Другие миры> Привет! Я буду твоим мужем

Утро началось достаточно своеобразно. Не помню, как уснула, только отрывки из кошмара, где я, смешно подумать, уплыла из дома на остров ужасов. Урывками слезы матери, ужасную качку корабля и дождь, после которого, казалось, я буду испытывать отвращение даже к воде в стакане. Чемоданы, которые я в жизни не брошу, особенно один из них, огромную мадам «Ш», которая на самом деле мой муж с плохим вкусом на моду. Потом турнюр, почему-то злорадно хохоча, тянет меня к земле, но меня поймали. Дальше вообще плохо помню, куда то отнесли, раздели (готова поклясться, сперва женщина имела огромные ладони и мало терпения к пуговицам, потом раздвоилась на двоих уже нормальных) искупали в горячей ванне (ура, я опять люблю воду!) и уложили спать, предварительно напоив чем-то травяным. А простынки были те-е-е-пленькие, м-м-рр... Стоп. Предназначение. Остров. МУЖ. Я резко распахнула глаза и мой кошмар продолжился. Это была не моя комната. Не моя постель. А этот мужчина, спящий рядом, как подсказывает мой кошмар, был уже моим, но что он забыл в (не) моей постели?! Что забыла его рука на моей талии? А главное, обойдется ли все только рукой? Дыши, Алейне, дыши. Главное не выдать себя раньше времени, проанализировать ситуацию и продумать стратегию действий. Все как учили отец с дедом, а иначе в жизни не заработали бы столько денег, а заработав, не удержали. Итак, начнем сначала и хорошо обдумаем то, на что вчера не было ни сил, ни желания. Предназначение для Квода. Способы отступления? Никаких, иначе бы не лежала сейчас в «не своей» постели со своим не пойми кем. Боги, какой позор. Так, ладно, не отвлекаемся. Не пойми кто. То бишь муж. Величина науке и мне не известная, теория обращения плохо изучена, в силу нежелания таковым обзаводиться. Подозреваю, придётся импровизировать. Какой вопрос следует задать себе следующим: что я знаю о мужьях или что знаю кельторцах? Подозреваю, в моем случае оба вопроса крайне важны. Но, чтоб ему рыбий жир, знаю я мало, а то, что знаю, спокойствия не вызывает. Думаю, надо все же начать с изучения, так сказать объекта, дабы больше не попадать в конфуз, путая вроде как родного супруга с... даже вспоминать стыдно.

Украдкой бросила взгляд на спящего мужчину. Потом еще один. Убедившись, что он действительно спит, уставилась уже без особого стеснения, как делала это, когда не видели гувернантка или матушка. Творческая натура частенько требовала попрания приличий и пристального изучения заинтересовавшего предмета, не важно, воодушевлён тот или нет. Ведь часто люди мне напоминали камни. И это было так интересно, выбрать камень для человека, сравнить их характеры (да-да, у каждого камня свой нрав!) и посмотреть, угадала ли я? Дедушка часто говорил мне, что определив камень человека, я определю свою линию поведения с ним. «Слушай камни, камни не люди, они не умеют врать» — любили они с отцом меня поучать. А в ситуации, в которой я в прямом смысле «лежу» сейчас, любой совет, даже давний, для меня важен. Итак, кто же ты, мужчина, имени которого я не знаю, но изгнать из (не) своей постели права не имею?

Широкое лицо, широкий подбородок, с ямочкой, (некстати вспомнилось, что когда-то это считалось знаком нечистого, будто бы тот продавил пальцем отметину своим приспешникам) при этом прямой нос, четко очерченные губы с слегка полной нижней губой, и скулы, которые так и просились назвать их «изящными», не будь владелец крепким мужчиной, превращали на первый взгляд простое лицо во что-то совершенно особенное. Даже легкая щетина не портила его вид, как и рыжеватые кудри вокруг умиротворённого во сне лица, создавая контраст мужественности и невинности. Сногсшибательная смесь для впечатлительной женской натуры. Сложный выбор то ли приластится, то ли самой приласкать ставил в тупик. Вопрос, откуда в моей благовоспитанной головке взялись подобные мысли, я предпочла проигнорировать, дабы не краснеть еще больше. Пришлось напомнить себе, что я тут любуюсь им не просто так.

Смотря, как восходящее солнце играет в его волосах, первым на ум пришел янтарь. Нет, не он, все сложнее. Знаю! Знаю, знаю, знаю! Чувствую! Тигриный глаз. Без сомнений. Его волосы были словно тот камень, варьируясь от темно-коричневого до рыжинки с красным отливом, как бывает с Тигровым Глазом, если его обработать в огне. Та-а-ак, что там у нас по характеру и склонностям... м-м-м... значит так. Считается, что Тигровый глаз позволяет своему владельцу видеть «ВСЕ». То есть проникать в самую суть проблем, вещей и поступков. Хорошо ли это для меня? Тут уж бабка надвое сказала, хорошо, если все сложится хорошо, а если не очень? Обвести его вокруг пальца будет определенно не просто. Дальше. Говорят, что Тигровый глаз учит своего владельца быть терпеливым, начинать действовать не сразу, упорно выжидая подходящую возможность. И опять не все ясно для меня. Хотя, сам факт не радовать не мог, появилась возможность, что дальше его руки и моей талии в ближайшее время наше знакомство не зайдет, потому что желание дать «подходящую возможность» у меня не было совершенно, не смотря на произведенное им впечатление пятью минутами ранее. А еще моя матушка часто говорила, что моему мужу понадобится со мной очень много терпения, так что хоть что-то совпало. Что там еще...умеет правильно использовать власть, где надо проявлять храбрость, не впадать в иллюзии, смотреть на вещи трезвым взглядом и все это проделывать с большим изяществом. Ясно, в крайнем случае, ждет меня самовлюбленный властный циник с пугающим умением добиваться своего при любом раскладе. Радует, что к жадности и снобизму он не должен быть склонен. Ох, пора бы начинать надеяться, что все эти его черты помогут нам дойти до устроившего бы всех соглашения. А что, по всему выходило, что человек он, в теории, разумный. Значит, будем договариваться.

Но когда это у меня все шло по плану? Увлекшись мыслями, не сразу заметила, что и он уже не спит и наблюдает за мной. Испугалась чисто на инстинктах, смотря на него во все глаза и забыв, что вроде как подготовилась к серьезному разговору. В ответ целеустремленный циник послал улыбку на сто карат, добив козырем из милейших ямочек на щеках, и жизнерадостно выдал своим до дрожи пробирающим голосом:

— Привет! Я буду твоим мужем.

А то я не заметила. Но к своему ужасу я заметила еще и кое-что другое, от чего с криком скатилась с кровати. Ноги запутались в одеяле, так что падение получилось громким, а мой отчаянный вопль вынужденно перешел в злое шипение. Вот на... на кой делать такие высокие кровати?!

