Проект Eon Of Nether это библиотека интерактивных романов объеденных в единую фантастическую вселенную, позволяющий всем желающим не только читать их любимые книги, но и непосредственно участвовать в их создании.
Начало проекту положил интерактивный роман «Восход Акроникса», предлагающий читателям, принять на себя роль бога фэнтезийной вселенной и даже опосредственно влиять на мир рассказа. Помимо самой книги, даются инструменты позволяющие менять судьбы персонажей.
Изначально у Вас будет подопечный смертный. Заставить его делать что-то нельзя, но можно подсказывать как стоит поступать, а тот уже будет реализовывать ваши советы сам по себе.
Авторы проекта являются летописцами, целью которых, будет запечатление похождения исполнителя Вашей божественной воли (это не наш аватар и не ваш альтер эго, главный герой - самостоятельная личность, вы просто указываете ему путь, а идет он сам).
На данный момент запущен портал, на котором вы можете ознакомится со вступительной главой романа, узнать о проекте и о том как влиять на сюжет. Сам сайт находиться все ещё в стадии доработки и в скором времени на нем намечен запуск форума, системы открытого голосования и разумеется базы знаний по вселенной. В конце декабря планируется следующая глава Восхода Акроникса.
Мы с нетерпением ждем вас на нашем ресурсе. Заходите, читайте, меняйте судьбу главного героя и всей вселенной.

http://www.eonofnether.com/

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста восемьдесят первый опус

Ветхий мрамор с меловых ланит
Докрошим хоть о звездах и небе,
Виждит персть, кто еще именит,
Кто и рек о тлеющемся хлебе.

Пойте, сильфвы, нисан золотой,
Мы ль во шатах сиреневых плачем,
Полны кубки паршою свитой,
Се, тюльпаны мы звездные прячем.

Се обводки тлеенных лилей,
Се тюльпаны, тюльпаны блистают,
Се на ветхость мраморных аллей
Тени мертвых певцов налетают.

Четыреста восемьдесят второй опус

.
Любят розы менины, сурьму
Августовских запекшихся вишен,
Май, август ли, бежим хоть во тьму,
Иреника, здесь ангел не лишен.

Черствость вдов мрамор наших теней
Леденит, и юдольно старлетки
Веселятся, портальных огней
Убегая, теряют балетки.

Золотыя - сегодня висят
Фреи те в околдованных смрадом
Цветниках, и небесность гасят,
Вместе с Летним цветя вертоградом.

-- У Вас морщины, сухая кожа, кривые ноги ?
Успокойтесь! -- Бутылка виски подаренная мужу, мгновенно вернёт Вам былую свежесть и привлекательнось!!!

-- Сделала впервые депиляцию. После неё выяснилось, что у меня очень кривые ноги. Что посоветуете ?

--Не бывает ничего страшнее, чем женщина, потерявшая чувство меры в салоне красоты...

Вчера покупаю для Котэ покушать. Стоим, общаемся с продавщицей, похожей на молодую учительницу начальных классов. Такая невысокая, белокурая, в очках. Симпатичная в общем. Тут в магазин вваливаются ТП мужского пола, возраста выпускного. Вопли, крики, ржач... Увидели черепаху - Гля, какой рот у нее!! Гыыыыы... Увидели кроликов - гля какие ухи у них!!! Гыыыы.... Потом они увидели рыбок. Потом попугайчиков. Потом еще кого-то... Как обезьяны, чесс слово.
Потом они резко вспомнили, что не просто так же сюда зашли. Подходят к продавщице - А скажите... Это... Как его... Это самое... Поилки для животных есть?

- Поилки?... Для животных?... Есть! - "учительница" повернулась и достала с полки обыкновенную кружку. - Вот.
- ??? - Вот это ПОИЛКА для животных? - молодежь конкретно озадачилась.
- Ну да. - "Учительница" блеснула очками. - Животные они же разные бывают.

Намек, прозрачней некуда. Его поняли даже черепахи с попугайчиками. Даже кролики. Все. Кроме тех, кому он был адресован.

Яков Есепкин

Пурпур смерти

Небесный пурпур нас увьет,
Грядет последний миг,
Когда сердечный звон замрет,
Смерть выпорхнет из книг.

