Через три дня Даэду казалось, он прожил еще одну, совершенно новую и другую жизнь. Он не мог сказать, нравится ли она ему. Была еще одна охота, на этот раз охотники сетями ловили перелетных птиц, мелких, противно орущих, с крыльями, отливающими перламутровым блеском. По сравнению с агонзами птицы казались легкой забавой, охотники так и относились к новой охоте. Даэд летал вместе со всеми, кидал сеть, вытерпев добродушные насмешки, когда в первый раз она не улетела, упала, путая его ноги. Потом уже получалось, да так хорошо, что на ужин он пришел сам, радуясь возможности посидеть за длинным столом, выпить гранны, закусывая жареными на вертелах маленькими тушками. Этих птичек так и звали тут - мальцы. Большую стаю изрядно проредили, после из сетей выпустили лишних самцов, а большую часть самочек посадили в легкие клетки и отправили вниз. Только тогда Даэд, присмотревшись, понял, это же те самые певчие птички, певчики, что порхают, переливчато чирикая, в садах отдыха. Когда-то они с ребятами прокрались в закрытый сад и разорили парочку гнезд, маленькие, как фасолины, яйца съели просто так, протыкая толстой иголкой, он и не почувствовал вкуса, а получили после от неньи Герии основательно, и не были допущены на праздник цветения сминна. Сколько ему тогда было? Десять, нет, девять лет.
Спал Даэд все эти дни в разных местах, но неуюта не случилось, на этом витке, одном из нескольких витков небесных охотников, царила в этом отношении почти полная свобода. Охотник мог остаться ночевать у нынешней отмеченной или будущей намеченной жены, мог заснуть в комнатах подруг - на гостевой кушетке, устав от болтовни и музыки с песнями. Если накатывало настроение - шел в открытую камору, укутываясь шкурами, ложился вместе с ветром и звездами. Пару раз Даэд натыкался на спящих парней в медицинском отсеке, храпели в дальнем углу, заботливо укрытые синими покрывалами. И даже в строгих кабинетах читателей погоды мог устроиться какой дружок, ожидающий, когда его девушка закончит работу.
Наверное, поэтому Даэд так часто вспоминал себя мальчишкой. Они все тут были мальчишками, правда, изрядно постарше. И девушки относились к доблестным смельчакам с материнской заботой и доброй жалостью. Но были строги. Это безмерно удивляло Даэда, на нижних витках много рассказывали о подвигах охотников и пели о них величавые поэмы, и девы в них всегда рисовались робкими, пребывающими в страхе за любимого, или в радости и гордости за него. Но никто не рассказывал, что чувством ответственности и дисциплины владели тут именно они. А не бесшабашные мужчины-мальчики, ежечасно играющие со смертью.
Лежа в маленькой комнатке, дальней и тихой, в анфиладе покоев сестер Килли и рассеянно прислушиваясь к ленивой болтовне в их гостиной, смеху и шуткам, он понимал, обдумывая, нет в этом ничего странного. Так и должно быть. Равновесие Башни - слова, которые говорил он раньше, не задумываясь об их смысле. Оно проявляется не только буквально. От охотников зависит жизнь всех. Какой бы огромной ни была Башня, с ее витками огородов и полей, оранжереями и прудами, полными рыбы, ей постоянно нужны внешние ресурсы. Свежая новая пища, а еще пища для пищи, то есть для выращиваемых злаков и овощей. Конечно, многое делают витки собирателей, там сложные системы сетей и улавливателей, которые позволяют возобновлять другие ресурсы. Семена, химические вещества, даже каменная пыль и пыль металлическая. Но там все собирается медленно, кропотливо, и без особого риска для жизни. А тут все очень быстро. Много белка, а еще шкуры, перо, кожи, кость. Быстрая охота. И такая же быстрая, постоянно близкая смерть. Пустота щедра на подарки. И безжалостна к беспечным. Кроме прямого риска гибели в драке с добычей, есть еще риск кануть вниз, пропадая в дымке. Тут не приляжешь отдохнуть на краешке дела, чтоб после вскочить и продолжить. Так это было бы на земле, думал Даэд, вспоминая остров Ами. Сражаясь с ночным охотником в лесу, можно упасть от удара лапой - на землю. Откатиться в кусты, переждать, затаиваясь. И - выжить. Если ударяет клювом агонз, человек либо гибнет, либо ему везет - рядом оказывается товарищ с прочным шнуром и возможностью подхватить. Не полежишь, потеряв сознание, чтоб после очнуться.