— Нэндэк! С тобою все в порядке?! — меня так стремительно подняли на руки и уложили на кровать, что даже голова слегка кругом пошла. Но слабость резко прошла, когда, ясно чьи, наглые руки освободили меня от одеяла и принялись ощупывать, даже ловить за ноги и неприлично задирать ночную рубашку! А я ведь мадам, то есть его, еще на пирсе предупреждала, что братья научили меня драться. Хотя какая там драка, когда рубашка оказалась у меня выше колен, а он упоенно изучал мои ноги, не забывая их при этом щупать, я просто вырвала одну и, не целясь, саданула ею. Попала по лицу.

— Нэндэк...? — клянусь, в его голосе было столько обиды, что сразу вспомнилось давешнее желание приласкать, а теперь и пожалеть. Глаза, оказавшиеся серыми, смотрели с непониманием и с детской ранимостью. Но меня так просто не пронять! Хочется надеяться...

— Не приближайся! — крикнула я, отползая к спинке кровати, при этом, не выпуская его из поля зрения. Только присев, готовая подскочить и удрать в любое мгновенье, и прикрыв, к счастью, довольно плотной ночной рубашкой, даже кончики пальцев ног, я смогла продолжить. — Твои. Резцы. Острые!- голос позорно сорвался на фальцет, но, чтоб ему рыбий жир, причина была веской!

— А, так ты об этом... — протянул горе-супруг, словно бы я просто мышь увидала. — Все не так, как ты можешь подумать, просто... — он сделал шаг, вернее попытался, но я завопила дурным голосом, ибо мои мозги ушли на прогулку, при виде двоих, явно не по-человечьи крупных и острых клыков, вместо их более безопасной резцовой вариации.

— Ты не получишь кровь невинной девы, монстр! Я вообще... это... и не дева уже, так что изыди! Моя кровь испорчена другим мужчиной и совершенно скверная! Даже ядовита, да-да, именно так! Я ем чеснок и пью воду, настоянную на серебре! — я врала наугад, все страшилки о кельторцах, услышанные в детстве от нянюшки и от подружек позже, сейчас ожили в моей голове и вовсю правили балом, отыскивая возможные пути спасения. Судя по выражению, которое приобрело его лицо, лучше бы я дала сожрать себя молча...

— Сейчас ты успокоишься, и я тебе все нормально объясню. — Почему то уже один только тон, которым это было сказано, заставил почувствовать себя, по меньшей мере, глупо. — Чеснок говоришь? Чеснок — это хорошо. Чеснок — это полезно. Болеть меньше будешь. То же можно сказать и о серебреной воде. А на счет остального... с чего ты взяла, что от невинной девы мне нужна именно кровь? — его голос приобрел интонации, которые без моей воли на то, окрасили щеки румянцем. Тем временем монстро-муж времени не терял и уже оказался совсем рядом, я только посильнее вжалась в деревянную спинку. Возвышающиеся надо мной габариты отрезали пути отступления и подавляли желание сопротивляться еще в зародыше. Его губы склонились к моему уху:

— Тебе очень повезло, что ты совершенно не умеешь врать. Не шути так больше со мной, нэндэк. Мне сейчас итак, скажем нелегко себя контролировать. Не провоцируй меня своими необдуманными словами и поступками к решительным действиям. Я ведь могу и поверить. Или проверить. Но даже если ты и не соврала, я буду вынужден провести полный обряд очищения от скверны другого мужчины.

Теплое дыхание щекотало мою шею, а вибрация его голоса превратила мои ноги в восковые свечки, по недосмотру оставленные на солнце. А еще я, абсолютно, совершенно, окончательно не понимала, куда испарился мой страх и что вообще со мной происходит?!!

Возможности выяснить не представилось, и я с некоторым облегчением выдохнула, когда он отстранился, но испытала разочарование, когда отошел к двери. Нет, я, конечно, знала, что мы, женщины — существа протиречивые, но прочувствовать это на своей шкуре, то еще удовольствие.

— Встретимся через час, внизу. За завтраком. Там я отвечу на все твои вопросы, нэндэк.

И он ушел, оставив меня наедине со ступором и, не смотря на ранее утро, совершенно эмоционально измотанной и сбитой с толку. А как же обсуждение соглашения? Видимо рискну за завтраком. Если мужчина, которого я обозвала монстром и заехала ногой в лицо, захочет вообще о нем слышать и идти на уступки. Да уж, удачное начало семейной жизни. Я прямо точь в точь так и представляла себе первое утро супругов. А что это за нэн... язык сломать можно, нэндэк? Это он меня так по-ихнему дурой называет? Не удивлюсь, полная нэндэк... Хотя бы за завтраком надо предстать достойно. Вот же ж позорище. А с другой стороны, кто их, кельторцев знает? Может на завтрак коронным блюдом — я? В любом случае пора готовится.

Крейг МакЛэйн, лэрд Дэйбхидх

Дождь. Как много в этом слове. Особенно, если ты уже полдня едешь под ним. Особенно, если понимаешь, что опаздываешь. Очень.

— А чтоб тебе, куда ж ты прешь! Тпру! Смотри под ноги, глупая кляча, чтоб тебя волкодлак покрыл! — правящий, позади меня, повозку Грир, всю дорогу выражал общее мнение сложившимися обстоятельствами. Берта, взявшая на себя тяжелую ношу кобылы отпущения, перестала реагировать на крикливого погонщика, еще, когда тот скрестил ее бабку с ослом, а отца с бараном.

Это случилось через полчаса после начала дождя, сейчас же мы тащились под ним четвертый час. Впору бедной Берте озаботиться судьбой собственного потомства, ведь в предполагаемые отцы ей прочили всю местную нежить. Но что тут поделаешь, если дорога сейчас мало отличалась от болота? Это знал Грир, это знал я, даже Берта, та вообще знала это лучше всех. Но еще лучше кобыла и я знали Грира, помешать которому выражать свои чувства здесь и сейчас, чревато последствиями куда хуже. Он и в морду дать может. Что кобыле, что мне. И плевать ему, что я перерос ублюдка уже к годам тринадцати, он помнил времена, когда мои ма и ба с упоением наряжали меня в младенческие платьица, покуда отец не пресек это безобразие, как только мне исполнился год. А когда отец умер, Грир же и научил меня всему, чего не успел тот и чем мастерски владел сам. Собственно говоря, матерится, хлестать виски как воду, ходить по бабам и чистить хари неугодным, по мнению вояки, было едва ли не основным, определяющим настоящего мужчину, а лэрда вообще в первую очередь. Так он твердо решил, а мысли и дело у Грира расходились редко. Не скажу, что так уж он был прав, к счастью нашлись люди, вовремя вложившие мне книги в руки, а знания в голову, но и наука Грира не раз помогала мне в делах. Жаль, сейчас она бесполезна...

