|
Келли Мид всегда просыпается в шесть утра, без будильника. Некоторое время лежит с закрытыми глазами, потом веки начинают дрожать, и она поднимает их. Кровать стоит впритык к стеклянной стене. Если не притрагиваться к невидимой перегородке, можно ощутить себя лежащей на облаке, которыми и окружена верхушка дома высотой почти в целую милю. Келли занимает квартиру на двести первом этаже. Огни звезд ближе к ней и ярче, чем свет из окон других домов. Жизнь внизу проходит мимо девушки, но и она сама всегда для всех чужая. В Нью-Тауне нет рас, национальностей, иностранцев. Нет понятия "родина". Казалось бы, это должно только объединять, а на самом деле разделяет всех. Единственное маленькое объединение, еще сближающее людей, - семья. Но Келли Мид не верит в брак по принуждению, зато в притворное счастье - да.
Собственное притворство уже давно стало обузой для нее самой. Свою бабушку, француженку Софи, сохранившую независимый дух до самой смерти, Келли мысленно называла революционеркой. Именно Софи научила внучку правильно пить лекарство. Надо просто удерживать пилюлю под языком, даже когда запиваешь водой. А когда открываешь рот и высовываешь язык, проявить двойную аккуратность. Тогда медсестра не заметит, что таблетка не проглочена. Уничтожить этот яд проще простого: уходишь в туалет и смываешь в унитаз. Ни в коем случае нельзя выплевывать в мусорную корзину, ярко-синюю конфетку кто-нибудь заметит. Если нет возможности пойти в туалет, можно раскрошить таблетку в кармане и избавиться от крошек. На этот случай полезно носить в нем немного мелочей. Если посторонний залезет в карман по какой-то причине, то не обнаружит преступления.
Каждое утро начинается с подобных мыслей. Но вчера появилась надежда. В газете и по телевизору сообщили о задержании полсотни демонстрантов и об обнаружении подпольной типографии. Ее коллеги на работе осуждающе качали головами, когда крупным планом показали лица нескольких пленных революционеров. "Наконец-то перестанут разбрасывать свою макулатуру!" - сказала Эшли Джонс, когда услышала новость о типографии. Все они считали, что полиция совершила нечто значительное, чтобы остановить революционеров. Только Келли знала: настоящая типография находится по другому адресу. А демонстрации - всего лишь отвлекающий маневр. Если движение решило пожертвовать пятьдесят человек правосудию, значит, готовится что-то важное. Скоро ей скажут... Поэтому терпеть произвол стало легче. Так Келли привела в порядок сонные мысли и была почти готова к новому дню, двадцать пятого сентября две тысячи триста сорок второго года.
Любой дом в половине восьмого утра представляет собой одну и ту же картину суетливого муравейника. Люди выходят из квартир, у выхода из подъезда глотают лекарству под присмотром полицейского и медсестры, выбирают таксиста на стоянке или поджидают его, потом едут на работу. По пути заезжают в детский садик или в школу и оставляют там ребенка. В доме остаются только беременные женщины и матери с грудничками. Даже по болезни, имея справку, нельзя остаться у себя в квартире - только в госпитале.
То же самое делала Келли. Такси доставило ее в нотариальную палату. Среди прочих башен двухэтажное здание резко выделялось. Водитель, почти всегда один и тот же, смущенно пожелал доброго дня и уехал на слишком высокой скорости. Келли стало неловко. Она порой задумывалась, как тяжело должно быть тем, кто полюбил друг друга, но вынужден вступить в брак с другим человеком. Поэтому девушка никогда не отвечала на реплики этого таксиста и даже не запомнила его имени: так спокойнее.
В нотариальную палату впускают только по удостоверению или приглашению начальства. Служащие прицепляют бейджик еще у входа, хотя все давно друг друга знают, а особенно мисс Мид, секретаршу Джозефа Андерсена. Неофициально она считалась его заместителем, правой рукой, личной помощницей, вторым человеком в учреждении и так далее. Еще неофициальней Келли была его любовницей, но сотрудники этого не знали. Что же касается совершенно секретной информации, недоступной даже самому Андерсону, то Келли работала на три лагеря. Разумеется, искреннюю верность она сохраняла лишь одной стороне, никогда не сомневаясь в жизненных принципах и идеалах. Один из трех лагерей, Андерсен, за предательство лишил бы ее своих милостей. Два других приговорили бы к смерти. Она никогда не забывала о том, что ее шансы на насильственную смерть вдвое выше, чем у простых смертных. Поэтому играла каждую роль так, словно дуло пистолета уже уперлось в сердце.
