Крейг МакЛэйн, лэрд Дэйбхидх
Дождь. Как много в этом слове. Особенно, если ты уже полдня едешь под ним. Особенно, если понимаешь, что опаздываешь. Очень.
— А чтоб тебе, куда ж ты прешь! Тпру! Смотри под ноги, глупая кляча, чтоб тебя волкодлак покрыл! — правящий, позади меня, повозку Грир, всю дорогу выражал общее мнение сложившимися обстоятельствами. Берта, взявшая на себя тяжелую ношу кобылы отпущения, перестала реагировать на крикливого погонщика, еще, когда тот скрестил ее бабку с ослом, а отца с бараном.
Это случилось через полчаса после начала дождя, сейчас же мы тащились под ним четвертый час. Впору бедной Берте озаботиться судьбой собственного потомства, ведь в предполагаемые отцы ей прочили всю местную нежить. Но что тут поделаешь, если дорога сейчас мало отличалась от болота? Это знал Грир, это знал я, даже Берта, та вообще знала это лучше всех. Но еще лучше кобыла и я знали Грира, помешать которому выражать свои чувства здесь и сейчас, чревато последствиями куда хуже. Он и в морду дать может. Что кобыле, что мне. И плевать ему, что я перерос ублюдка уже к годам тринадцати, он помнил времена, когда мои ма и ба с упоением наряжали меня в младенческие платьица, покуда отец не пресек это безобразие, как только мне исполнился год. А когда отец умер, Грир же и научил меня всему, чего не успел тот и чем мастерски владел сам. Собственно говоря, матерится, хлестать виски как воду, ходить по бабам и чистить хари неугодным, по мнению вояки, было едва ли не основным, определяющим настоящего мужчину, а лэрда вообще в первую очередь. Так он твердо решил, а мысли и дело у Грира расходились редко. Не скажу, что так уж он был прав, к счастью нашлись люди, вовремя вложившие мне книги в руки, а знания в голову, но и наука Грира не раз помогала мне в делах. Жаль, сейчас она бесполезна...
А как хорошо все начиналось еще вчера утром. Решив проветрится, я оставил замок и дела на управляющего, благо, он мне тоже еще от отца достался и был надежным помощником. Правда ма возмущалась, что не пристало лэрду Дэйбхидх самолично ехать за солью и сельдью для замка, в богами забытый порт. Но недавно закончился сбор урожая, и у меня уже голова опухла от всех счетов, расчётов и докладов, о полученном урожае, проделанной работе и собранной ренте с моих арендаторов. Хотелось на свободу. Сказано — сделано. Грир приготовил мешки и бочки, запряг Берту в повозку, как самую упорную, я оседлал своего Шторма, и мы двинулись в сопровождении не большой охраны. На моих землях на меня нападет только безумец, а от блуждающей, где нигде нечисти, уже сонной и ищущей где бы скоротать зиму, мы, с парнями, отобьемся, уж не в первой. Все было прекрасно, мы не особо спешили в порт, перешучивались, наслаждаясь пока еще солнечным днем, а к вечеру остановились на постой у одной весьма сердобольной вдовы. Уж не знаю, какими травами поит Грира наша знахарка, но его уже было от вдовы не оттащить, да и сама она оценила внимания все еще крепкого вояки, так что когда после ужина они где-то вместе «затерялись», мы с парнями только ухмылялись в кухли с элем. Сегодняшнее утро так же началось не плохо, даже скорее очень хорошо. Оказалось, что «теряться» в этой семье умеет не только вдова, но и ее соблазнительная дочка, видать действительно семейное наследие. Я как раз раздумывал, с чего бы начать будить несчастную потеряшку , естественно с благородной целью утешить случайно заплутавшую в мою кровать девушку, как в двери коротко стукнули и, не ожидая ответа, вошли. Это был Грир и при всех его недостатках, подобного поведения раньше за ним не замечалось.
— Прибыл гонец из замка. Твоя мать получила это еще с вечера. Бедный малец с ног сбился, разыскивая нас, ведь мы слегка свернули с дороги. К счастью он оказался смышлёным. — Грир хмыкнул, передал мне свиток, и я торопливо сорвал восковую печать жрецов, заранее предчувствуя неприятности. И как, чтоб им, я был прав!
«Крейг МакЛэйн, лэрд Дэйбхидх, сын Фрейзера МакЛейна, лэрда Дэйбхидх и Доллег МакЛейн. Жена из земель королевства Меровии. Алейне Сапфир Дюбуа, дочь Жузепе Зумруда Лорбе, графа Дюбуа и Аделайн Антуанетты Дюбуа».
