Мозаики любви-7

Наконец пригласили по списку первую десятку. Девять мужчин и одна женщина, высокая, не худая, но крепкая. Тех, кого не снесет ветром. Тех, кому физическая подготовка поможет управлять парашютом, а нервы не сдадут. Наш знакомый пожилой красавец был вторым. Им долго подгоняли снаряжение, потом выдали шлемы времен отечественной войны, они посидели на дорожку и в строгом порядке, какого требует безопасность прыжков, бодро пошагали к самолету. Все было четко, строго и романтично. Своей решимостью и экипировкой они напоминали партизанский десант, который должен высадиться в тылу врага.
Самолет разбежался по короткой взлетной полосе (точнее, по примятой предыдущими взлетами траве), и мы оценили его неоспоримые качества – никакой современный самолет не смог бы взлететь с такого короткого разбега.
Самолет набрал высоту, сделал круг-другой и выбросил что-то яркое и трепещущее. Эта тряпица должна была подсказать летчику направление и скорость ветра, чтобы знать, когда и где начать сбрасывать парашютистов. Неожиданно они посыпались, один за другим. И почти сразу над каждым расцветал белый купол, и мы, затаившие дыхание и почему-то вставшие с травки, хотя видно было и сидя, вздохнули с облегчением. Мы знали, что парашюты раскрываются принудительно. Всегда. Но висящий спереди запасной парашют наводил на мысли…
Напряжение спало. Все идет нормально. С земли, с помощью какого-то прибора, наблюдали инструкторы. Нас предупредили, что если что-то пойдет не так, с земли начнут подсказывать.
Раньше прыжки обставлялись не столь серьезно, прыгунов почти не тренировали, а после краткого инструктажа сбрасывали с самолета. Один знакомый рассказывал, как паря в воздухе в состоянии полной эйфории, он услышал глас Божий: «Сынок, не верти башкой. Разворот по ветру, мать твою!».
И только последние два слова вернули его к действительности. Голос шел из передающего устройства, вмонтированного в шлем.