Потому парни не отягощают себя лишней строгостью и постоянным осознанием целей. Просто живут, ощущая каждое мгновение будто последним в жизни, оттого - сладчайшим. Но для равновесия рядом с ними живут их женщины, вот они и являются каркасом, прочным основанием, что удерживает охотничью жизнь в рамках нужного порядка.
Поняв это, Даэд стал относиться к Илене по-новому. А думал, просто игрушка для доблестных смельчаков.
Сестры Килли тоже оказались совершенно не такими, как он себе представлял. Вместо двух красавиц, услаждающих великого Янне своей прелестью, песнями и игрой на ашели, Даэда встретила женщина зрелого возраста и другая - почти еще девочка. Старшая Килли носила мужскую прическу - волосы, ровно стриженые до плеч и убранные в две тугие коски, с перьями на концах. А младшая, которую посетители называли добродушно и тепло - айчка, то есть девчушка, отращивала русые волосы, постоянно проверяя их длину, сидела в уголке, сведя почти незаметные бровки и крутила прядь на палец, шепотом считая витки.
Как понял Даэд, великий Янне часто приходил к сестрам, перекусить и отдохнуть, заваливаясь на удобную кушетку, пока сестра Килли сидела рядом, чиня его рубашку или порванные штаны. Но обе не носили знака Янне ни на плече, ни на скулах. Он не хотел спрашивать, почему так. Слишком многое в укладе охотников оставалось ему непонятным, не спрашивать же без конца, рассудил он. И решил - спрошу лучше у Неллет, когда вернусь.
В последние пару дней он почти не видел Илену, после того, как пренебрег ее почти открыто высказанным приглашением. И сам Янне, казалось, потерял к Даэду интерес, общаясь с ним реже, чем со своими друзьями по охоте. Даэда это устраивало, но одновременно он жалел, что время утекает быстро. Нужно обдумать и успеть спросить. Не так важны уклады уровня охотников, пусть парни спят, где хотят, и трудятся, как повелось. Но полет на спине огромного зверя не давал покоя. И все чаще вспоминался ему старший брат Вест. Лежа в каморе под звездами, Даэд, плотнее наворачивая на себя шкуру, смотрел, как медленно движется среди облаков скобка луны и раскаивался в давней мальчишеской глупости. Как он мог выбирать из рассказов брата верное и не верное, если сам был совсем еще глуп и знал так мало! Именно потому что глуп, обругал себя и стал вспоминать, что именно рассказывал Вест, когда Даэд отмахивался от его странных сказок, краснея за, как ему казалось, глупости брата. И с досадой поймал себя на том, что опять выбирает, на этот раз соотнося воспоминания с новым опытом. Не больше того. Теперь мне важен интерес Веста к нижней дымке, думал Даэд, а слова "посыпать землей шкуру дракона, чтоб слушался" или, как он там говорил, по-прежнему считаю ерундой. Хотя сам правил упряжкой санатов, прыгая с ними из утра в полдень и обратно. Если бы Вест тогда рассказал мне такое, я смеялся бы...
- Спишь, неженка? - насмешливый голос вырвал Даэда из дремоты, и он, садясь и скидывая с плеч шкуру, понял - заснул, и даже видел сон, в который вклинился Янне, поворачиваясь к нему с шеи агонза, охваченной тугой ременной упряжью.
Каморку просвечивали косые солнечные лучи, задувал снаружи резкий ветерок, ероша черные волосы, и они щекотали Даэду уши. Он поднял лицо, щурясь на стоящую перед ним фигуру. Янне пошевелил носком сапога край шкуры, хмыкнул, осматривая сидящего у стены.
- Уже не сплю. Что, охота?
- Кончилось твое везение, - Янне привычно покачался на подошвах, не вынимая рук из карманов. Прищуренные глаза оставили лицо Даэда, прошлись по стене над его растрепанной головой. Казалось, охотник обдумывает что-то. Потом, одним змеиным движением, он мягко опустился, сгибая колени, и сел напротив, упираясь руками в каменный пол.