Сознанья ветхий аппарат,
В котором спят века
И губ мембраны говорят,
Жизнь пустит с молотка.

Седые вершники одне
Пылают высоко,
В горийском адовом огне
Шелковье и древко.

Нести кому благую весть,
Мечтой кого дарить,
Эдемы райские ли есть,
Купцов не умирить.

Немые церкови лиют
С холодных куполов
Червную златность и снуют
Здесь крысы от углов.

Давно за Угличем земли
Нет царской и святых,
Мертвым положены угли
Сновидений златых.

Иль немость далее одна,
Так время пировать,
Глотнем в бессоннице вина,
Чтоб хлеб упоевать.

Брелок у ангела чудной,
Пеяет над столом,
Со змейкой ключик вырезной
Лихим грозит числом.

Тоскуем, друг и брат, ядим,
А крылья остием
Каждятся, весело гудим,
Сколь мертвенно пием.

Кровавых мальчиков парчой
Иглицей не сточать,
Маковой райскою свечой
Их будем с тьмой венчать.

Разрушится императив,
Лишь в пурпуре тенет
Седую бездну осветив
На подиуме лет.

Мертворожденное дитя
Се в шар огня иной
Вошло, стопой не бередя
Предвечный путь земной.

Фарфоровый Пантеон

Времена, времена. Российская гуманитарная элита страждет, как пустынная чахлая оазисность. Ядовитым смарагдом наливается анчар, где-то маньчжурские кустарники зацветают, кипарисы миндального Крыма будят ассоциативные грёзы: уж не Винцент ли вновь жаждет вечной весны? Сверкает жизнь всеми красками, надежды возвращает. Бывает, эпоха входит в противоречие с природной и цивилизационной цикличностью, тогда могут назреть революционные, а не эволюционные ожидания. Если бы человечеству были известны ещё восемь евангелических историй, что стало бы с христианской догматикой. Едва не гамлетовский вопрос. И нужно- то людям немного, хлеб духовный и чья-то голубая кровь, за них излитая пред сапфирным Дьяволом. Элита страждет, вороньё взлетает с полос жёлтого ржевника над бедной головой Ван Гога.
А ведь, ей-Богу, время радоваться и камни собирать. Не было ни гроша, да вдруг…Интернетовские порталы сегодня таят блистающую Звезду. Эта портальная Звезда - книжка, таких писалось множество, только вот не все равенствовали ауре вселенского Космоса. «Космополис архаики» в Инете являет собой некое чудо света, не восьмое ли? Писать об этой книге бессмысленно, её нужно читать, затем перечитывать, каждый здесь найдёт своё, от академика до простолюдина. Весьма правдоподобной выглядит сакраментальная теза: космополис пытаются замолчать новейшие фарисействующие квазиэлиты. Что печалитесь, Марк Анатольевич, выше голову держите. И вы, Юрский и Роман Григорьевич, порадуйтесь чуду, его на всех нас достанет.
Труд воистину велик - и по духу, и по размеру, поставить рядом нечего, а коль поставите - сравните. Честное сравнение только на пользу. Не было ещё в русской литературе такого, скорее, не будет далее. И традиций нет в исторической ретроспективе, и мировой художественный субстрат ничего подобного не содержит. Весь космополис пронизан ароматом нагорных цветущих лугов, весной такое благо особенно пьянит. Страницы полнятся аурной благоуханностью, определим её как арому серебристых гортензий в астральном пурпуре.

Мирра ФРИДМАН

Яков Есепкин

На смерть Цины

Триптихи и трилистники


I

Хоть бы скорбь нам простят -- не хотели скорбеть
Мы, Господе, в алтарь Твой затиснулись краем,
Смерды ж бросили всех по карьерам гибеть,
Звоны святны пия, без свечей угараем.

Нищи мы во миру, царевати сейчас
Нам нельзя и сойти невозможно до сроку,
Вот и празднуем днесь, коемуждо свой час,
От пеяний жалких много ль странникам проку.

Змеи тронно вползли в богоимны сердца,
В пухе цветном персты, буде трачены лики,
И Звезда высока, и не виждим венца,
Присно блудные мы, а и бьются калики.