Авторитету у босса Келли была обязана красивой внешности. Мужчина, годившийся ей в отцы, не смог устоять против соблазна. Его жена и сын умерли в аварии. По возрасту Джозеф не мог претендовать на новый брак в скором времени, потому что "лишних" невест практически не оставалось. Впрочем, он и не желал связывать судьбу с кем попало и в некотором роде вздохнул свободно, избавившись от супруги. Но печаль по сыну была искренней. Однако против Келли Андерсен не возражал. Только она ловко настаивала на том, что надо подождать, не подавать заявку на брак. Он не мог противостоять, когда дело касалось ее капризов. Знай мужчина, что перед тем как поступить на службу к нему девушку хорошо подготовили не кто-то, а представители ОП, он не платил бы ей добавку к жалованью в стопроцентном размере из собственного кошелька, не переписал бы на ее имя квартиру на целый этаж, в которой она сейчас и жила, не оформил бы ее владельцем целого острова.
Люди из ОП, в свою очередь, нуждались в ушах и глазах в нотариальной палате, обладавшей большими полномочиями в Нью-Тауне. Именно тут заключались важные договоры о строительстве, добыче природных ископаемых, передаче прав собственности на движимое и недвижимое имущество, утверждались завещания, совершались различные оплаты по договорам и прочее. Особенно волновала ОП дележка большого пирога. Если предыдущие правители не были заинтересованы в серьезном освоении Земли-2, то новые - наоборот. Они получили в наследство послушную нацию, не просто людей, а слаженно функционирующую систему. Она жила по идеальным законам: никаких конфликтов, социально-экономических проблем, внешних врагов. У власти не было соперников, легальной оппозиции не существовало, революционеры появились лишь недавно. Только внутренняя конкуренция. Официально вся планета была собственностью народа, которой распоряжалось ОП. Но ОП - это не один человек, а несколько кланов, потомки последних президентов старой Земли. Согласия между ними не было. Кроме них влиянием пользовались еще и главы министерств и ведомств, заведующий Научным Центром, большинство ученых и еще очень много людей, знающих правду. Каждый требовал долю: деньги, имущество, земли, месторождения. В качестве личной собственности. Для урегулирования этих отношений существовал Отдельный Кодекс, не известный обычным гражданам. Нотариальная палата была посредником, судьей, наблюдателем или адвокатом - смотря по обстоятельствам. Вот почему ОП так нуждалось в Келли Мид и выбрало именно ее из целого курса студентов специальности "Юриспруденция". Единственным критерием при выборе была, разумеется, красивая внешность.
Но сама Келли Мид работала только на себя. Она нещадно драла деньги с ОП и Андерсена, при этом умудряясь выглядеть верной обеим сторонам. Ее счет в банке и состояние не уступали, по подозрениям некоторых, членам ОП. Но в одно утро, глядя на облака и снова раздумывая над сложившейся ситуацией, девушка поняла: заигралась. Ее богатство охраняет только печать на бумаге. Убить секретаршу не стоит труда. Тех, кому надоела ее наглая деятельность, предостаточно. Например, Элизабет Стоун, вспыльчивая, недоверчивая, жадная. Ей не понравилось, что уже два дела решились не в ее пользу. Стоун хотела получить цепь пустующих островов, чтобы построить там дом и переселиться всем кланом. Но Келли сделала все, чтобы этими островами заплатили фирме Бена Торна за капитальную перестройку центрального района Нью-Тауна, где были государственные учреждения и личные дома ОП. Потом она надавила на Андерсена, и тот потребовал один остров за свои услуги: именно в Нотариальной Палате и был заключен договор между Троном и ОП. Элизабет Стоун узнала, что этот остров старик Джозеф переоформил на имя Келли Мид как раз в тот момент, когда не смогла наложить лапу на новые яхты. Они стали настоящей общественной собственностью: там могли проводить отпуска особо отличившиеся служащие, рядовые граждане. Это дело решилось без влияния Келли. Но Стоун не простила , что не получила и помощи от девушки.
