Он пришел.
– Ничего, что я без учебника?
– Ничего, так позанимаемся, у меня с философией полный ажур.
– Да черт с ним, с экзаменом. Я не университет боюсь потерять, а тебя. Сколько можно играть в прятки?
Он говорил это удивительно спокойно, почти без эмоций, и мне захотелось его разозлить:
– Кажется, твоя подруга поставила тебе ультиматум, и тебе это не по вкусу?
Я тоже пыталась говорить спокойно, дружески улыбаясь, но не уверена, что это у меня получилось.
– Перестань, пожалуйста, издеваться надо мной и над собой. К чему этот садизм? Не будем портить этот вечер, – ведь их у нас было так мало…
«Прощаться пришел», – пронеслось в голове. Главное – не показать, как мне больно.
– И больше не будет, - подхватила я ему в тон.
– Ну, почему? – он насторожился, он боялся ответа, он не хотел объяснений, и я не стала вдаваться в подробности.
– Потому что я так решила.
– И все-таки…
– Ты хочешь, чтобы я внесла ясность? Изволь. Я догадываюсь, как ты ко мне относишься, и ты тоже понимаешь, что мне не все равно, последний это вечер или нет. Но раз ты оказался не в состоянии разобраться во всем сам, решу я. Не перебивай, ты сам хотел ясности. Я не имею на тебя никакого права, не хочу отбирать тебя у кого бы то ни было. Ты – не игрушка, а я – не капризный ребенок. Не знаю, люблю ли я тебя. Во всяком случае, ты мне не безразличен. Но любить подлеца я точно не смогу. Бросишь ее – потеряешь меня. Не бросишь – тоже потеряешь. Но я верю, что ты не бросишь своего ребенка. Вот видишь, как ни крути, а этот вечер все равно последний.
Я выговорила все это на одном дыхании, с одним желанием – быть твердой и не заплакать. Валерка усмехнулся:
– Катюша, милая, ты меня идеализируешь. Я вовсе не уверен в своих намерениях. Разве я виноват в том, что меня решили сделать крайним? Неужели ты считаешь, что я должен на ней жениться?
– Это меня не касается, с ней сам разбирайся, а за себя я уже все решила.
– Ну что ж, спасибо, что пришла. Я ведь очень люблю тебя, хоть и запутался по- черному. Неужели мы прямо сейчас расстанемся навсегда?
Меня эта мысль привела в ужас. Услышать долгожданное в момент расставания, не побыть рядом с человеком, который только что сказал тебе слова любви, – это было свыше моих сил.
– Нет, зачем же сейчас? Можем еще погулять. Только вот дождь собирается. Бежим на эстраду?
Мы сидели под куполом ракушки-эстрады. Ночь была темная, хоть глаз выколи. Вокруг нас сплошной стеной стоял ливень, отрезая нас от мира и делая нас ближе. Мы просто молчали. Он хотел поцеловать меня, но я отстранилась.
– Не надо. Ни к чему.
– Помнишь, тогда, на берегу, когда Ашир поспорил с Петькой, ты читала стихи. Мне очень понравилось. Прочти что-нибудь только для меня, я хочу запомнить твой голос.
Я согласилась, так как молчание становилось невыносимым.
– Хорошо, я прочту. Мое любимое. «Разрыв».
Он кивнул. Я читала, дождь шумел, слезы стояли близко-близко. Когда я дошла до последних слов первого стиха:
Зачем же ты душу болезнью нательной
Даришь на прощанье, зачем же бесцельно
Целуешь, как капли дождя, и как время,
Смеясь, убиваешь, – за всех, перед всеми? –
он взял мою руку и поднес ее к своим губам. Я читала, а он легонько касался губами моих пальцев, и ладошка становилась влажной, наверное, это были брызги дождя…
И когда я дошла до строк:
О совесть! В этом раннем разрыве
Столько грез, настойчивых еще…
Когда бы человек, я был пустым собраньем
Висков и губ, и глаз, ладоней, плеч и щек…
я почувствовала, что не могу больше произнести ни слова. Хотелось уткнуться ему в плечо и плакать, но я лишь провела ладонью по его волосам. Он пригнул голову низко-низко, почти спрятал ее в колени, но я продолжала сидеть неподвижно, и, когда он снова взял мою руку, я высвободила ее и провела ладонью по его лицу, его глазам. Они были закрыты и сухи, но я могу поклясться, что еще несколько минут назад в них стояли слезы.
Это было так сладко и так больно, что сил уже не было продолжать эту муку. И не было сил ее оборвать. Вдруг он заговорил, и я не узнала его голоса:
– Выслушай меня и не перебивай. Я сейчас так люблю тебя, что не могу не сказать тебе того, что уже давно говорю тебе мысленно. Слушай, и не говори ничего. Я не хочу, чтобы эти слова остались во мне. Они только твои и мои, и я не хочу, чтобы кто-то другой первым сказал тебе их…
И я слушала его и не перебивала, и верила каждому его слову, потому что ложь уже не имела между нами смысла. Он говорил долго, и воспроизводить эти слова дословно я не хочу, эти слова были только моими. Но я навсегда запомнила тихий ласковый голос, ощущение кричащей нежности, шум дождя и тепло его губ на моей влажной ладони.
https://ridero.ru/books/drugaya_realnost_4/
