Валентин оказался не плохо экипирован в дорогу. На столе появились домашние закусочки и бутылка портвейна. Потом еще и еще. Скандалить при постороннем не хотелось. Если бы пьянку можно было сравнить со стихийным бедствием, то я бы сказала, что «штормяга» разыгралась баллов восьми. Семен был пьян по-черному и слов не воспринимал, о дипломе не было и речи. Я постелила им на полу, а сама, не раздеваясь, легла на кровати. Мужчины еще долго шумели на кухне. Я уже чувствовала, что дело идет к трагической развязке, но не могла и не хотела вмешиваться. Через пару часов Семен с Валентином тоже завалились спать. Утром я ушла гулять с Малышом, а когда вернулась, опохмелка шла полным ходом. Валик опоздал на единственный прямой автобус и решил остаться еще на денек. Продолжало штормить. Через несколько часов Валик сдался:
– Все, мне нужен перерыв. Иначе я свалюсь прямо здесь.
– Еще чего не хватало. Я вам на балкон кинула матрац с подушками, спите там, вы нам днем в комнате мешаете, мне нужно с Малышом заниматься. Валентин не обиделся и ушел спать на балкон, а Семен, сев было за диплом, через полчаса встал:
– Сбегаю к Игорю, займу десятку, а то на автобус на завтра не будет.
Он ушел, а я опять занялась уборкой. Удивительно, во что могут превратить за сутки квартиру два пьяных мужика. Не успела закончить, как забежала свекровь узнать, как у нас дела и взялся ли Семен за ум. Увидав на столе разложенные бумаги и узнав, что Семен пишет диплом, страшно обрадовалась и ушла, успокоенная. Я вздохнула с облегчением. Хорошо, что она не застала пьяненького сына, хорошо, что я успела навести порядок, хорошо, что не вышла на балкон, а то гипертонический криз ей был бы обеспечен. Как только она ушла, в кухонном окне появилась голова Валика:
– Ушла?
– Ушла. А ты чего не спишь?
– Услышал звонок, думал, Семен. Куда он свалил?
– Сказал, что к Игорю, денег на автобус занять, да пропал куда-то.
– А это мать его приходила?
– Ага.
– Странная ты. Моя бы моментально накапала, а ты его выгораживаешь, хвалишь. Дескать, молодец, за ум взялся.
– А что мне делать? Все равно она не поверит, что ее любимый сыночек – пьяница и дрянь порядочная. А если поверит – давление подскочит.
– Чего же ты нас не шуганешь отсюда?
– А зачем? Прошло время, когда я думала, что дружки во всем виноваты. Он всем своим дружкам сто очков вперед даст. А раз запил, все равно не успокоится, пока не допьется до чего-нибудь. Не с тобой, так с кем-нибудь, все равно найдет, с кем. Так что твое присутствие мне даже на руку: не больно-то приятно с ним тут с пьяным одной торчать. При посторонних спокойнее.
– Меня еще вчера удивило: держишься спокойно, приветливо, а как глянешь на него – мороз по коже. Неужели все так плохо?
– Что ж мне на него, пьяного, с любовью глядеть?
– Когда женщина любит, она всякого любит.
– Ага. То-то ты дома пить боишься.
– Понял. Сейчас я его дождусь, скажу, что пора завязывать, и уеду.
– Как же ты уедешь? Автобус-то завтра.
– Черт! Ну, досижу до завтра, но с пьянкой – все, завязываем.
– Попробуй. Только вряд ли получится. Слушай, ты не торопись очень-то, если тебя дела не ждут. Не хочу одна с ним, с пьяным, оставаться. А чем дольше его нет, тем пьянее он явится.
– Ясно. Боишься?
– Есть маленько. Ладно, Бог с вами. Малыш проснулся, пойду к ней.
Валик явно чувствовал неловкость и не знал, куда себя деть. Он пошел за мной, встал в дверном проеме и скептически смотрел, как я кормлю Малыша, и слушал нашу болтовню с недоумением человека, никогда не имевшего своих детей. После еды мы начали возню, дочка разбаловалась, хохотала и шалила. Валик как-то незаметно присоединился к нам. Когда пришел Семен, Малыш уже ездил на госте верхом, повизгивая от восторга, хохоча и выкрикивая: «дядя, дядя».