- Выглядишь волшебно! - замечает охранник, но Келли привыкла к этому. Вечером на его месте будет другой, с похожим комплиментом. В течение дня человек двадцать пройдут туда и обратно мимо ее рабочего стола, пятнадцать из которых мужчины. Минута флирта с каждым, ни одна из которых никогда не перерастет в час, день, месяц и целую жизнь. Но ей надо выглядеть на все сто, будто каждый из этих засранцев - мечта. Сказать по правде, она даже не запоминала их лиц.
"Сегодня... Что будет сегодня?" - тревожно задумалась девушка, наливая боссу кофе. Ситуация становится все напряженнее. Или это только внутреннее ощущение и усталость?
- Бледная и уставшая, - сразу говорит он, как только она вошла к нему.
Улыбается, меняет выражение лица, думает о хорошем - о бабушке.
- Тебе надо взять отпуск, Келли.
Босс, тяжелый, высокий, широкий. Чашка теряется в огромных лапах, он греет ладони.
- Разве я плохо справляюсь?
Внутри трепещет волнение.
- Ты отлично работаешь! Но пришло письмо... Нас ждет полная ревизия. На выполнение трудового кодекса в том числе. И я вспомнил свои грешки. Ты работаешь три года без отпусков и отгулов, без справок о болезнях. Я больше всего беспокоюсь именно о тебе. Без тебя, Келли, будет трудно. Но иначе нельзя.
- Понимаю.
Не хочет платить штраф.
"Почему он не смотрит в глаза? Это не похоже на босса. Уж я-то знаю".
- Кто меня заменит? - она скрыла раздражение и неожиданную ревность, постаралась говорить деловым тоном.
- В том-то и дело! Тебя никем не заменить, дорогая. Ревизия через полтора месяца. Подам заявку на временного рабочего.
- Но биржа - это слишком ненадежно! Кого они нам пришлют? Неподготовленного, наивного стажера...
- Подожди. Не забывай, что это будет не последний твой отпуск. К тому же я не могу рисковать! Если информация об обязанностях секретаря просочится в общий отдел, то...
- А это непременно произойдет, если меня заменит кто-то из наших.
- Да. А стажера я могу оставить при себе навсегда, сделать верным псом. У меня найдутся и для него поручения... Так что не все так однозначно. И, знаешь ли...
Он не мог скрыть смущение. Что не так?!.
- Я, вообще-то, уже дал запрос на биржу. Еще неделю назад... И не ожидал, что мне так быстро ответят. Сама понимаешь, у них все на десятилетия спланировано. Поэтому я не спешил тебя предупреждать...
- Кажется, понимаю...
- Дорогая, не волнуйся, ты же будешь за главную...
- Вся ответственность по заметанию следов на мне! Ты понимаешь, в каком я положении?! - воскликнула Келли в злом отчаянии, совсем не как подчиненная.
Босс понимал, но не успел ничего ответить. Он посмотрел мимо нее, за спину. Она обернулась: в дверях стоял незнакомый мужчина в черном деловом костюме и серой рубашке, без галстука.
- Прощу прощения, вы не услышали стук. Меня зовут Джон Ившем, вот мое приглашение и личное дело.
- Добро пожаловать, мистер Ившем. Я - Джозеф Андерсен, а это - мисс Келли Мид, которая введет вас в курс дела.
В эту секунду ее вид не вызывал комплиментов. Она смотрела на обоих, как на врагов, и не желала скрывать настроения.
- В таком случае, мистер Ившем, нам не следует тянуть время. Идите к заведующему хозяйством и найдите стол, стул и компьютер.
Он ничего не ответил, но ушел.
- Буду у себя, - с этими словами Келли ушла, и только закрыв дверь, представила, что выглядела очень забавно: в гневе, но с подносом в руках.
А Ившем скоро обзавелся столом и удобным креслом с кожаной обивкой. Двое парней принесли ему их, сам же стажер и пальцем не пошевелил. Вернее, пошевелил, указывая, куда все поставить. Прямо напротив ее рабочего места.
- Мисс Мид, я готов к работе.
- Работы для вас еще нет.
