоже замерла напротив верхней части тела, лицо у нее было сосредоточенным. В этот момент прозвучало предложение отметить на схеме то, что мы увидели, и перейти к просмотру элементов Мер-Ка-бы. Фаргат предупредил, что просматривать будем элементы поля света, построенного на основе тетраэдров, так как сегодня мы делали именно эту медитацию. Те формы, которые каждый видел у себя, не нужно даже пытаться увидеть. Мы смотрим не то, чем мы отличаемся, а то, что у нас общего.
Почему-то я не стала вставать, не стала подходить к своей тезке. Я села в позу, в которой обычно медитирую, и сосредоточилась на мысли о том, как выглядит ее поле. Вдруг перед мысленным взором возник золотистый свет, который стал принимать формы тех элементов, которые я мысленно хотела посмотреть. Я увидела золотистые тетраэдры и огромный белесый диск с расплывшимися краями. Я не увидела темного контура диска, как ни старалась, не увидела и трубки праны. Забегая вперед, скажу, что пранической трубки я не увидела ни у кого, из чего сделала вывод, что у меня просто не получилось, так как другие ее видели. Лучше всех ее видела женщина с румянцем во всю щеку, но ей не давались некоторые другие элементы. Прозвучала команда заканчивать просмотр, мы пометили на схемах то, что показалось нам значимым, и начали обмен впечатлениями. Я показала две точки, нарисованные мной внизу живота и прокомментировала:
– Я не поняла, что здесь, но мне это не понравилось.
Моя тезка, которую мы и изучали, просто сказала:
– У меня здесь удалены два органа.
Я опешила. Все сходилось. И слабое движение энергии в нижней чакре, и две «мертвых зоны». Противоречивые чувства овладели мной: непомерное удивление и жалость. А почему же сердечная чакра «фонила»? Ответа я не знала, но все встало на свои места, когда свою схему показала Надежда. Она не просто поставила точки, она нарисовала схему кругов кровообращения, как ее видела. Выходило, что в голове есть зона, которая не снабжается кровью, и сердце тоже снабжается кровью не полностью. Мы все посмотрели на подопытную. Она опять совершенно спокойно рассказала:
– После смерти сына у меня выпало из памяти двенадцать лет. Врачи говорят, что я перенесла за это время два инфаркта, но я этого не помню. Сейчас я чувствую себя хорошо, но врачи готовят меня к операции на сердце.
Информация ошеломила. Все притихли. Да, Надежда, безусловно, очень способная, и видение у нее очень четкое, нам всем до нее далеко. Кстати, кроме нас с Надей никто ничего в отношении органов и чакр сказать не смог, слишком сложным оказался объект. Зато они гораздо подробнее описали элементы поля света. Потом мы смотрели Надежду. Она оказалась значительно здоровее, аура ее «на ощупь» оказалась огромной и плотной, особенно в районе первой чакры, внизу позвоночника. Потом смотрели скромную тихую женщину с румянцем. Мне показалось, что она совершенно здорова, разве что небольшой шейный хондроз, да слегка неполадки в пояснице. Она кивнула. Еще я увидела солнечный тетраэдр наклоненным вперед, но Фаргат сказал, что это – не страшно.
Потом в центр села йогиня. Она была вся такая неземная, возвышенная, с невероятно добрыми любящими глазами. Я встала и попыталась найти у нее верхнюю чакру, но моего роста не хватило. Тогда я снова села и стала смотреть сквозь нее на стену, которая, к счастью, была светло-кремового оттенка. Светящийся контур был четким и широким, а в макушку входил широкий поток света. Я закрыла глаза. Передо мной сидел огромный золотистый шар. Не круглый, конечно, но форма не имела значения. Я воспринимала ее как шар. Он переливался разными оттенками розового и фиолетового. Глаз не оторвать. Какие уж там элементы Мер-Ка-Бы! Когда нас прервали, все сидели, притихшие. Кто-то что-то увидел, но ничего существенно важного. Я высказала предположение, что у нее открыто несколько больше чакр, чем у остальных. Фаргат молча кивнул.