Семен пришел, сильно пьяный и весь увешанный бутылками. Он смотрел исподлобья, готовясь отразить любое нападение. Но я не упрекала и не шумела, только спросила:
– Ну, что, занял денег?
– Занял, – с вызовом ответил Семен.
– У Игоря?
– Угу.
– Сколько?
– Полсотни.
Я так испугалась, что только ойкнула. Таких денег нам было не отдать. Столько мы платили в месяц за квартиру. Две наши стипендии были в сумме меньше, чем этот долг и квартплата. Тупое безразличие навалилось на меня. Чем хуже, тем лучше.
Пьянка безудержно набирала обороты. Валик пытался уговаривать Семена, но того понесло так, что он даже не замечал, что пьет практически один. Он оглох и ослеп. Он воображал себя гусаром, пирующим в компании друзей. Он хохотал, читал стихи, пытался говорить умно и витиевато. Я одела Малыша и пошла с ней гулять. Вернулись часа через три, потому что обе захотели есть. Я втайне надеялась, что Семен уже упился и уснул, но не тут-то было. Уложив дочку, я вышла на кухню. Валику, видимо, надоело слушать возвышенный бред Семена, и он заговорил со мной:
– Знаешь, а ты похожа на жену Шурки Тагирова.
– Мне обрадоваться или обидеться?
Он смутился: та, с кем меня сравнивали, была очень красива, но, мягко говоря, «без тормозов». Он начал извиняться, чуть ли не заикаясь:
– Нет, что ты! Я имел в виду – лицом. А так – ты совсем другая, мне и в голову бы не пришло сравнивать вас иначе, только внешне.
Я глянула на Семена. Он смотрел на Валика подозрительно и зло, видимо, в его мозгу уже родилась сцена моего грехопадения. Только этого не хватало. Я посмотрела на мужа в упор, пытаясь внушить ему мысль о своей непорочности. Не помогло. Тогда я решила, что нужно разрядить обстановку:
– А почему это господа гусары не предлагают даме вина?
Семен засуетился, приговаривая: «Давно бы так». Плеснул мне полстакана, протянул через стол. Я отпила пару глотков. Ну и дрянь! Но тепло тут же начало разливаться по телу, снимая страшное напряжение этих дней. Семен обрадовался, решив, что я теперь буду гудеть вместе с ним, и опрокинул по этому поводу в себя целый стакан. Про себя я подумала: «Чтоб ты подавился!», и Семен вскочил и побежал в ванную. Конечно, всему есть предел. Из ванной долго доносились не самые приятные звуки. Я встала к раковине чистить картошку. Есть хотелось ужасно. Валик сидел в нерешительности, потом сказал:
– Надо его спать положить, хватит ему.
– Попробуй. Может, и получится.
Тут черт дернул меня рассказать по этому поводу анекдот про алкоголика, и мы расхохотались. На смех выскочил Семен и обвел нам злыми, мутными глазами:
– Ну, смейтесь, смейтесь! Не буду вам мешать.
Он вышагнул из раскрытого окна кухни на балкон, угодив в объятия подушки и матраца. Его выходка внесла неловкость в наши ряды, но ненадолго. Мы нажарили картошки, с удовольствием поели, а когда я пошла мыть посуду, Валик выглянул в окно:
– Спит наш гусар богатырским сном. Я бы тоже прихватил минуток 600.
– С Семеном на балконе вряд ли уснешь, он, пьяный, занимает весь отпущенный ему объем. Постелить на пол мне тебе нечего, матрац один. Можешь лечь на мою кровать.
– А ты?
– А я тут посижу, почитаю, позанимаюсь.
– Я так не согласен, давай наоборот.
– Нет, так не пойдет. Мне потом Семен сцену устроит, что я гостя одного бросила.
– Тогда пошли вместе, ты на кровати ляжешь, а я – на ковре. Я хоть где могу уснуть.