Сначала она должна была убрать папки, которые ему нельзя видеть. Личные дела каждого офисного рабочего. Но не те, что принято заводить в любой компании, а другие ЛД. Они представляли собой подробные анкеты с полным набором личных характеристик человека, фотографиями из личной жизни, описанием слабостей, мировоззрения и проч. Папки были толстыми. Она вела их с самого первого дня, как устроилась на работу. Босс был так осторожен, потому что опасался конкурентов. Они могли шпионить, подставить его перед клиентами и т.п. В Нью-Тауне, да и вообще на Земле-2, не так уж много частных компаний. Подавляющее большинство их принадлежит государству. И тут обнаруживается главный мотив для бдительности. Андерсон не мог допустить, чтобы государство уличило его сотрудников в измене, в революционном настрое, в поддержке оппозиции. Лет пять назад начались митинги и демонстрации оппозиции. Она желала свободу предпринимательства и прочих экономических прав. Сторонников оппозиции арестовывали, но лидеры еще ни разу не попались. Чтобы не попасть под гнев Объединенного правительства, Андерсон и принялся за слежку.
- Привет, Келли, - в приемную вошел Филлип Бишоп, младший адвокат, выполняющий рутинную работу с бумагами, Общий отдел палаты.
- Привет, Пип. Босс вызвал?
- Кажется, я напутал кое-что... Налог с продажи имущества вырос, не так ли?
- Да, поправка от семнадцатого июля. Вступила в силу две недели назад.
- Я оплошал... Теперь ждет разнос и объяснения с клиентом.
- Фиииллип, как ты мог? Я же отправила тебе факс крупным шрифтом!
- Что делать, детка? - умоляюще смотрел на меня мужчина.
- Скажи, что я не отправила уведомление. Вали все на меня.
- Он тебя сожрет!
- Меня!? Ни в коем случае. У меня найдется отговорка.
- Ты чудо! - как дитя, засветился улыбкой Бишоп.
- Мистер Андерсен, к вам Филлип Бишоп, - сообщила секретарша по внутренней связи. А сама отправила боссу мейл: "Он скажет, что не получал от меня факс".
Из-за двери послышались возбужденные крики и обвинения. Через пару минут оба вышли и направились мимо Мид и Ившема. Девушка примерно представляла картину за стеной: босс идет к столу Бишопа, тот ковыляет следом. Андерсен раскидывает бумаги, ища в завале сообщение. Не сразу, но находит, тычет в багровое лицо-сливу сотрудника, и они идут обратно. Пять, четыре, три, два, один... Дверь открывается.
- Келли, он не стоит того, чтобы выгораживать! Особенно в ущерб собственной репутации!
- Все совсем не так!.. - пролепетала та.
- Даже если и не так, мистер Бишоп сейчас будет уволен. Разумеется, не из-за этой глупой выдумки. Подготовь бланки и занеси их в кабинет.
Мужчины скрылись. Она нашла документы и отнесла их.
- Можешь идти... - недовольно выплюнул босс, и секретарша смылась.
Через минут десять вышел Бишоп.
- Прости, Пип, - она чуть не плакала.
- Ты ни в чем не виновата, детка. Это мой третий прокол.
- Что ты теперь станешь делать?
- Биржа должна найти мне место...
- Уйдешь к конкурентам?
- Вероятно... Не переживай, в этом мире нет безработных.
- Удачи.
Он кивнул и ушел освобождать стол. На несколько минут воцарилась тишина.
- Отличная работа, мисс Мид, - высказался Ившем. Его присутствие все время отвлекало от дела. А эти слова очень смутили. Но она не стала отвечать. Что он понял? Разве можно догадаться, что Бишоп был уличен в связи с революционерами, а Келли его подставила по заданию босса, полученному еще несколько дней назад. Но Ившем, кажется, понял!?.
- Бедняга Бишоп слишком... простофиля. Боюсь, он только начал расплачиваться за это.
- Что вы понимаете в этом деле? Кто вы такой? - гневно потребовала она ответа.
- Келли, детка, я просто стажер, который хорошо видит и слышит.
- Вы слишком стары для стажера! Сколько вам лет? Двадцать восемь? Тридцать? Сорок?
- Я так старо выгляжу? - с наигранным разочарованием спросил оппонент. По правде говоря, его возраст трудно определялся. Но старше тридцати она не могла дать.
- Уж точно не стажером! В вашем возрасте обычные люди трудоустроены.
- Я имею два образования.
Это было редкостью.
- Юридическое и ...?
- Педагогические, - со вздохом ответил тот, будто это было очень не приятное признание. Интересно, почему он не стал работать преподавателем? Тут два основных варианта: нет вакансий или профнепригодность.
- Знаю, о чем вы думаете, - улыбнулся Ившем, и это было плохо. Нельзя позволять мыслям отражаться на лице. Ее досада его рассмешила. - Все задают этот вопрос.