Дошла очередь до меня. Я уселась в центр. Я считаю себя здоровым человеком, но вдруг на тонком плане у меня завелась какая-то бяка? Я почувствовала себя не уютно, но потом расслабилась, чтобы не мешать себя осматривать. Потом я улыбнулась про себя: бедные девчонки! Ищут, стараются. Устали уже. Нужно им помочь. Что там по плану? Элементы Мер-Ка-бы? Надо им показать. Вдруг золотистый свет вспыхнул у меня перед глазами, и я увидела сменяющие друг друга картинки: солнечный тетраэдр, яркий и четко очерченный, земной тетраэдр, почему-то наполненный светом не до самого низу. Нижняя часть, примерно на одну пятую высоты, была темного, коричневатого цвета. Я вспомнила, что долгое время путала одну мудру. Я забеспокоилась, но поле в виде тарелки было вполне солидным, и я успокоилась. Когда открыли глаза, все молчали.
Фаргат спросил, посмеиваясь:
– Что, совсем ничего?
Наша румяная подруга, сильно смущаясь, сказала:
– У нее земной тетраэдр не до конца заполнен светом, а больше ничего, все хорошо.
И она покраснела еще сильнее. Я подтвердила ее слова:
– Я видела то же самое.
Все загалдели:
– Как видела? Саму себя?
– Случайно получилось. Хотела вам помочь увидеть, и увидела сама.
Надежда удивилась:
– А у тебя, и в самом деле, ничего не болит?
– Вроде, ничего. Я с годами становлюсь здоровее. Хотя, конечно, я тоже живая, бывает, простыну, денек поболею. Или голова на смену погоды поболит, но, по-моему, это нормально.
Мы уже собирались домой, притихшие и полные впечатлений. Каждый из нас открыл в себе какие-то новые способности, чему-то научился, встретил чудесных людей. На прощание сели в круг, и каждый сказал несколько теплых слов остальным. Мы все сияли и были переполнены любовью друг к другу. Фаргат поблагодарил нас, всех похвалил и всем признался в любви. Он не лукавил, мы все так чувствовали. Он сказал на прощание:
– Подобное притягивает подобное.
Я, немного уставшая от серьезности происходящего, автоматически брякнула:
– А бесподобное притягивает бесподобное.
Хохот был таким оглушительным, что я поняла: разрядка нужна была не только мне. На этой веселой ноте мы и расстались. Надеюсь, не навсегда.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Фаргат спрашивает, кто из нас и как часто делает медитацию Мер-Ка-ба. Большинство из нас делает ее изредка. Я одна делаю ее раз в два дня, как положено новичкам. Но я уже не новичок, и могла бы изредка делать только три последних дыхания, чтобы не падала скорость вращения дисков. Все удивленно смотрят на меня, и я честно поясняю:
– Это как тамагочи. Для меня оно живое, и я должна постоянно заботиться о нем. К тому же, после нее у меня получается то, что мне не дается иначе. А, во-вторых, в конце я почти всегда испытываю счастье. Просто беспричинное счастье.
Меня поняли. Многие даже пожалели, что пренебрегают такой возможностью. Моя тезка, та, что постарше, напоминает Фаргату, что она вообще не активировала поле света.
– Ничего страшного. Мы сейчас это сделаем. А остальные просто освежат свои знания и «подкрутят» свое поле света. Дальше нам нужна будет активная Мер-Ка-ба. Мы же будем совершать чудеса?
Мы улыбаемся радостно, но недоверчиво.
Мы входим в медитацию Мер-Ка-ба, уже знакомую и привычную. Но у Фаргата никогда нет ничего повторяющегося, и в конце мы снова творим вместе с ним. Земля лежит в круге между нами. Мы окутываем ее своей любовью, и я вижу, как золотой купол накрывает ее своим свечением. Вдруг я ощущаю себя ангелом, тело мое вытягивается и становится почти прозрачным. Земля лежит у моих ног такая маленькая и беззащитная. Мои большие прозрачные крылья почти достают до ступней ног. Я охватываю землю своими крыльями и баюкаю ее, почти невесомую, прижав к груди. Счастье переполняет меня. Я слышу, как в унисон с моим сердцем бьется сердце земли. Мы – одно.