— Да ну нах... — присвистнул бессовестно подглядывающий Грир,- В смысле, поздравляю, что ли. Меровийка... графская дочка... черт, ну ты и попал. Мне даже было бы тебя жаль, если бы не хотелось так ржать. Или плакать, я еще не разобрался.
Я бросил злой взгляд на Грира, он прекрасно знал мое отношение к меровийцам, меровийской знати, и, в частности, к этим их «благородным леди». Но тот уже давился смехом, у засранца всегда было плохо с сочувствием. Рядом томной кошечкой потянулась то ли Кам, то ли Кензи, ее имя я позорно запамятовал, и я четыхнулся вслед за Гриром. Наверное, это последнее мое свободное утро, а у меня нет даже времени им насладится. Время прибытия меровийки было указанно ниже и чтобы успеть, надо двигать прямо сейчас. За окном радостно громыхнуло, поднимая мое итак «прекрасное» настроение на отметку «лучше и не бывает». Если сейчас еще и дорогу размоет...
— Кензи, детка, прекрати так выпячивать свою аппетитную попку, твои старания тщетны. Наш ненаглядный лэрд спешит в порт, распахнуть любящие объятия для супруги. Так что место занято. Иди ка лучше к матери, она зовет, подогрейте нам чего ни будь погорячее, у нас впереди парочка не самых приятных часов.- Грир слегка хлопнул по заду, как оказалось все-таки Кензи. Та недовольно поджала губы и, закутавшись в простыню, собрала свою одежду и ускользнула с комнаты. С ней ушла моя последняя возможность развлекаться на законных основаниях свободного мужчины...
И вот, мы трясемся четвертый час, мокрые, голодные и злые, короче ничем не уступая всей местной нежити и нечисти. Наверное, поэтому не встретили ни одной, а жаль. К злости присоединилась и обеспокоенность, что мы не успеем к прибытию корабля. Как бы я не относился к графской дочке, и ей подобным, но все же держать девушку под дождем, не то к чему я стремился. Не такие мы уж и варвары, как думают о нас меровийцы. Апофеозом всего стало отлетевшее колесо. Мне не осталось ничего другого, как оставить парней помогать Гриру, а самому пустить в галоп Шторма, надеясь, что он доберется до порта раньше его нематериального тезки.
Я все же опоздал, Броуди, хозяин постоялого двора, сказал, что никакая девица, тем более меровийка, у него не появлялась, хоть корабль уже уплыл с полчаса назад. Вот оно, первое доказательство ее глупости! Стоит, небось, где-то трясется, брезгуя и боясь, даже приблизится к кровожадным кельторцам. Или графским дочкам не положено включать мозги и самостоятельно позаботится о себе? Подозреваю, что оба предположения верны, о боги, на что вы меня обрекаете?! Неужели испуганная маленькая ханжа должна разделить со мной жизнь, полную забот и трудностей? Мне оооочень повезет, если она просто не будет путаться под ногами, еще хуже осложняя жизнь. Потому что, упырь меня задери, я не видел никакого высшего предназначения в семье из мужа-кельторца и жены-меровийки!
С этими мыслями я шагал к пирсу, зло топча лужи, лишь на миг осмотревшись, найдя взглядом фигурку девушки. А фигура то вроде ничего. Присматриваться было некогда, но робкая надежда, что хотя бы физического отвращения к ней я могу избежать, не могла не радовать. А вот пять огромных чемоданов огорчили. Не теряя времени, пока гроза не набрала оборотов, я взялся приспособить их к переносу, вынужденно оставив самый легкий ей. Хм, а она вроде как с характером. Или так переживает за модные платьица, что и угрожать взялась? Меня же мной пугает. Веселая картинка получилась. Еще веселее стало, когда она пригрозила «применить силу». Вот так вот с ходу поколотить мужа...вынужден признать, начало нашего брака все же больше напоминает кельторский его вариант, чем меровийский. Задавив приязнь в зародыше, пока не разобрался с нею получше, я сказал девушке идти за мной и уже спустя пару метров ожидал услышать начало истерики, что, мол ей мама запрещает с чужими дядьками гулять или, что не барское это дело — чемоданы таскать. К моему удивлению, пронесло. Или так сильно в тепло хочется? Хм, возможно, при толике наличия у нее здравого смысла, удастся воспитать себе сносную жену? Хорошо бы...