А как хорошо все начиналось еще вчера утром. Решив проветрится, я оставил замок и дела на управляющего, благо, он мне тоже еще от отца достался и был надежным помощником. Правда ма возмущалась, что не пристало лэрду Дэйбхидх самолично ехать за солью и сельдью для замка, в богами забытый порт. Но недавно закончился сбор урожая, и у меня уже голова опухла от всех счетов, расчётов и докладов, о полученном урожае, проделанной работе и собранной ренте с моих арендаторов. Хотелось на свободу. Сказано — сделано. Грир приготовил мешки и бочки, запряг Берту в повозку, как самую упорную, я оседлал своего Шторма, и мы двинулись в сопровождении не большой охраны. На моих землях на меня нападет только безумец, а от блуждающей, где нигде нечисти, уже сонной и ищущей где бы скоротать зиму, мы, с парнями, отобьемся, уж не в первой. Все было прекрасно, мы не особо спешили в порт, перешучивались, наслаждаясь пока еще солнечным днем, а к вечеру остановились на постой у одной весьма сердобольной вдовы. Уж не знаю, какими травами поит Грира наша знахарка, но его уже было от вдовы не оттащить, да и сама она оценила внимания все еще крепкого вояки, так что когда после ужина они где-то вместе «затерялись», мы с парнями только ухмылялись в кухли с элем. Сегодняшнее утро так же началось не плохо, даже скорее очень хорошо. Оказалось, что «теряться» в этой семье умеет не только вдова, но и ее соблазнительная дочка, видать действительно семейное наследие. Я как раз раздумывал, с чего бы начать будить несчастную потеряшку , естественно с благородной целью утешить случайно заплутавшую в мою кровать девушку, как в двери коротко стукнули и, не ожидая ответа, вошли. Это был Грир и при всех его недостатках, подобного поведения раньше за ним не замечалось.

— Прибыл гонец из замка. Твоя мать получила это еще с вечера. Бедный малец с ног сбился, разыскивая нас, ведь мы слегка свернули с дороги. К счастью он оказался смышлёным. — Грир хмыкнул, передал мне свиток, и я торопливо сорвал восковую печать жрецов, заранее предчувствуя неприятности. И как, чтоб им, я был прав!

«Крейг МакЛэйн, лэрд Дэйбхидх, сын Фрейзера МакЛейна, лэрда Дэйбхидх и Доллег МакЛейн. Жена из земель королевства Меровии. Алейне Сапфир Дюбуа, дочь Жузепе Зумруда Лорбе, графа Дюбуа и Аделайн Антуанетты Дюбуа».

— Да ну нах... — присвистнул бессовестно подглядывающий Грир,- В смысле, поздравляю, что ли. Меровийка... графская дочка... черт, ну ты и попал. Мне даже было бы тебя жаль, если бы не хотелось так ржать. Или плакать, я еще не разобрался.

Я бросил злой взгляд на Грира, он прекрасно знал мое отношение к меровийцам, меровийской знати, и, в частности, к этим их «благородным леди». Но тот уже давился смехом, у засранца всегда было плохо с сочувствием. Рядом томной кошечкой потянулась то ли Кам, то ли Кензи, ее имя я позорно запамятовал, и я четыхнулся вслед за Гриром. Наверное, это последнее мое свободное утро, а у меня нет даже времени им насладится. Время прибытия меровийки было указанно ниже и чтобы успеть, надо двигать прямо сейчас. За окном радостно громыхнуло, поднимая мое итак «прекрасное» настроение на отметку «лучше и не бывает». Если сейчас еще и дорогу размоет...

— Кензи, детка, прекрати так выпячивать свою аппетитную попку, твои старания тщетны. Наш ненаглядный лэрд спешит в порт, распахнуть любящие объятия для супруги. Так что место занято. Иди ка лучше к матери, она зовет, подогрейте нам чего ни будь погорячее, у нас впереди парочка не самых приятных часов.- Грир слегка хлопнул по заду, как оказалось все-таки Кензи. Та недовольно поджала губы и, закутавшись в простыню, собрала свою одежду и ускользнула с комнаты. С ней ушла моя последняя возможность развлекаться на законных основаниях свободного мужчины...

И вот, мы трясемся четвертый час, мокрые, голодные и злые, короче ничем не уступая всей местной нежити и нечисти. Наверное, поэтому не встретили ни одной, а жаль. К злости присоединилась и обеспокоенность, что мы не успеем к прибытию корабля. Как бы я не относился к графской дочке, и ей подобным, но все же держать девушку под дождем, не то к чему я стремился. Не такие мы уж и варвары, как думают о нас меровийцы. Апофеозом всего стало отлетевшее колесо. Мне не осталось ничего другого, как оставить парней помогать Гриру, а самому пустить в галоп Шторма, надеясь, что он доберется до порта раньше его нематериального тезки.
Я все же опоздал, Броуди, хозяин постоялого двора, сказал, что никакая девица, тем более меровийка, у него не появлялась, хоть корабль уже уплыл с полчаса назад. Вот оно, первое доказательство ее глупости! Стоит, небось, где-то трясется, брезгуя и боясь, даже приблизится к кровожадным кельторцам. Или графским дочкам не положено включать мозги и самостоятельно позаботится о себе? Подозреваю, что оба предположения верны, о боги, на что вы меня обрекаете?! Неужели испуганная маленькая ханжа должна разделить со мной жизнь, полную забот и трудностей? Мне оооочень повезет, если она просто не будет путаться под ногами, еще хуже осложняя жизнь. Потому что, упырь меня задери, я не видел никакого высшего предназначения в семье из мужа-кельторца и жены-меровийки!
С этими мыслями я шагал к пирсу, зло топча лужи, лишь на миг осмотревшись, найдя взглядом фигурку девушки. А фигура то вроде ничего. Присматриваться было некогда, но робкая надежда, что хотя бы физического отвращения к ней я могу избежать, не могла не радовать. А вот пять огромных чемоданов огорчили. Не теряя времени, пока гроза не набрала оборотов, я взялся приспособить их к переносу, вынужденно оставив самый легкий ей. Хм, а она вроде как с характером. Или так переживает за модные платьица, что и угрожать взялась? Меня же мной пугает. Веселая картинка получилась. Еще веселее стало, когда она пригрозила «применить силу». Вот так вот с ходу поколотить мужа...вынужден признать, начало нашего брака все же больше напоминает кельторский его вариант, чем меровийский. Задавив приязнь в зародыше, пока не разобрался с нею получше, я сказал девушке идти за мной и уже спустя пару метров ожидал услышать начало истерики, что, мол ей мама запрещает с чужими дядьками гулять или, что не барское это дело — чемоданы таскать. К моему удивлению, пронесло. Или так сильно в тепло хочется? Хм, возможно, при толике наличия у нее здравого смысла, удастся воспитать себе сносную жену? Хорошо бы...