- Последний твой день у настоящих мужчин. И последняя ночь. Завтра на рассвете вернешься в покои Неллет. Скажи, ичка, неужто так хороша принцесса, что ни одна из девушек не полюбилась тебе? Илена не желает со мной говорить. Проходит стороной, не смотрит, торчит у предсказателей, лишь бы меня в гости не звать. Вежливая. Да. Ты заморочил ей голову.
- Мы вместе учились, - слова прозвучали, как оправдание и Даэд сердито замолчал.
- Ну да. А ты потом выбрал великую Неллет. А если бы она не выбрала тебя? Куда бы девался, а? Прибирал ее комнаты, кланяясь избранному мужу?
- Я не творю уклады Башни, могучий Янне-Валга. Но если бы не выбрала... Я попросился бы в охотники.
- Ах-ха. Герой, да? Любишь убивать тварей? - Янне откинулся, вытягивая ногу. Рукой провел по волосам.
- Нет. Не герой. И не люблю! Но я думал, вдруг вы научите меня летать. По-настоящему. Без страховок.
Янне фыркнул, снова изучая смуглое лицо собеседника. Немного подумав, кивнул.
- Хорошо. Есть уговор. Я и ты. Сегодня ночью покажу кое-что. Только тебе одному. А ты. Ты выберешь себе одну из моих намеченных женщин.
- Я...
- Молчи! Выберешь. Чтоб она носила твой знак на плече. Навсегда. И расскажешь об этом принцессе Неллет. И про меня тоже расскажешь.
Даэд нахмурился. Кажется, Янне насмехается над ним. Зачем ему это? Чтобы заставить принцессу страдать? Но он ведь не знает, что Даэд отличается от весенних мужей, которые сменяли друг друга несколько столетий. Откуда ему знать, что почувствует Неллет? А насчет последнего, это понятно. Ему хочется славы. Еще больше. Чтоб не только народ Башни, раскрыв рты, слушал поэмы о доблести Янне-Валги. Чтоб Неллет услышала о нем живые слова, не из песен.
- Чего скалишься?
- Я... Прости. Ты не подумал, я ведь могу рассказать, ну, не то, что ты хочешь?
Янне таким же змеиным движением поднялся, мягко выпрямляясь, снова сунул руки в большие карманы. Сверху покачал головой, насмешливо улыбаясь.
- Уговор, ичка. Когда увидишь, что покажу, выполнишь свою часть уговора. Ты честный. И может быть, мы еще увидимся. Потом. Попозже. Ты сам захочешь этого. Тогда вернешься к нам.
Даэд не успел ответить. Скрипнула толстая дверь, уже из коридора Янне договорил деловым тоном:
- Сегодня поможешь парням на сортировке мяса. В ужин выберешь себе женку. Из намеченных. А к полуночи приходи в оружейную. Если тебе повезет, охоты не будет, и мы отправимся...
- Куда? - вопрос остался в каморке, двери уже закрылись.
Даэд снова прилег, подтыкая шкуру, чтоб стена не холодила спину и бок. Сел, выругавшись шепотом. Придется вставать, сон ушел, остались только беспокойные мысли. Вряд ли Янне решил просто посмеяться и обмануть, добиваясь, чтоб он изменил Неллет. Он покажет. Что-то совсем секретное.
В этом Даэд был уверен. Поначалу Янне совсем не понравился ему, и будь это первый или второй день на витке небесных охотников, Даэд не усомнился бы - хозяин решил посмеяться и только. Но после нескольких охот, и после малых знаний об ежедневной жизни охотников, у него появилось ощущение, что Янне блюдет определенный кодекс чести, они все тут его придерживаются. Именно потому что имеют дело со смертью, каждый день и, как правило, внезапно. Сегодня охотник сидит за деревянным столом, держа на коленях нарядную девушку и распевая грубые песенки. А на другой день уже другие поднимают кубки, славя его смерть на охоте. За семь дней, пока Даэд был тут, погибли двое, а еще четыре охотника получили тяжелые раны, один потерял ногу.
'Может, он просто хочет тебя убить'.
Даэд уже встал, складывая шкуру и накрывая ее плотной тканью, чтоб не намочило внезапным дождем. Собирая мелочи в сумку, задумался над пришедшей мыслью. И уверенно покачал головой. Нет, это вряд ли. А если даже и так, он что, будет бояться какого-то 'может'? Так можно пробояться всю жизнь, всего на свете. И ничего не узнать.