- Меня не интересует ваша личная жизнь, - сухо ответила девушка и стала собирать документы на подпись Андерсену. Ившем проводил ее строгим, очень внимательным взглядом.
Босс читал свежие газеты, попивая кофе. Его безделье было частью плана: с самого начала Келли Мид должна была стать незаменимой, снять с плеч хозяина все заботы, кроме подписей.
- Вот документы для встречи со строительной компанией.
- Что от нас требуется? - лениво, растягивая слова спросил босс.
- Как обычно: представлять интересы частной фирмы перед государственными структурами. После ланча вы сможете договориться о вознаграждении. Если желаете - возьмете деньгами, а нет - так недвижимостью.
- А что советуешь ты?
- Деньги. А домик, при необходимости, выберете сами. Ведь они предлагают не любой дом Нью-Тауна, а какой-нибудь из их новостроек. Не очень престижные районы. В будущем картина изменится, однако... зачем ждать?
- Мы же наедине, не говори на "вы".
Она соблазнительно улыбнулась и присела на край стола.
- Даже не представляю, как проведу отпуск без тебя.
Вид ног так близко от себя пришелся боссу по вкусу.
- Келли, может, дадим запрос на брак?
- Но... ты же знаешь! У меня есть еще несколько месяцев... Я желаю провести их свободной женщиной, без тревог "одобрят - не одобрят?", - она скорчила рожицу, - А подадим заявку после. Нас одобрят, у тебя особенное положение.
- Иногда мне кажется, что не смотря на свою соблазнительность ты наивна, как дитя. Любому мужчине тяжело смотреть на тебя спокойно, Келли. Ждать невыносимо! Если бы ты питала ко мне такую же страсть...
- Я люблю тебя иначе, - нежно ответила она. - Ты мне вместо отца, брата, оплот надежности, силы, уверенности, спокойной жизни и свободы! Свободы от контроля... От вмешательства чужих... Но я могу потерпеть. Не ничего вкуснее предвкушения. Тем более я поняла вкус свободы... Ее ведь не вернешь.
Он отступил.
- Подпиши пожалуйста разрешение на отпуск, указ на выдачу отпускных и премиальных и посмотри внимательно в договор со строителями: адреса предлагаемых домов и фотографии есть в приложении номер пять.
Он, не глядя, поставил несколько автографов и поспешил взглянуть на фото.
- Какой-то из них может быть нашим, детка, - впал босс в мечты.
Келли не смогла скрыть улыбку, но в этом месте она и должны была появится. Конечно, Андерсен не знал, что причина вовсе не в счастье.
- Я пойду?
- Подожди.
Он встал и резко впился ей в губы. Вкус кофе, запах пожилого человека. Это надо вынести. Так прошла целая вечность длительностью в сорок секунд.
- Телефон разрывается от звонков, мисс Мид, - прервал парочку деловой голос Ившема. - Простите, вы снова не слышали стука.
Босс был даже доволен, что его застукали с молодой красоткой, она же выглядела невозмутимой и последовала к рабочему месту. Ившем пропустил ее и закрыл дверь, кивнув боссу на прощание. Не обращая внимания на звонок, Келли сходила в уборную и ополоснула рот пять раз, пока не почувствовала, что тошнота отошла и она больше не брезгует. Отдышавшись, вернулась в приемную и поговорила с клиентом, звонившим насчет ошибки Бишопа. Ившем читал старые папки с договорами, листал кодексы. Она открыла ключом нижние дверцы шкафа, стоявшего прямо за спиной, и стала вытаскивать папки с ЛД. Всего пятнадцать. Плюс еще одна с ее ЛД, куда она вкладывала свои документы. Добавила и только что подписанное завещание. Бедный Андерсен! Собрала их в коробку, заклеила скотчем. Четверть одиннадцатого. Скорее всего, босс уснул прямо за столом. Сейчас снотворное, которое она подсыпала в кофе, чтобы он потерял бдительность, должно сморить его окончательно. Непринужденный вид Ившема вызвал раздражение. Он никак не прокомментировал личную сцену. Но этот эпизод помог им наладить отношения до нужного уровня: деловая отчужденность, редкие разговоры в течение рабочего дня, сухой тон и все. В такой атмосфере Келли думала, как жить дальше. Почему-то отпуск казался ей ловушкой. Порой, поймав взгляд Ившема, она вздрагивала и близость угрозы ощущалась сильней. А на пятый день работы с ним Келли поняла: Ившем не пьет таблеток...
|