Как же я был рад, вернутся под гостеприимную крышу постоялого двора, слов нет. Надеюсь Грир с парнями уже на подходе, непогода только набирала обороты. Оставив девушку, которую женой и язык не поворачивался назвать, у камина, сам подошел к Броуди. Краем глаза отметил, как его ужинавшие конюхи вытаращили глаза на мою новую головную боль. Да уж, когда еще им благородную меровийку увидеть. И это они еще не знают, что это их теоретическая госпожа. Как будет на практике, поживем — увидим. Броуди отправил Мальца, одного из конюхов, лба перещеголявшего в габаритах даже меня, наверх с вещами графини, а я не успел даже расспросить о горячей ванне и ужине, как меня похлопали по спине:

— Простите, мад... э-э-м, мэм... вы забыли представиться.

— Чего? Это она мне? — Но не важно. Вас послал мой жених? Я уверенна, что это так. Где же он сам? По его милости я вся вымокла и у меня зуб на зуб не попадает! Это так он чтит завет богов, забыв вовремя забрать свою невесту?! А вспомнив даже сам не явился! И кого прислал? Бедную ..ээм, слабую, женщину. Разве вам самой такое отношение не кажется ужасным? А сейчас, даже здесь он меня не встречает! Что это такое?! Или на вашем варварском острове это в порядке вещей? Тогда я имею, что ему высказать на эту тему! И вообще, повернитесь к собеседнику лицом, когда к вам обращаются. Где ваш господин, последний раз спрашиваю?!

Любые надежды, что у нас есть шанс ужиться, испарялись сейчас, как упырь на солнце. Нет, ладно, может, она подслеповата, а еще совершенно ничего не знает о кельторцах, ничего нормального я имею в виду, и понятия не имеет, что такое килт. Но этот тон? Это пренебрежение к «варварскому острову», который, между прочим, теперь ее новый дом до самой смерти. Дай боги мне ее не придушить, то не скорой. Как и всякая высокородная меровийка, привыкшая смотреть на тех, кто ниже свысока, она уже сейчас считала меня таковым, смея отчитывать при подчиненных мне людях, пусть и считая, что говорит со служанкой. Черт, это ж какие у них женщины водятся, если она без сомнений и меня к ним занесла? Брр... Мысли о том, что все происходящее и для нее не должно быть на вкус ромового кекса, пришли неохотно, но хоть слегка остудили мой гнев, в сущности, не на девушку, а ситуацию в целом. Поэтому я ответил, пока Броуди окончательно не напугал ее выражением своей потрясенной, сдерживающей смех рожи:

— Здесь, я, леди, здесь. Размышляю над вашим вопросом, и знаете... это все действительно, ужасно... происходит.

Я скинул промокший плащ и повернулся к девушке. Та неверующе хлопала мокрыми, но длинными стрелами ресниц, небольшой рот, с пухлыми губами, сложились в букву «О», а румянец окрасил высокие скулы, подчеркивая и без того глубокий синий цвет ее глаз. Физическое отвращение мне точно не грозит... Образ портили глупая шляпка, съехавшая на бок в черных волосах и то, что меровийка явно вознамерилась грохнуться в обморок. Я поймал ее на полпути к полу, но она даже напоследок успела вызвать во мне бурю своим этим:

— Мой муж будет ходить в юбке с ужасной расцветкой...

Килт, черт, это КИЛТ. И расцветка не ужасна, это родовые цвета, просто ткань намокла и запачкалась, когда я, между прочим, сюда мчался, к тебе. Это станет первым, что ты выучишь, после моего имени.
Пока я мысленно высказывался, случилось то, чего я точно не ожидал. Помнится, я назвал апофеозом отлетевшее колесо? Забудьте этот бред. Апофеоз наступил сейчас, ворвавшись ее запахом в мой мозг, сметая все важные, еще минуту назад, доводы рассудка о нашей несовместимости, уничтожая ее образом тщательно обдуманные годами планы... Запечатление...
Отец еще успел объяснить, что это. Как это было, когда ветер донес к нему непередаваемый запах его нэндэк. Ты никогда не перепутаешь, это чувство с другим, ибо такого с тобой не случалось до теперь и никогда не случится после... Так он сказал. Я поверил. А теперь знал сам. Я и не заметил, как начал тереться носом о щеку той, чье имя упорно избегал называть, даже мысленно... Алейне... моя Алейне.

— Кхм.., Крейг, я понимаю девочка, от привалившего в виде тебя счастья в обморок грохнулась. Но ты-то не настолько же от любви обезумел, чтобы носом ей к шее, посреди зала, прилипать? Может тебя, и заводят бездвижные тела, но хоть переодеть ее не помешает, пока воспаление легких не схлопотала, как думаешь? — у входа стоял Грир, недоуменно поглядывающий на меня, парни позади него занимались тем же.

— Переодеть... да-да, переодеть срочно. Она такая хрупкая и вся мокрая, а если заболеет? Нет, не позволю. Броуди, черти тебя задери! Зови жену, готовьте теплую воду и нагрейте простыни для госпожи, быстро! — мой тон удивлял и меня самого. Я часто здесь бывал, знал Броуди и его жену еще безусым юнцом, они даже тогда относились к своему лэрду почтительно, но я сейчас впервые приказывал тоном их господина. Но даже мысль, что с моей нэндэк может случится что-то плохое, была ужасающей. Мой долг защищать ее.

— Да тебя никак накрыло, мальчик... — где-то рядом, выглядя еще более потрясенным, сказал Грир, внимательно изучая меня, но я уже бежал вверх по лестнице, спеша позаботится о своей нэндэк. -Броуди, не стой столбом, ради богов и делай уже то, что было приказано. Разве не видишь, лэрд запечатлел свою нэндэк. Сам знаешь, не сделаешь, как хочет новоиспеченный ндэк — разнесет здесь все.

— Таки да, — хмыкнул Броуди, — сам в свою первую фазу успел натворить...

Дальше я не слушал, не до того. Плечом открыл нужную дверь и поспешил внутрь, уложить бледную девушку на кровать. Ее руки были такими холодными, что я даже не стал ждать прихода Мэйси, жены Броуди. Сбросил мокрые ботинки нэндэк и растер ноги, ничуть не теплее ее рук. Расстегнул половину пуговиц на платье, кляня их мелкие размеры почем зря и, наверное, оторвав парочку, как пришла Мэйси со служанкой и спровадили меня. Идти не хотелось ужасно, но мне резонно уяснили, что мне моя супруга спасибо не скажет, за ее же неприглядный вид, представший предо мной. После клятвенного обещания позаботится о девушке, как о родной дочери, я сдался и спустился вниз, борясь с желанием повернуть назад.

— Ну что, мой лэрд, выпьем за здоровье не просто супруги, а твоей нэндэк? — Грир сунул мне в руки лекарство от всех бед, я надпил, поморщился, виски было что надо. — А заодно напомним тебе, насколько веселыми будут следующие пару дней... Для всех, кроме тебя. — Казалось хохот воина, достал верхних балок крыши, так еще и моя охрана тихо ржала где-то в углу зала. Да затрахай Берту волкодлак, я действительно забыл о первой фазе! Ну, все, пора рыть землянку и уходить в подполье.