Медитация заканчивается, долго стоит тишина. Потом мы делимся ощущениями. И снова каждый видит свое, но любовь и единение ощущают все.
Фаргат слушает, как всегда, доброжелательно и с искренним интересом. Потом начинает рассказывать, как бы советуясь с нами. Попробую передать суть его выступления своими словами.
– В последнее время я часто думаю, нужно ли продолжать семинары по активации Мер-Ка-бы. Дело в том, что Мельхиседек писал свои книги более десяти лет назад. Тогда создание поля света на основе звездного тетраэдра, соответствующее сознанию четвертого измерения, было актуальным, так как соответствовало более высокому уровню вибрации, чем то, которое было у Земли и у большинства людей. Сейчас, когда вибрации Земли и космической энергии стали намного тоньше, часть людей, которая повышает свои вибрации, вступая на путь любви и преображения, уже достигли уровня сознания других измерений. В основе поля света каждого измерения лежат разные геометрические формы. Не исключено, что ваше поле, активированное на основе звездного тетраэдра, реально в своей основе имеет уже другую геометрическую форму, у каждого свою.
Но активация поля света на основе этих фигур невозможна с посторонней помощью, как если бы у всех была одна и та же форма. С другой стороны, какая бы форма не лежала в основе, ее вращение со скоростью света все равно дает поле в форме летающей тарелки. Я не знаю, как быть дальше. Я видел ваши лица в конце медитации, и мне кажется, что она и сейчас имеет смысл. Но давайте попробуем увидеть, какая же геометрическая форма соответствует уровню вашего сознания.
Конечно, мы согласились. Это было интересно, но я, как всегда, не доверяла своим способностям, а видению особенно. Но почему бы не попробовать?
Снова звучит музыка, мы входим в медитацию. Музыка ведет нас в глубины нашего сознания (или подсознания?). Голос Фаргата предлагает нам посмотреть на геометрическую форму, которая сейчас лежит в основе нашего поля света. Я перебираю мысленно знакомые формы, но это все не то, я чувствую, что они мне чужды. И вдруг я четко вижу фигуру, которая никогда не пришла бы мне в голову. Фаргат предлагает перечитать углы и грани, и я недоумеваю. У моей фигуры нет ни углов, ни граней. И все же я принимаю эту фигуру, я чувствую, что она – моя.
Она живая и пульсирует, будто дышит. И все время меняется. Однако смена формы происходит циклично, и изменения являются постоянными. Странно – стабильность изменений. Но это так. Я наблюдаю за пульсирующей сигарой. Она стоит вертикально. Что-то сжимает ее сверху и снизу, посредине выпячиваются контуры, как края сложенных вместе двух шляп. Сжатие происходит импульсами. Края вытягиваются и напоминают по форме летающую тарелку. Примерно посредине процесса, когда фигура становится одинаковой по вертикали и по горизонтали, в полости посредине я вижу еще одну сигару, но горизонтальную. Она тоже пульсирует и сжимается, создавая поперечную «тарелку». Внешняя «тарелка» сжимается до тех пор, пока не превращается в горизонтальную сигару, а внутренняя – в вертикальную. Внутри нее пульсирует еще меньшая сигара, также меняя свою форму с горизонтальной через форму «тарелки» на вертикальную. Процесс бесконечен, вертикальные фигуры содержат внутри горизонтальные, а те – вертикальные. Я не могу сосчитать количество вложений, потому что все пульсирует и меняет свои формы. Если считать наружную сигару первой, то нечетные формы начинают цикл с горизонтального положения, а четные – с вертикального. Да уж, Евклиду и не снилось. Я вижу то, чего просто не смогла бы придумать, потому что ничего подобного нет в моем багаже знаний.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/

Фаргат начинает медитацию. Звучит космическая музыка. Мы сидим в кругу, взявшись за руки. Вернее, вложив свои ладони в ладони сидящих рядом. Слева – моя тезка, справа – Юра. Фаргат ведет нас не долго, а потом просто дает время слиться с музыкой и почувствовать полет души. Ощущения необыкновенные. Краем сознания я отмечаю, что моя левая рука начала подниматься вверх. Думаю, что это поднимает мою руку моя соседка слева, так как ее ладонь – под моей. Но моя правая рука тоже висит в воздухе, а в паре с Юрой моя ладонь внизу.
