Вскоре начались занятия. Багира и Мышка пытались вести себя, как ни в чем не бывало, я тоже. Семен стал снова искать моей опеки: некому было его будить, выслушивать и вытаскивать. Я старалась не превращаться снова в няньку, и чем независимее я себя вела, тем сильнее Семен пытался меня привязать к себе. Возможно, опекать других – мой удел. В мою жизнь ворвалось еще одно существо, нуждающееся во мне. Ворвалось оно в ответ на мое объявление, вывешенное на факультете: «Ищу сожительницу, комната отдельная со всеми удобствами у черта на рогах». Звали ее Наталка, приехала она из-под Киева, только что поступила на первый курс по той же специальности, что и я.
Была она большой умницей, победительницей всех и всяких олимпиад. Двери всех украинских институтов были перед ней распахнуты настежь, но она отправилась в Горький, потому что здесь, в строительном техникуме на архитектурном отделении училась ее младшая сестра. Девочка была одаренная и трудолюбивая, но вдруг обнаружилось, что у нее больное сердце. И Наталка приехала, чтобы быть рядом, следить за ее питанием и режимом. Проку от нее, однако, было крайне мало, и было неясно, кто кого опекал. Младшая, хозяйственная и энергичная, была намного самостоятельнее Наталки. Она прекрасно готовила, шила, вязала, рисовала и училась. Приходя к младшей сестре в общежитие, она обедала у них, болтала с девчонками и давала советы по всем вопросам. Не пережив пока лично ничего, дающего жизненный опыт, она черпала советы из книг, прочитанных ей в таком количестве, что другому бы не хватило всей жизни.
Результатом такого пристрастия к чтению была близорукость в стадии, когда счет идет уже даже не на проценты. Крошечные из-за толстенных очков глазки на полном круглом лице делали ее смешной и беззащитной. При этом она имела бесшабашный и жизнерадостный характер, и мне иногда казалось, что недостаток зрения дает ей некоторые преимущества: все люди казались ей необыкновенно красивыми, физическая непривлекательность была ей неведома. В быту она была абсолютно беспомощна, но не обращала на это внимания. Она могла радостно надеть новое платье, выглаженное наполовину, или ходить в любимом свитере, заляпанном сгущенкой. Она с удовольствием хваталась за любую работу по дому, но по вымытому ею полу нельзя было ходить босиком, чай наливался рядом со стаканом, суп сластился, а хлебные крошки попадались в самых неожиданных местах. При этом лицо ее всегда светилось улыбкой, и обижаться на нее было невозможно. Она умела быть умной и серьезной, но готова была хохотать в любое время суток. Я попробовала разбудить ее ночью и рассказать новый анекдот. Она посмеялась и снова заснула. Багира бы убила за такие шуточки.
В общем, с Наталкой мы ладили, хозяйка оказалась женщиной с большим чувством юмора, несмотря на то, что с ней жила очень старая, больная и абсолютно безумная мать.
А вот Мышке с Багирой жилось гораздо хуже. Хозяйка оказалась такой скрягой, что не разрешала им пользоваться газом и горячей водой без разрешения. Понять это было просто невозможно, так как никто в то время ни газ, ни воду не учитывал. Между собой они тоже не ладили. Дружили они в общей сложности двенадцать лет, из них лет восемь пребывали в ссоре друг с другом. Пока мы жили вместе, я играла роль амортизатора, теперь же они почти постоянно не разговаривали друг с другом, и каждая пыталась снискать мое расположение отдельно от подруги. У меня было смутное ощущение, что про себя каждая обвиняла другую за то, что произошло в том августе.
Отношения с Семеном оставляли желать лучшего. Последнее время он упорно раскаивался, не всегда правдоподобно, но старательно. Видимо, ему казалось, что мне это приятно. И я с ужасом осознавала, что человек, принесший мне столько горя, все еще мне дорог. Однажды он снова завел разговор на ту же тему, и мне хотелось верить ему, но настоящего прощения во мне не было. Я сидела на диване в бабушкиной комнате, он вышел, я долго ждала его и задремала. Он подошел тихонько и начал меня целовать. Он застал меня врасплох, и я зло оттолкнула его. Семен пытался меня успокоить, подавить мой гнев:
– Успокойся, глупенькая, не сердись, я так люблю тебя, поверь, мне никто кроме тебя не нужен!
Я насторожилась: он никогда не называл свое отношение ко мне любовью. Сердце защемило, но я не хотела поддаваться на красивые слова, не могла верить им.
– Угу. Где ты еще найдешь такую няньку?
– Перестань, ты же знаешь, что это не так. Конечно, я вел себя по-свински, но пойми: я просто сорвался. Сделал один раз подлость и уже не мог остановиться. Ну, теперь-то все.
– Неужели? А Инна? Или она не относится к цепочке подвигов, в которых ты раскаиваешься?
– Откуда знаешь про Инку?
– Не бойся, не шпионю за тобой и писем твоих не читаю. Мать твоя порядок в секретере наводила, нашла ее фото и мне показала. Красивая девушка в красивом белье. Она думала, артистка какая-то, потом фотку повернула, а там надпись: «На память Семену о его последней ночи в Крыму». Вот, оказывается, из-за кого мы чуть на поезд не опоздали.
– Это совсем не то, что ты думаешь.
Я засмеялась, настолько ответ был комичным и неожиданным.
– Что-то я не представляю, чтобы девушка высылала подобные фото малознакомым мужчинам.
– Понимаешь, у меня с ней, в принципе, ничего не было.
– В принципе не было, а в постели?
– Только в последнюю ночь. Понимаешь, она сама попросила.
– А ты, конечно, не смог отказаться?
– Не смог. Знаешь, какая у нее жизнь неудачная? В восемнадцать лет замуж вышла, а муж оказался больной. А через год умер. Представляешь, в двадцать лет – вдова, а что такое мужчина – не знает.
– Надо же, какая трагедия! Что бы она без тебя делала! Дай мне ее адрес.
– Я ее адреса не знаю, я ей на почтамт пишу.
– Это я и хотела узнать. Письма до востребования получает, чтобы покойный муж не узнал?
– Я об этом не подумал.
– Надеюсь, ты не посрамил себя как учитель молоденьких вдов?
– Не язви, пожалуйста. Я уже и сам не знаю, как все это закончить. Ну, прости меня!
– Как прикажешь тебя прощать: в розницу или оптом?
– Оптом.
– Устала я тебя прощать. Поеду-ка на пару неделек домой, отдохну от тебя.
– Только учти, я от тебя все равно не откажусь. Кстати, я вчера на развод подал.
– Дело твое.
Я делала вид, что еще сержусь, но в душе уже снова простила его. И отчего-то сообщение о разводе обрадовало меня.
https://ridero.ru/books/drugaya_realnost_4/