— Даже не думай удрать, далеко от своей нэндэк уйдешь-то, а? Я, между прочим, этого момента, всю жизнь ждал, твою. Да и все члены твоего клана. Когда еще увидишь своего грозного лэрда, блаженно пускающего слюни у ног девицы с взглядом потомственного кретина и подкаблучника? О неееет, я это не пропущу и помяни мое слово, еще с самого утра все резко захотят отведать стряпни Мэйси.

Я знал, что он прав, знал прекрасно. Сам не раз ржал над несчастными, проходящими первую фазу. Запах нэндэк вышибает с головы все лишнее, все, что не связанно с ней и ее завоеванием, так продолжается пару дней, пока организм не привыкает и не доводит запечатление до конца, взамен возвращая мозги на место. Настолько, насколько это возможно, ведь теперь нэндэк всегда на первом месте. Наши мужчины по праву считаются суровыми и сильными воинами, иначе здесь не выживешь. Но образ косматого здорового дядьки, с двуручником за спиной и с блаженной улыбкой собирающего ромашки в поле, навсегда отпечатался в моем неокрепшем детском сознании. Решено, надо драпать по-тихому куда подальше.

Естественно, никуда я не удрал. Дело даже не в бдительном оке Грира. Комната наверху манила меня все больше, желание вдохнуть непревзойдённый аромат Алейне становилось все сильнее, а мозги прощались с сознанием, обещая обязательно вернуться... как ни будь потом, когда я надышусь своей нэндэк. Я решил, что пора бы начать и уже не сопротивлялся зову. После полуночи скользнув в комнату, наполненную запахами трав и моей Алейне, я тихо прилег рядом. Гроза прошла, и в свете отвоевавшей небо луны, она была прекрасной. Я легонько коснулся ее руки, та была теплой, а сама девушка погружена в глубокий сон. С моей женщиной все хорошо, значит, я могу позволить себе уснуть.

Проснулся я утром, потревоженный, чьим то взглядом. Глаза, синее неба в окне за ее спиной, смотрели на меня испуганно. Мда, не хорошо получилось, мы даже и не знакомы толком. Но разве утром не положено сперва здороваться? Я понял, что очень не хочу, чтобы нэндэк сочла меня не воспитанным чурбаном. Надо бы ее поскорее успокоить, ей нечего меня бояться. Широко улыбаясь, улыбка ведь признак дружелюбия, я сказал:

— Привет! Я буду твоим мужем.

Глава стартовая

Если мечтаешь о радуге, будь готова попасть под дождь...



Дождь. Такое короткое слово, а сколько всего можно в него вложить. Сколькими качествами наделить, не жалея слов и эпитетов. Так я и делала. К огромному своему стыду должна признать - лестного там было мало. Ладно, совсем не было. Но полчаса под моросящим, противным, холодным нечто, в совершенно незнакомом месте, не сделали меня добрей. Я в который раз огляделась: затянутое серыми тучами небо придавало окрестностям порта, итак не шикарного городка провинции, мрачный, не гостеприимный вид. Ветер с завидным упорством атаковал мою спину, играя в "заморозь-спиной-мозг-леди", помимо капель дождя бросая иногда и брызги с реки. Я хоть и отошла подальше от пирса, сразу после высадки с корабля, толку было от этого мало. Просто на вопрос: "Далеко ли уйдет хрупкая девушка с пятью бесценными чемоданами?" мой ответ: "Да как-то не очень". Особенно если девушка слегка прижимиста, а в глубины пяти кожаных монстров упакована вся ее прежняя жизнь. Глупо, печально, но факт. По крайней мере, в моем случае...