Как же я был рад, вернутся под гостеприимную крышу постоялого двора, слов нет. Надеюсь Грир с парнями уже на подходе, непогода только набирала обороты. Оставив девушку, которую женой и язык не поворачивался назвать, у камина, сам подошел к Броуди. Краем глаза отметил, как его ужинавшие конюхи вытаращили глаза на мою новую головную боль. Да уж, когда еще им благородную меровийку увидеть. И это они еще не знают, что это их теоретическая госпожа. Как будет на практике, поживем — увидим. Броуди отправил Мальца, одного из конюхов, лба перещеголявшего в габаритах даже меня, наверх с вещами графини, а я не успел даже расспросить о горячей ванне и ужине, как меня похлопали по спине:
— Простите, мад... э-э-м, мэм... вы забыли представиться.
— Чего? Это она мне? — Но не важно. Вас послал мой жених? Я уверенна, что это так. Где же он сам? По его милости я вся вымокла и у меня зуб на зуб не попадает! Это так он чтит завет богов, забыв вовремя забрать свою невесту?! А вспомнив даже сам не явился! И кого прислал? Бедную ..ээм, слабую, женщину. Разве вам самой такое отношение не кажется ужасным? А сейчас, даже здесь он меня не встречает! Что это такое?! Или на вашем варварском острове это в порядке вещей? Тогда я имею, что ему высказать на эту тему! И вообще, повернитесь к собеседнику лицом, когда к вам обращаются. Где ваш господин, последний раз спрашиваю?!
Любые надежды, что у нас есть шанс ужиться, испарялись сейчас, как упырь на солнце. Нет, ладно, может, она подслеповата, а еще совершенно ничего не знает о кельторцах, ничего нормального я имею в виду, и понятия не имеет, что такое килт. Но этот тон? Это пренебрежение к «варварскому острову», который, между прочим, теперь ее новый дом до самой смерти. Дай боги мне ее не придушить, то не скорой. Как и всякая высокородная меровийка, привыкшая смотреть на тех, кто ниже свысока, она уже сейчас считала меня таковым, смея отчитывать при подчиненных мне людях, пусть и считая, что говорит со служанкой. Черт, это ж какие у них женщины водятся, если она без сомнений и меня к ним занесла? Брр... Мысли о том, что все происходящее и для нее не должно быть на вкус ромового кекса, пришли неохотно, но хоть слегка остудили мой гнев, в сущности, не на девушку, а ситуацию в целом. Поэтому я ответил, пока Броуди окончательно не напугал ее выражением своей потрясенной, сдерживающей смех рожи:
— Здесь, я, леди, здесь. Размышляю над вашим вопросом, и знаете... это все действительно, ужасно... происходит.
Я скинул промокший плащ и повернулся к девушке. Та неверующе хлопала мокрыми, но длинными стрелами ресниц, небольшой рот, с пухлыми губами, сложились в букву «О», а румянец окрасил высокие скулы, подчеркивая и без того глубокий синий цвет ее глаз. Физическое отвращение мне точно не грозит... Образ портили глупая шляпка, съехавшая на бок в черных волосах и то, что меровийка явно вознамерилась грохнуться в обморок. Я поймал ее на полпути к полу, но она даже напоследок успела вызвать во мне бурю своим этим:
— Мой муж будет ходить в юбке с ужасной расцветкой...
Килт, черт, это КИЛТ. И расцветка не ужасна, это родовые цвета, просто ткань намокла и запачкалась, когда я, между прочим, сюда мчался, к тебе. Это станет первым, что ты выучишь, после моего имени.
Пока я мысленно высказывался, случилось то, чего я точно не ожидал. Помнится, я назвал апофеозом отлетевшее колесо? Забудьте этот бред. Апофеоз наступил сейчас, ворвавшись ее запахом в мой мозг, сметая все важные, еще минуту назад, доводы рассудка о нашей несовместимости, уничтожая ее образом тщательно обдуманные годами планы... Запечатление...
Отец еще успел объяснить, что это. Как это было, когда ветер донес к нему непередаваемый запах его нэндэк. Ты никогда не перепутаешь, это чувство с другим, ибо такого с тобой не случалось до теперь и никогда не случится после... Так он сказал. Я поверил. А теперь знал сам. Я и не заметил, как начал тереться носом о щеку той, чье имя упорно избегал называть, даже мысленно... Алейне... моя Алейне.
— Кхм.., Крейг, я понимаю девочка, от привалившего в виде тебя счастья в обморок грохнулась. Но ты-то не настолько же от любви обезумел, чтобы носом ей к шее, посреди зала, прилипать? Может тебя, и заводят бездвижные тела, но хоть переодеть ее не помешает, пока воспаление легких не схлопотала, как думаешь? — у входа стоял Грир, недоуменно поглядывающий на меня, парни позади него занимались тем же.
