|
Часть 1
Отражения
1
Когда я в детстве смотрела в зеркало, мне казалось, я вижу кого-то, но не себя. Девочку в зеркале я называла – «она». «Она» – это другая я. По ту сторону реальности.
«Она» появилась вместе с одной странной сказкой. Все дети придумывают собственные сказки. Но моя оказалась не похожей на остальные. Особенной.
В историях про всевозможных ведьм, волшебников, принцев и принцесс добрый герой побеждает злого. Всё заканчивается пиром или свадьбой. Моя сказка не заканчивалась никогда. Добро никогда не побеждало зло. Королева и её охранник навсегда оставались зачарованными.
Итак, история книги «Иерархия», моя история началась с детской сказки, сочинённой в одну новогоднюю ночь. Мне только что исполнилось пять лет. И мама в первый раз доверила мне наряжать ёлку. Вернее, нижнюю часть ёлки. До верхней я ещё не доставала. А залезать на табурет мама мне не разрешала.
– Лиза, – сказала мама. – Ты уже большая девочка, и я могу подарить тебе эти игрушки.
Она достала из коробки фарфоровые фигурки: оленя и балерину. Маленькие, величиной в детскую ладонь.
– Береги их, они хрупкие. От падения – разобьются. Потом не склеишь.
– Красиво, – завороженно ответила я, так как всегда мечтала о собственном малюсеньком мире, где будут жить крошечные человечки.
– Это ещё не все, – мама потушила в комнате свет, и я увидела, как фигурки светятся в темноте.
– Они волшебные? – спросила я.
– Да, – ответила мама.
В тот Новый год я поселила их под ёлкой. Вместе с другими игрушками: оловянными солдатиками, зверями, вырезанными из картона. Балерина и олень утопали в ватном снегу, и казалось, сейчас оживут.
– Они заколдованы, – прошептала я. – Давно. И их никто не сможет освободить. Королева и её верный охранник.
В том далёком детстве я бесконечно рассказывала сама себе сказку без завершения. В моих историях балерина (королева) и олень (её охранник) путешествовали по волшебным мирам, с кем-то сражались... Но им никак не удавалось победить злого волшебника.
Примерно в то же время мне стал сниться этот город. С узкими улицами, застроенными в основном одноэтажными, реже двухэтажными домами. Лишь иногда встречались пятиэтажки. Тогда я не знала название города. Просто любила бывать в нём. Бродить по зелёным аллеям, заглядывать в витрины магазинов. Но больше всего меня привлекало одно здание. Просыпаясь, я чётко помнила парадный вход в него под белыми колоннами. Каждую ночь меня вновь и вновь манили длинные коридоры, высокие потолки, бесконечные лестницы, часто менявшие направление, а иногда и вовсе неожиданно обрывавшиеся.
Сколько помню, во снах я всегда перемещалась стремительно. Бежала, а чаще просто летала, стараясь запомнить увиденное. Мир во сне казался мне более ощутимым, чем реальный. И, просыпаясь, я думала о том, что в явь возвращается лишь часть моей души. Другая остаётся во снах и в теле фарфоровой светящейся балерины.
Когда мне исполнилось одиннадцать лет, под белыми колоннами известного мне здания появился некто. Я смутно воспринимала черты его лица. Только улыбка и глаза остались в памяти. У него были удивительные глаза. Редкого сине-фиолетового оттенка. И тёмно-каштановые густые вьющиеся волосы.
– Зачем ты сюда приходишь? – спросил незнакомец.
В детстве я плохо различала возраст людей. Мир в моем видении делился на детей и взрослых. Я не могла сказать, сколько незнакомцу лет. Двадцать пять, тридцать, сорок. У меня было странное восприятие реальности. Словно кем-то размытое.
– Мне здесь нравится, – ответила я.
– А знаешь ли ты, что нельзя вечно стоять перед дверями? В них нужно рано или поздно входить.
– Я готова войти сюда, – сказала я и посмотрела на стеклянные двери здания под колоннами.
– Прежде чем ты войдёшь, я хочу у тебя спросить. Какую ты хочешь прожить жизнь: обычную человеческую или жизнь посвящённой? Но отвечая – подумай. Выбор делают лишь однажды. У тебя не будет обратного пути. Выбрав путь посвящённой, ты многое сможешь. Ты будешь обладать способностями, о которых большинство людей может только мечтать. Ты станешь магом. Но ты навсегда останешься одинокой.
– А вы кто? – спросила я. – Вы маг?
– Я Привратник. Можно сказать, что я маг. Но это будет не совсем верно.
– Вы стоите на вратах, отделяющих реальность и сон?
– Нет, – улыбнулся фиолетовоглазый. – Я стою на вратах между мирами. Большим и Перевёрнутым. Оба этих мира реальны.
– Но я сейчас сплю! – возразила я. – И вы мне снитесь.
– А что такое, по-твоему, сон?
– Не знаю, – растерянно ответила я. – Сон – это фантазии. Так говорит мама.
6 7
– Для кого-то фантазии. А для кого-то способ общения. Мы с тобой разговариваем сейчас. И ты понимаешь, что спишь. Многие люди в твоём Большом мире годами тренируются, чтобы добиться этого. Но ты умеешь это с рождения.
– Что – «это»? – не поняла я.