А как прекрасно все начиналось еще вчера утром. Проснулась я если не счастливой, то очень довольной жизнью симпатичной девушкой, любимой дочерью, внучкой и сестрой, леди из приличной семьи (то бишь с пристойным приданным) и со своей Великой Мечтой. И не о юноше кротком, с взором горящим, речь. Хотя и от него не отказалась бы, но Он был, где-то на втором месте. Все просто. Мой прадед был лучшим в княжестве ювелиром. Мой дед был таким же. Мой отец стал не хуже обоих. Мечтала и я. Долгие годы мечтала, упорствовала на все доводы рассудка, не моего, матери и остальной родни, что не женская это забота и работа, серьезно посвятить себя чему-то помимо мужа и семьи. К счастью, так как я начала добиваться желаемого лет эдак с десяти, вечно вертясь под ногами в мастерской, дед с отцом плюнули на все и начали меня учить хоть чему то, помимо подсмотренного и подслушанного, когда мне стукнуло уже пятнадцать. Маму утешили тем, что наиграюсь и брошу. Мне уже девятнадцать с доброй половиной, к этому утешению добавилась мода на хобби, среди скучающих благородных девиц и жен, мама более-менее спокойна, но не забывает намекать что вышивание, музицирование и рисование, занятия более подходящие. Дед же с отцом плевались с каждым годом все меньше, чесали бороды и думали, что делать то со мной дальше, признав во мне семейный Дар. Наследник, мой старший брат, у них уже имелся, успел жениться и успешно заводил детей и постоянных клиентов. А что же со мной? К нашему порогу уже строились предлагатели сердца и руки, взамен на богатое приданое единственной дочери знаменитой династии ювелиров, а взять и отдать, со слов дедушки "какому то напыщенному придурку нашу Сапфир и похоронить Дар под сковородками и пеленками" ему уже не хотелось. Вот и было решено, в день моего полного совершеннолетия, то есть в 21 год, сделать меня младшим партнером. Я была на седьмом небе, помимо возможности заниматься любимым делом, я получу и свободу, не доступную другим девушкам из зажиточных, и тем более, благородных, семей. Мама была в ужасе и я, ради хоть малого утешения, принялась за вышивку. Правда и тут не удержалась и первый подаренный маме платочек вышила, по краям, камнями, полудрагоценными или остатками после создания украшений, отбирая и подгоняя, их друг под друга. К удивлению, мне даже понравилось, семейный Дар "слышать" камни, творить ими, вылился в изящного бриллиантового лебедя, окруженного озером, сверкающим сапфировыми водами и изумрудным очеретом. И мама сделала то, чего я еще не видела. Она впервые похвалила мою работу, и это было искренне. Зная ее отношение к моей мечте, это стало вторым чудом в моей жизни. Мама была настоящей леди, благородной по крови, из рода в века уходящими корнями, но даже это не спасло ее семью от разорения. Это, и то, что мама была единственной наследницей рода, привлекло моего деда. Он составил договор с графом, впоследствии другим моим дедушкой, погасил долги семьи и вызвал своего сына из академии для заключения брака. Молодого и упертого папу не убедили плюсы в виде перехода титула к нему и их с юной графиней, будущему сыну, как и сама возможность, разбавить их красную, простую мещанскую кровь, голубой. Это придало бы династии ювелиров, оттенок благородства, что не могло не повлиять на бизнес, как цинично заметил, на все возражения, дед. И неизвестно чем бы все кончилось, если бы папа не увидел маму до свадьбы. Это случилось чисто случайно, но глаза деда при этом утверждении уж слишком хитро щурились, чтобы не осталось простора для фантазии. Но как бы ни было, папа перестал готовить побег из ненавистного супружеского ярма, сама же невеста держалась холодно скорее уж в силу воспитания и не желания выступать разменной монетой и племенной кобылы. Уж не знаю, чего там наобещал и наговорил юной невесте отец, прохвост, то есть торгаш в седьмом поколении, но спустя год на свет появился юный граф Дюбуа, наследующий я, а спустя два года мальчишки-близнецы. Мама же оставляла свою чопорную холодность за порогом нашего дома, приберегая ее лишь для посещения язвительных благородных подруг в компании их не менее благородных супругов. Этому искусству, на ряду с ювелирным, учили и меня. Даже богатство семьи отца и полученный титул, не делало его ровней знати. Я могла бы с уверенностью сказать, что именно это сочетание, богатство-титул, их бесило больше просто вопрос чистоты крови. Но вынуждены были ограничиться шпильками за чаепитием, ведь когда мастер имеет имя, равное положение, то вполне возможно, что ваш заказ не примут, сославшись ну на ооочень большую загруженность. И пусть это будет полной чушью, о которой известно всем, получить украшение от любимого королевского ювелира хочется всем. Но что-то меня занесло.… Так вот, одна из маминых «дражайших подруг», была в таком восторге от подаренного мной платочка, что заказала и себе с дочерьми. Не стоит говорить в каком восторге я была? Первые мои заказы! Но и тут мама осадила меня, жестко объяснив, что меня ожидает, если разнесется молва о том, что дочь графа собственноручно обшивает других таких же графинь или упаси создатель, кого и пониже статусом. Даже дед признал это ударом по итак истрепанному имиджу семьи. И он же придумал что делать, при этом, не потеряв доход. В этом был весь дедушка, мастер Лорбе. Заказы приняли, восхваляя при этом золотые руки их новой мастерицы и мою не менее золотую голову, создавшую прекраснейшие эскизы. Вот так вот у меня началось раздвоение личности. Ах, было бы все так просто… но Дар нашей семьи не терпел посредников. Камни пели только нам, оживая в наших руках. Ни одна, даже самая лучшая мастерица, не услышит, как рубин шепчет, что его место не в этом лепестке, а совсем рядом, но в другом. И никакой мой, даже самый идеальный рисунок, ей этого не объяснит. Вынужденно смирившись, я все же радовалась первой работе и ждала совершеннолетия. В тот день я навсегда перестану скрываться, и плевать, что ни один благородный мужчина не захочет взять в жены девушку «с дурными наклонностями плебейки». Плевать! Зато я буду независимой хозяйкой своей жизни…
Именно с этой мысли и началось мое вчерашнее утро. Их отрывки парили в голове и за завтраком, наполняя тело легкостью и даря прекрасное настроение. Но внезапная новость обожгла уже за чаем, осыпавшись пеплом на мою голову и ввергнув в отчаянье. Мое имя проявилось, среди прочих избранных для Квода этого пятилетия, на Стене Зала. И напротив него стояло не «слышащий камни в земли…» куда там уж решат отправить избранного высшие силы, ради процветания нашего мира. В переданном мне свитке, синими чернилами на желтоватом пергаменте, торжественной витой вязью легли слова, перевернувшие весь мой устоявшийся мир, похоронив под ним все прежние мечты.

«Алейне Сапфир Дюбуа, дочь Жузепе Зумруда Лорбе, графа Дюбуа и Аделайн Антуанетты Дюбуа. Жена в земли острова Кельтор».
И все... Прежняя жизнь и мечты уже ничего не значили... Даже вспоминать не хочу, как моя семья это приняла. Надеюсь, маму поддержит лекарство от срочно вызванного лекаря... Уже к вечеру я была на корабле, вместе с другими избранными на это пятилетие и упакованным в пять чемоданов, прошлым. Поэтому, стоя здесь, на этом заброшенном пирсе, обдуваемая всеми ветрами и промокшая до нитки, я не решалась оставить их, даже ради очага постоялого двора. Если, конечно, среди этих лачужек такой имеется. А еще я ждала того, кто станет моим будущим. Я не знаю ни его имени, ни тем более, внешности, но с тех пор как мое имя проступило на Стене, вместе с его, я принадлежу ему. И это пугало, до икоты и трясущихся колен, особенно вспоминая репутацию острова Кельтор. Еще моя нянюшка пугала меня рассказами о дикарях, живущих в горах и населяющих ужасные и суровые земли Кельтора. Тем, насколько они были еще ужаснее и суровее своей родины. К своей чести, утверждение, что они пьют кровь младенцев, я практически отбросила, это ведь явный бред! Очень не вовремя вспомнилось, что нянюшка утверждала, что еще с большей охотой они похищают невинных дев. Зачем им это, старушка упорно умалчивала, а я нервно хохотнула, осознав, что мечта моего детства скоро сбудется, и я все узнаю. Конечно, если меня соизволят забрать....А еще говорят, это честь, получить Дар в свою семью... Дар — это я, но видимо, предназначенная мне семья решила, что ей и без меня не плохо. Нет, я конечно не против, но только корабль то уплыл... А вместе с ним и другие избранные, которые, готова поклясться, провожали меня со слезами на глазах, от облегчения, что они предназначены для других мест. Правда, там остался еще один бедолага, выдающийся ученный направленный в племена икушев, обделенных даже собственным алфавитом. Видимо высшие силы решили, что пришла пора их просвещения. Среди оставшихся троих была еще одна девушка с выпавшей участью Жены. Но даже она поглядывала на меня с сочувствием, ее то судьба ждет в процветающем королевстве Сасексов. А моя...моя зараза, даже не спешит меня забрать! Меня так и подмывало высказать пару словечек, подслушанных у конюшни, но я ведь даже имени его не знала, чтоб пройтись перлами из простонародья по его безответственной персоне от всей души. Да и мама не одобрила бы, и хоть она уже не узнает о моем проступке, быть хорошей дочерью сейчас, вдали от нее, хотелось в разы сильнее, чем дома.... А что касается имен тех, к кому отправлялись избранные Квода, то они хранились в строгом секрете, после нескольких случаев похищения избранных с места назначения... своими родными. И это ясно, узнай мои дед, отец и братья к кому конкретно меня увозят, даже не знаю, не наломают ли дров. А это карается законом и высшими силами, так что хорошо, что они не знают. Но я то должна!