– Неужели ты думаешь, что Семен потом поверит, что мы спали всю ночь в одной комнате врозь?
– Неужели он такой дурак?
– Дурак, не дурак, а уж поймет по-своему.
– Тогда давай коротать время за разговором.
– Давай.
– Кстати, на эту тему есть анекдот…
И пошло-поехало. Оказалось, что все его анекдоты – с бородой. Еще бы, он и сам был не первой молодости. Я начала рассказывать ему наши, студенческие, он слушал с удовольствием, смеялся подолгу и от души. Время от времени из окна появлялась голова Семена, которая изрекала:
– Ну, ну. Смейтесь, смейтесь.
После чего голова снова исчезала. Валик так развеселился, что каждое появление головы Семена вызывало у него приступ неудержимого веселья. Наконец, я рассказала ему последний услышанный мной анекдот:
– Лежит француженка. Справа – Поль, слева – Жанн. «Поль, сигарету! Жанн, спичку! Видела бы моя мама, что я курю!».
Валик не засмеялся, он заржал со страшной силой и откинулся на спинку стула. Увы! Стульев-то у нас не было, сидел он на табуретке, а потому повалился на пол спиной прямо на пустые бутылки. От сопровождавшего падение звукового эффекта Валик расхохотался еще сильнее, я не отставала. В этот момент снова появилась голова Семена. На этот раз за головой появился весь Семен. Он сел на подоконник и перелез в кухню. Долго, дикими глазами смотрел на Валика, потом коротко приказал:
– Вставай!
Потом повернулся ко мне:
– Выйдем на минуточку, мне нужно тебе что-то сказать.
Я пошла в коридор, но он остановил меня:
– Сюда, в ванную.
Я чувствовала, что назревает беда, но пошла. Он сразу закрыл дверь изнутри.
– Открой!
– Не открою. Тише!
– Открой.
– Сказал, не открою. Раздевайся.
– Ты что, свихнулся, здесь же пол цементный!
– Ничего, тебе все равно, где. Раздевайся.
Он толкнул меня, я упала на ванну, хватаясь руками за ее край, чтобы не сломать спину, а он стал стаскивать с меня юбку. Я с силой толкнула его ногой, и он отлетел к двери, стукнувшись об нее спиной.
– Открой.
– Я открою, только сначала заставлю тебя раздеться.
Я смотрела на него в упор, и он сменил тактику:
– Ну, что тебе стоит! Я только посмотрю! – голос у него стал просительным и сладеньким, как сироп.
– Открой! – я уже совсем рассвирепела, но он этого не замечал.
– Ну, сними только кофточку и юбочку, ну, что тебе стоит, – канючил Семен, пуская в ход дрожащие руки.
В ответ я снова двинула его ногой, он стукнулся о дверь и зарычал:
– Ах ты, шлюха! С ним можешь, а со мной – нет? Выламываешься?
И пара пощечин, таких, что зазвенело в ушах, обрушилась на меня, оторопевшую от его слов. Я смотрела на него в упор, и ненависть лилась рекой из моих сухих глаз. Он сник, открыл задвижку и вышел. Я осталась. Закрыла дверь, пустила в ванну воду. Щеки пылали, в голове гудело. Выходить было стыдно, казалось, Валик сразу заметит мое унижение. Все, конец. Больше прощать нельзя! «Развод и девичья фамилия», – вспомнилась присказка, и я улыбнулась. Окончательность решения меня успокоила, я ополоснулась, простирнула дочкино бельишко, сказала Валику «спокойной ночи» и ушла спать. Уже засыпая, слышала, как Семен рассказывает о моей холодности, о моих изменах, перечисляя практически всех наших знакомых мужского пола. Далее шел сплошной мат, из которого следовало, что я ему угрожаю, шантажирую его ребенком, и что он вообще живет со мной из милости. Забавно. С тех пор, как мы познакомились, я не посмотрела ни на одного мужчину. А уж все остальное… Но его обвинения были настолько чудовищны, что вряд ли трезвый мужик ему поверит. Ведь и он был включен в общий список. Возражения не принимались.
https://ridero.ru/books/drugaya_realnost_4/