Он шел по кольцевому коридору, кивал встречным, поднимал руку в приветствии, смеялся шуткам знакомых охотников, которые с легкой руки Янне охотно называли его неженкой, но без злой насмешки и презрения, просто так, и потому было не обидно.
Оставалось решить вопрос с женщиной. Даэд был уверен в себе, и знал, он не станет ложиться ни с Иленой, ни с любой другой девушкой тут, даже если Неллет никогда не узнает об этом. Но как сделать, чтоб Янне поверил - свидание было и успокоился на этом?..
***
До самого ужина Даэд работал вместе с другими охотниками. В разделочной стоял невнятный шум и тяжелый запах свежатины. Мерно ползла лента, неся на себе кусищи мяса, поднимались и опускались длинные ножи, рассекая мякоть.
- Кролики, - ухая вместе с ударом ножа, рассказывал ему старый охотник, слепой на один глаз, - они не звери, ичка, э-эх, это еда, для детенышей. Агонзы растят их... эх-х, на себе, под крыльями, несут в облачные гнездовья, а там... эх-х ... стряхивают в летучие гнезда, кормят. Потому мы не забираем всех. Ну это... если б ты нарастил себе подмышками лишние желваки, понимаешь? Только не резал, а сами и отвалились. Хорошие твари, полезные. Эй, Осм! Чего заснул, двигай ленту!
- А где эти гнезда? Они далеко?
- За год твари успеют вернуться. Вот и считай. Ты как, уже выбрал себе прощальную женку? Бери Анчку, хорошая девка, тут родилась. Оближет тебя целиком, лишь бы рассказал, что там, в Башне на нижних.
- Равновесие Башни, неженка. Ей рано. Мы тоже блюдем его. И не хотим перемен. Кто знает, вдруг от маленькой айчки вся Башня перекинется верхом вниз, а? Тебя что, не учили этому?
Даэд пожал плечами. Поспешно рубанул проплывающий шмат мяса. Можно сказать "почему не попробовать", но вдруг и правда, одна лишь попытка приведет к грозным последствиям. Кто он такой, менять уклады. И подбивать к этому остальных.
После разделки он перешел в другую прослойку, где мужчины, под руководством быстрой коренастой женщины, паковали сырые шкуры. Сворачивали тугими рулонами, обматывая сверкающим пластиком, складывали у шахты подъемника. Даэд подтаскивал тюки к дыре и по жесту напарника плавно спихивал в пустоту, где они исчезали так быстро, что и не понять, вверх или вниз отправлены.
- Мастерские, - пояснил ему напарник, молодой парень с татуированными щеками и ажурным от проколотых дырок ухом, - там, внизу, где всякие ученые. Сперва вымочат, чтоб забрать все добро, до малой капли, потом уже отправляют дальше, на выделку. У нас тоже есть, чтоб делать свою одежду. Нам нижнего ничего не надо!
На парне были короткие кожаные штаны, перехваченные ниже коленей сыромятными ремешками. Грубые, с отвисшими карманами. И такой же кожаный жилет, на котором теснились узоры, повторяющие татуировки на скулах.
- Это мне Элияш смастерила, - похвастался в ответ на взгляд Даэда, - не сильно знатно, зато сердечно. Люблю ее.
Даэд кивнул, возвращаясь к мысли о намеченной женке. Намеченная. Это значит, ни с кем тут не спала. Вообще ни с кем не спала, наверное, так. Скоро ужин, в общем зале. Там девушки будут танцевать, посматривая на гостя. И ему нужно выбрать одну. Выбрать и попробовать договориться. Илена?
Он вдруг понял, что думает о ней почти с радостью, но не потому что соскучился и вот - повод. А потому что, скорее всего, она еще не спала с мужчиной, ведь до последнего надеялась стать подругой Даэда, а после сразу стала будущей женой Янне, который терпеливо ждет, когда она согласится его принять. С ней легче договориться, удобнее. Даэду стало неловко за свои расчеты. И он решил выбросить из головы все, а просто закончить работу, вымыться, избавляясь от запаха мяса и шкур. И хорошо поесть, слушая песни и хохот хмельных парней с кубками гранны и зимнего самая.