— Переодеть... да-да, переодеть срочно. Она такая хрупкая и вся мокрая, а если заболеет? Нет, не позволю. Броуди, черти тебя задери! Зови жену, готовьте теплую воду и нагрейте простыни для госпожи, быстро! — мой тон удивлял и меня самого. Я часто здесь бывал, знал Броуди и его жену еще безусым юнцом, они даже тогда относились к своему лэрду почтительно, но я сейчас впервые приказывал тоном их господина. Но даже мысль, что с моей нэндэк может случится что-то плохое, была ужасающей. Мой долг защищать ее.
— Да тебя никак накрыло, мальчик... — где-то рядом, выглядя еще более потрясенным, сказал Грир, внимательно изучая меня, но я уже бежал вверх по лестнице, спеша позаботится о своей нэндэк. -Броуди, не стой столбом, ради богов и делай уже то, что было приказано. Разве не видишь, лэрд запечатлел свою нэндэк. Сам знаешь, не сделаешь, как хочет новоиспеченный ндэк — разнесет здесь все.
— Таки да, — хмыкнул Броуди, — сам в свою первую фазу успел натворить...
Дальше я не слушал, не до того. Плечом открыл нужную дверь и поспешил внутрь, уложить бледную девушку на кровать. Ее руки были такими холодными, что я даже не стал ждать прихода Мэйси, жены Броуди. Сбросил мокрые ботинки нэндэк и растер ноги, ничуть не теплее ее рук. Расстегнул половину пуговиц на платье, кляня их мелкие размеры почем зря и, наверное, оторвав парочку, как пришла Мэйси со служанкой и спровадили меня. Идти не хотелось ужасно, но мне резонно уяснили, что мне моя супруга спасибо не скажет, за ее же неприглядный вид, представший предо мной. После клятвенного обещания позаботится о девушке, как о родной дочери, я сдался и спустился вниз, борясь с желанием повернуть назад.
— Ну что, мой лэрд, выпьем за здоровье не просто супруги, а твоей нэндэк? — Грир сунул мне в руки лекарство от всех бед, я надпил, поморщился, виски было что надо. — А заодно напомним тебе, насколько веселыми будут следующие пару дней... Для всех, кроме тебя. — Казалось хохот воина, достал верхних балок крыши, так еще и моя охрана тихо ржала где-то в углу зала. Да затрахай Берту волкодлак, я действительно забыл о первой фазе! Ну, все, пора рыть землянку и уходить в подполье.
— Даже не думай удрать, далеко от своей нэндэк уйдешь-то, а? Я, между прочим, этого момента, всю жизнь ждал, твою. Да и все члены твоего клана. Когда еще увидишь своего грозного лэрда, блаженно пускающего слюни у ног девицы с взглядом потомственного кретина и подкаблучника? О неееет, я это не пропущу и помяни мое слово, еще с самого утра все резко захотят отведать стряпни Мэйси.
Я знал, что он прав, знал прекрасно. Сам не раз ржал над несчастными, проходящими первую фазу. Запах нэндэк вышибает с головы все лишнее, все, что не связанно с ней и ее завоеванием, так продолжается пару дней, пока организм не привыкает и не доводит запечатление до конца, взамен возвращая мозги на место. Настолько, насколько это возможно, ведь теперь нэндэк всегда на первом месте. Наши мужчины по праву считаются суровыми и сильными воинами, иначе здесь не выживешь. Но образ косматого здорового дядьки, с двуручником за спиной и с блаженной улыбкой собирающего ромашки в поле, навсегда отпечатался в моем неокрепшем детском сознании. Решено, надо драпать по-тихому куда подальше.
Естественно, никуда я не удрал. Дело даже не в бдительном оке Грира. Комната наверху манила меня все больше, желание вдохнуть непревзойдённый аромат Алейне становилось все сильнее, а мозги прощались с сознанием, обещая обязательно вернуться... как ни будь потом, когда я надышусь своей нэндэк. Я решил, что пора бы начать и уже не сопротивлялся зову. После полуночи скользнув в комнату, наполненную запахами трав и моей Алейне, я тихо прилег рядом. Гроза прошла, и в свете отвоевавшей небо луны, она была прекрасной. Я легонько коснулся ее руки, та была теплой, а сама девушка погружена в глубокий сон. С моей женщиной все хорошо, значит, я могу позволить себе уснуть.
Проснулся я утром, потревоженный, чьим то взглядом. Глаза, синее неба в окне за ее спиной, смотрели на меня испуганно. Мда, не хорошо получилось, мы даже и не знакомы толком. Но разве утром не положено сперва здороваться? Я понял, что очень не хочу, чтобы нэндэк сочла меня не воспитанным чурбаном. Надо бы ее поскорее успокоить, ей нечего меня бояться. Широко улыбаясь, улыбка ведь признак дружелюбия, я сказал:
— Привет! Я буду твоим мужем.