Мои раздумья на тему «старый?глупый?страшный? Да хоть хромой, хочу в тепло, и кушать!» прервало появление первого человека, на этой дождливой земле. Он появился внезапно, из-за поворота, скрывшегося за какой то кривой хижиной и если бы не громкое шлепанье по болоту, бывшей, когда то улицей, я бы и не увидела его, занятая злым внутренним монологом. Моя шляпка уже давно съехала на бок, промокла и теперь мало спасала глаза от дождя, мешая разглядеть детали. Но первым в глаза бросалась внушительная фигура, капюшон, скрывающий пол лица, а еще... это юбка? Да, это была темная, вроде клетчатая юбка, и этот факт вверг меня в легкий шок, по двум причинам. Первой эмоцией стало удивление, до чего же огромной была эта женщина! Я и мужчин мало видела, если вообще видела, с таким сложением тела, чего уж о женщинах говорить. Несчастная, к тому же, явно нуждалась в уроках изящности, даже если сделать скидку на ужасную дорогу и ее, хмм..., габариты. При взгляде на нее вспоминалась конная охота, на которую мы ездили семьей по приглашению Князя. Эта женщина преодолевала свой путь стремительно и без отвлечения на мелочи, вроде очередной лужи под ногами, идя в обход только самых больших, словно всадник пролетающий по лесу и сминающий под копытами кусты, уклоняющийся лишь от хлестких веток, и то не всегда, идя по следу добычи. Вторым потрясением стала длинна юбки. Она едва прикрывала колена! Правда, крепкие ноги, ниже юбки, были спрятаны в грубый челок, но это не делало этот наряд более приличным. Здесь все так ходят? Или только крестьянки? О, Создатель, что скажет моя матушка, если и мне придется носить такое?! Горечь от того, что вряд ли это случится увидеть моей матери, как и меня саму, приглушила другая догадка. А что, если она... из этих. Тех женщин, о которых шептались мои братья, а матушка наказала бы , узнав об этом? Тех, кого не хотят видеть в приличном обществе... Я, однажды, подслушала, как их называют, но не могла заставить себя выговорить это слово. Как и мои подруги. Если нам случалось посплетничать без призора гувернантки, наш разговор звучал приблизительно так:

— Вы слышали, маркиза Лувуазье с огромным скандалом уехала в загородное поместье, оставив мужа на растерзание своего отца.

— Не может быть! Неужели маркиз Лувуазье вновь проигрался в карты?

— Нет. Я расспросила свою горничную, ее кузина работает на кухне у маркиза, говорят,- тут голос понижался, мы склоняли головы ближе друг к другу, и рассказчица с многозначительным взглядом продолжала,- Ее Светлость прознала о регулярных походах супруга к мадам «Ш». И, что ужаснее всего, это было много разных мадам "Ш«!- за этим следовал дружный потрясённый вздох, румяные лица прикрывались веерами, но мы не могли заставить себя закрыть эту вопиющую, для леди, тему.

— Я однажды подслушала, когда моя сестра выходила замуж, как матушка секретничала с нею.- щеки подруги багровели сильнее, но было уже не остановиться,- Все я не услышала, так как это получилось случайно, честное слово!- мы делали вид, что верим и она продолжала, — Так вот, мама как раз говорила Жанет, что та не должна спускать супругу общение с многочисленными мадам «Ш». Что пристойный джентльмен может иметь только одну и не заменять ее другой слишком часто, при этом держа ее существование в как можно большей тайне, проявляя, таким образом, уважение к супруге.

— Зачем твоей матери говорить такое? — помниться я тогда слегка вспылила, удивляясь такому подходу к браку. Или я мало знаю, или мама убила бы отца за приключение даже с одной из мадам «Ш».

— Моя сестра поначалу тоже возмутилась. Но мама сказала, что просто не хочет, чтобы Жанет это застало врасплох, как когда то ее. И что уважение — самое ценное, что женщина должна ожидать от супруга.

Наверное, эти слова сыграли не последнюю роль в моем нежелании выходить замуж...
Я вновь посмотрела на ту, кого не ожидала увидеть и в голове проскочила стыдливая мысль — неужели мужчинам нравятся такие женщины? Или только местным? Если это так, то у меня появляется, крохотный, но шанс! Я уж тогда наверняка могу прийтись не по вкусу своему избраннику и может...может он позволит мне вернуться домой? Глупая мечта, ведь прекрасно знаю, что это не возможно для избранников в Квода.... Но как бы там ни было, этот вопрос был отложен на время, пока я раздумывала, приемлемо ли окрикнуть одну из предполагаемых мадам «Ш». Мое воспитание и заложенные с детства нормы морали проигрывали в схватке с холодом и голодом, но меня лишили возможности узнать исход этой внутренней битвы. Огромная мадам на мгновенье притормозила, слегка приподняла капюшон, осматриваясь, увидела меня и все той же стремительной ходой направилась ко мне! Казалось, будто она сметет любое препятствие на своем пути и мне стало не по себе от осознания, что такое мощное тело движется прямиком на меня. К счастью, в момент, когда мне оставалось или отскочить подальше, или быть позорно затоптанной, мадам, (как я уже мысленно прозвала ее и не могла придумать что-либо другое), остановилась рядом. Меня ждало еще одно открытие. Оказалось, видеть огромную фигуру вдали и стоять с ней на расстоянии вытянутой руки — два совершенно разных ощущения. Последнее было куда как пугающе. Мои 167 сантиметров сейчас мало спасали, а фигура, которую я считала довольно пышной, в нужных местах, приводила в уныние и к осознанию — не отобьюсь. Сейчас меня, скорее всего, ограбят, а я и противостоять толком не смогу.... Хоть бы приметы запомнить, но женщина была скрыта плащом, капюшон поднимать не спешила, а дождь все также летел в глаза. Точно ограбит, вот уже и к чемоданам пристраивается!
— Простите, — решилась я, на жалкие потуги объяснится, разойтись с миром, и, по возможности, получить помощь. — Я — Алейне Дюбуа, избранница этого Квода на Кельтор. Не трогайте чемодан, пожалуйста... так вот, с минуты на минуту меня заберут. — врала я — Вы же слышали об избранниках, чьи имена появляются на Стене Зала? Даже здесь вы должны знать об этом...не..не трогайте, говорю, чемодан! Я уверена, мой супруг очень расстроиться, если со мной что-то случиться. Высшие покарают вас! Бросьте мои чемоданы немедленно! Я предупреждаю, мои братья научили меня драться! Не вынуждайте меня применять силу — это недостойно леди, как и, между прочим, грабеж!

— Бери последний и пошли. На постоялом дворе уже ждут, — глуховатый, приглушенный звуком дождя, слегка раздраженный голос выбил из воинственного настроя, едва я его достигла.