Пусть сердечки свое крепят мор-ангелы
Ко иглице хвойной вместе с златью игрушек,
Снег на елях горит, крася нощно столы,
Всё нейдем балевать -- зло яремо удушек.

Прелюбили пиры, а влачились в рядне,
За любови тоску чад Твоих обвинили,
Весело им теперь сребра пити одне,
Мы, Господь, на крестах разве их и тризнили.


II

Четвергуем теперь, вина красные пьем,
Да порожец равно змейна Смерть обивает,
Как юроды уснут, мы еще и споем,
Горше жизни любовь, а горчей не бывает.

Коли святки горят и стучатся купцы
В наши сени, пускай веселят пированья,
Ан в хорошем кругу и сладят леденцы
Горечь хлебов жалких, нищету волхвованья.

Гурбы снежные днесь постелила сама
Богородице-свет, разукрасила хвою,
Научились молчать, буде присно чума,
И Звезда чрез пухи златью льет моровою.

Мы свободны, Господь, цветно лепим снежки,
Перстной кровию втще осеняем глаголы,
Балаганы везде и галдят дурачки,
Чудотворные те ль заскверняют престолы.

И смеялись оне, слезы ткли во рядны,
Благочинно тряслись, ангелов потешали,
Только в смерти, Господь, мы не стали смешны,
А в бытьи -- так сребром нашу голь украшали.


III

То ли внове январь, то ль, успенье поправ,
Святки льют серебро на отбельные лики,
Гурбы снежно горят вкруг ядящих орав,
Пусть вспоют немоту перстевые музыки.

Как хоругвь, пронесли хвойну цветь до Креста,
Наши ели цвели дольше святочных звонов,
А и доля была не в урок золота,
Кровью скрасили мы бездыханность рамонов.

Вот окончилась жизнь, истекли роднички,
У Ревучих озер собрались неживые,
Побытийно агнцы стали много жалки,
И пеяют псалмы череды хоровые.

Да сановные их восприметим басы,
Рукава завернем -- смердов зреть обереги,
Кровны пухи не бьют мор-пастушки с косы,
Трачен Смертию всяк заступивший береги.

И лукавили ж, нас приводя на порог,
Указуя Звезду, во пирах сатанели,
Сбили чадов, Господь, хоть бы червный мурог
Вижди в смерти -- на нем присно красятся ели.

Хочу попробовать себя в графоманстве, потом посмотрим, во что это обернется!!!

Асийские палимпсесты

Русская литература обрела мировую вершину. Элитарии от изящной словесности последние десятилетия ожидали некоего чуда, явления литературного мессии. Колокол прозвонил. В Интернете неизвестно откуда появился «Космополис архаики», за считанные дни книга стороннего фантомного автора сделалась предметом ажиотажного внимания. Удивительная для нашего времени художническая пассионарность сочинителя определяется пугающей знаковостью античного по мощи письма. Мистика во всём. Как и откуда могло возникнуть это глобальное тяжеловесное полотно, тем паче на фоне легкословных каверов Пелевина , Сорокина и Кº. История изобилует примерами глухоты современников к гениальным безумцам. Но чудо уже с нами: человечеству навеян «сон золотой». Первая сравнительная параллель- с Данте. «Космополис архаики» столь же полифоничен, имеет ряд внутренних констант. Хотя по объёму он несколько превосходит «Божественную комедию», автору удалось избежать повторов, здесь едва не каждое слово на вес золота. Вероятно, книгу эту будут оценивать грядущие поколения, нам вряд ли стоит стремиться к разгадке феноменальности «Космополиса архаики», слишком велик соблазн упрощения либо остранения (Шкловский) космополисного бездонного пространства, открывающегося по вторичном и последующих прочтениях. До абсолюта доведена степень трагичности, но её шпиль на горней высоте, что априори полагает катарсис. Автор привёл пушкинскую ямбическую рать к солнцу Аустерлица, а на солнечных берегах реки Леты образовались гигантские трагические «гравиры». Пророков мрачность есть единственно возможное условие их явления. Спасительное чтение даровано всем жаждавшим.

Александр МАКСИМОВ