Вскоре я просто перестаю ощущать свои руки, они невесомы. Музыка уносит меня ввысь. Я парю над землей, кадры внизу сменяют друг друга и напоминают заключительную сцену из «Ширли-мырли». Люди разных национальностей, разных рас приветливо машут мне рукой. Я понимаю, что это – музыка единства. Я уношусь все выше и смотрю на землю, маленькую, как школьный глобус. Я ищу свое место на земле. Сердце бьется в предчувствии открытия. И вдруг – толчок. Вот оно. Я – в летнем лесу, день жаркий, солнце освещает верхушки деревьев, но внизу – прохлада и запах прелых сосновых иголок. Рядом журчит прозрачный чистый ручей. Присутствие кого-то доброго и беззащитного наполняет меня, и я всматриваюсь в солнечные блики, которые превращаются в пятна на шкуре молодого олененка. Он тоже чувствует мое присутствие, и, стоя ко мне боком, не прекращая пить воду из ручейка в нескольких шагах от меня, смотрит своим раскосым глазом прямо мне в глаза.
Мы вглядываемся друг в друга, и его взгляд проникает мне в душу. Он не боится меня, он доверяет мне, я – такая же часть пейзажа, как березка на берегу или песок на дне ручья. Нежность к этому малышу наполняет меня, сейчас он дорог мне не меньше, чем человеческий детеныш. Мне хочется погладить его, но я не делаю этого, чтобы не оставить на его шкурке человеческий запах, который может напугать его мать. Музыка заканчивается. Мы открываем глаза и обнаруживаем, что все с удивлением смотрят на наши руки, висящие в воздухе. Мы посмеиваемся, обвиняя друг друга, но мне понятно, что тут не обошлось без меня, так как я – в центре, а с другой стороны руки моих партнеров лежат на коленях. Я признаюсь, что не знаю, что у мня с руками. Медитация шла минут двадцать, а руки не чувствуют усталости или напряжения. Магиня рассказывает, что раньше она умела летать, точнее, летало ее астральное тело. И всегда это начиналось с рук. Она спрашивает меня:
– Ты пробовала летать?
– Пробовала, но получается только во сне.
– А наяву?
– Тоже пробовала, но ничего не получается. Иногда мне кажется, что я вот-вот взлечу, но всегда что-то мешает. Наверное, я не готова.
– Жаль. Я в последние годы тоже не летаю, но это было здорово!
Мы делимся ощущениями. Они у каждого свои, но в них много общего. И главное – единство со всем сущим и друг с другом. У некоторых оно достигает вселенских масштабов, у некоторых, как у меня, ограничиваются картинами земной жизни. Но это не важно. Мы уже – одно целое.
Фаргат объявляет перерыв на чай и выходит. Я спрашиваю, знает ли кто-нибудь, чья это музыка. И слышу в ответ слова Розы:
– Это музыка Фаргата.
– Я не поняла. В каком смысле «музыка Фаргата»? Ему принадлежит запись или он автор?
– А ты разве не знала, что он пишет музыку для медитаций?
Я в шоке. Сколько раз я парила над миром под его музыку, но даже не подозревала об этом. Я давно поняла, что медитация – новый жанр искусства, но была уверена, что все подбирают подходящую музыку, как ее подбираю я для своих упражнений.
– А мы можем получить диски с его музыкой?
– Конечно, завтра он обязательно принесет.
Я тихо радуюсь. Только ради этого можно было два часа блудить по городу.
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/