На земле, действительно остался последний из чемоданов, четыре же, «мадам» умудрилась нести, взяв по одному подмышки, а оставшихся два неся в руках. Не зная как реагировать, я все же подхватила последний и поспешила вслед за незнакомкой, поражаясь ее силе и сноровке. Так это служанка? Но что за мужчина мог послать за вещами, да еще и в дождь, женщину, пусть она и служанка? Пусть даже такая.... Если это дело рук супруга, а больше некому, он мне уже не нравиться. И это я уже молчу о том, что он вообще не спешил меня встретить, и что из перечня «голод», «холод» я могу вычеркнуть только жажду, потому что наглоталась стекающих по лицу капель дождя.

Приятным открытием оказалось весьма близкое расположение постоялого двора, ведь пусть я несла только один чемодан, тот был не самым легким, а я, по правде, не столь вынослива, как бодро шагающая впереди женщина. Вторым приятным сюрпризом оказался сам постоялый двор, встретивший меня теплом камина и простым, добротным, а главное довольно чистым залом.
Хотя, кладя руку на сердце, все, где было бы четыре стены, не протекающий потолок и очаг — залог моего счастья в тот момент. И сейчас, оставив рассматривание деталей на потом, я с восторгом бабочки-самоубийцы устремилась к горящему камину. Умудрившись более-менее аккуратно поставить чемодан, протянула дрожащие руки к огню. Шляпка продолжала держаться на честном слове, синее платье сейчас если и напоминало, как задумывалось, небо, то только совсем ночное и противно липло к телу. Модный, в последние годы, турнюр я сейчас просто ненавидела. Мало того, что итак едва на ногах стою, так еще и это нагромождение в составе специальной подкладки-подушечки, привязанной чуть ниже талии, кокетливого банта, уже на подкладке и платье сверху, и небольшого шлейфа, промокло, и тянуло меня к земле, не уступая силе притяжения. Ну, а как же, к жениху как на праздник! Чтоб ему рыбий жир...

Не имея пока возможности привести себя в порядок, я утешилась снятием перчаток (хотя скорее отдиранием) и мстительным уничтожением оставшихся на лице капель, правда уже далеко и давно не сухим платком. Только после этого я посмотрела в сторону деревянной стойки, находящейся напротив входа, к которой, в отличие от меня направилась моя провожатая. Вот тут уж мои руки стали дрожать совсем не от холода, а взгляд запоздало скользнул по залу, высматривая, примеряя... кем ОН может быть? К счастью, в зале было всего несколько человек, наверное, из-за плохой погоды. Надеюсь не тот старичок, увлеченно шамкающий похлебку? Скорее его сосед, немалый детина с отвисшей челюстью уставившейся на меня. Вернее на мой тыл и я очень надеюсь, это сейчас его мой бант на турнюре поразил. Судя по тому, как он локтем двинул деда и указал на меня пальцем (вопиющая невоспитанность!), наша мода сюда еще не дошла. Это подтвердил сам старик, подавившись, при взгляде на меня, явно не от локтя парня. Стало как-то обидно. Посмотрели бы, в чем их женщины ходят! Кстати, о них. Я вновь перевела взгляд на внушительную фигуру «мадам», здраво рассудив, что если где и быть моему будущему супругу, так это рядом с ней, раз она у него на посылках. «Мадам» скинула капюшон, в свете огня блеснули рыжие, слегка вьющиеся волосы, и о чем- то зашепталась с хозяином, стоявшим за стойкой. После того как в чемоданы и меня, даже не оборачиваясь, повторно ткнули пальцем, я убедилась, что с этикетом здесь туго. Но в итоге, хозяин окрикнул давешнего невоспитанного детину, сотрапезника старика, кивнул ему на чемоданы, и тот с неохотой, но поднялся. С безмерным страданием на лице, он бросил грустный взгляд на стынущий ужин и поспешил отнести мои чемоданы на вверх. Надеюсь, в уже снятую, для меня, комнату. Это не могло не радовать, но мое внутреннее напряжение все больше нарастало и ждать, чтобы увидеть свою судьбу, так сказать «в лицо», я уже больше не могла. Обладание богатой фантазией сейчас все только осложняло, рисуя в воображении все более страшные картинки будущего. Все, хватит! Пора узнать правду.

— Простите, мад..ээм,мэм..вы забыли представиться. — Моей смелости хватило чтобы подойти и постучать по мощному плечу женщины, а выражение лица, надеюсь, было достаточно решительным, чтобы дать понять — без ответов я не останусь. И вообще, после пережитого душа требовала скандала. — Но не важно. Вас послал мой жених? Я уверенна, что это так. Где же он сам? По его милости я вся вымокла и у меня зуб на зуб не попадает! Это так он чтит завет богов, забыв вовремя забрать свою невесту?! А вспомнив даже сам не явился! И кого прислал? Бедную... э-э-м, слабую, женщину. Разве вам самой такое отношение не кажется ужасным? А сейчас, даже здесь он меня не встречает! Что это такое?! Или на вашем варварском острове это в порядке вещей? Тогда я имею, что ему высказать на эту тему! И вообще, повернитесь к собеседнику лицом, когда к вам обращаются. Где ваш господин, последний раз спрашиваю?!

Мои щеки горели, руки сжались в кулаки, стыдно, но на последних словах я сорвалась на крик. Вру, я сорвалась еще в самом начале, но поделать с собой ничего не могла. «Мадам» молчала, я злилась все больше, и готова была уже недостойно применить силу и стукнуть кого-нибудь, только выражение лица хозяина таверны, стоящего за стойкой лицом к нам с «мадам» слегка меня отрезвило. Это была такая гремучая смесь удивления, шока, священного ужаса и...и смеха? Разобраться я не успела, как мне ответили:

— Здесь, я, леди, здесь. Размышляю над вашим вопросом, и знаете... это все действительно, ужасно... произошло.

Я не хотела верить ушам и тем более, глазам. «Мадам» медленно сняла свой плащ и бросила его на стойку. Теперь ее фигура практически не оставляла простора воображению, повторно поразив размахом плеч и вдобавок, вполне тонкой, для таких габаритов, талией и отсутствием намека на жир . Наверное, это заразно, но выражение священного ужаса, удивления и шока теперь зеркально отобразились и на моем лице...только мне было совсем не до смеха. Потому что, тягучий, слегка хрипловатый голос моего жениха издавало тело «мадам»... Когда она... он повернулся, я даже уже не всматривалась в черты лица, вроде симпатичного, но сурового и уж точно ни разу не женского. Что-то мне нехорошо... В глазах поплыло, голова закружилась, этот шок стал последним, что мои бедные нервы смогли выдержать за последние сутки, с момента получения свитка с предназначением. Все-таки турнюр объединился с силой тяготения, совместными усилиями приближая мое терявшее сознание тело все ближе к полу. Последним, что помню, были сильные руки, предотвратившие этот коварный замысел и мысль, которую, кажется, я успела высказать:

— Мой муж будет ходить в юбке с ужасной расцветкой...