– Понимать во сне, что ты спишь...
– Я думала, это все могут, – хмыкнула я.
– Этого практически никто не может. Итак, – Привратник протянул мне руку, – твоё решение? Если ты согласна стать посвящённой – возьми меня за руку, и я отведу тебя в школу, где учат магическим наукам. Если ты хочешь остаться обычным человеком, то уходи. Навсегда уходи. Ни этот город, ни это здание, ни я тебе больше не станут сниться.
Одиночество. На всю жизнь... Я смотрела в фиалковые глаза Привратника миров и думала о том, что нет на земле человека более одинокого, чем я. Для других людей этот мир родной. А для меня нет. Для меня вообще этот мир – как будто плохо прорисованная картина. И его населяют не люди, а тени. Город, являющийся мне во сне, – он реальней для меня всякой действительности. Он настоящий! Отказаться от него – значит действительно обречь себя на одиночество! Быть обычным человеком? Нет. Я хочу быть магом! Я хочу уметь делать то, чего не умеют другие. Я хочу отличаться от всех. Я действительно отличаюсь от всех моих одноклассников! Мне кажется, мои одноклассники вообще не умеют думать. Их жизнь – это бесконечный шум и забава. Мне не о чем с ними поговорить. Они ничего не читают. Они не знают, кто такой капитан Немо и летающий человек Друд. Они никогда ничего не слышали о Сильвере. И имя капитана Блада для них пустой звук. Всё самое важное, главное для них пустой звук. Жизнь без увлечений. Жизнь – это сплошной прикол для моих одноклассников. Они не видят таких снов. Я спрашивала одну девчонку, видит ли она волшебный город? Ну, или нечто подобное. Я рассказала ей о моем городе. А она удивлённо посмотрела на меня и восхищённо, но с неприязнью воскликнула: «Тебя снятся такие сны? Прямо фильмы!» После этого я никогда и никому не стала рассказывать о своих снах и поняла, что меня не пугает одиночество.
– Выбираю путь посвящённой, – тихо сказала я Привратнику.
Он степенно кивнул в ответ и улыбнулся доброй, но немного ехидной улыбкой.
– Ну, раз так, – изрёк Привратник, – раз теперь ты одна из нас, позволь представиться по-настоящему и назвать своё имя. Карлеус Деланэ, – он изящно поклонился мне, так, будто бы я была не маленькой девочкой, а взрослой дамой.
– Очень приятно, – я не знала, что ещё нужно говорить в таких случаях.
– И да, чуть не забыл, – Привратник ударил себя ладонью по лбу. – Сказать тебе твоё Имя.
– Моё имя? – удивилась я. – У меня есть имя – Лиза.
– Нет, нет. Лиза – твоё имя в Большом мире. Но у тех, кто посвящён в тайны мира Перевёрнутого, другие имена – сакральные. Твоё Имя...
Тут у меня в ушах страшно зашумело, будто бы рядом внезапно появился водопад. Названное Имя утонуло в шуме, как тонет в яростный шторм рыбацкая лодка. Сильно закружилась голова. А когда дурнота отступила, то в моё сознание ворвались слова:
– ... ты будешь учиться в Школе Рун. Самом престижном учебном заведении для проходящих дистанционное обучение в Перевёрнутом мире.
– Это здесь? – я помотала головой и ткнула указательным пальцем в здание под белыми колоннами.
– Нет, нет, – Привратник Карлеус Деланэ помахал перед моим носом обеими руками. – Это уже Институт. Сюда ты придёшь после обучения в Школе Рун, а пока...
Он опять протянул мне руку, и я вложила в неё свою мокрую от волнения ладонь. «Как странно, – подумала я тогда, – в моих снах даже руки потеют, как наяву. И дышится легко, как наяву. И если опустить сейчас пальцы в ближайшую лужу, можно ощутить холод воды».
Я и Привратник обошли здание под белыми колоннами. Свернули в какой-то переулок. Минут десять петляли и наконец вынырнули на небольшую площадь перед чёрным зданием. Вы видели нарзанные источники на Минеральных водах? Я сначала подумала, что мы подошли к такому источнику. Но вместо вывески «Источник №...» висела золотая табличка, которую я не могла прочитать.
– Эти буквы, вернее – руны, ты ещё не умеешь их толковать, – сказал волшебник.
– А что там написано? – спросила я.
– Название Школы.
Я всматривалась в неизвестные мне буквы, а они между тем меняли свои очертания, принимая форму то иероглифов, то латинских букв.
– Надпись меняется! – воскликнула я.
– Конечно, она будет меняться. Ведь здесь учатся ребята, которые говорят на разных языках.
– А на каком языке говорят в этой школе?
– На самом универсальном языке в мире, – ответил Карлеус, – на языке мысли.
– Но ведь каждый думает на своём языке.
– Это только так кажется, – заметил Привратник. – На самом деле язык мысли один. Ты ещё слишком мала, чтобы понять это. Прежде чем ты поймёшь сказанные сегодня слова – пройдут годы. За это время ты многое узнаешь не только о языке мысли, но и об этом городе.
8 9
– А что это за город? – я задала Привратнику вопрос, который мучил меня с того самого момента, когда я стала видеть странные сны.
– Лабрин... Город посвящённых.
***
– Держи круг! Держи огонь!
Я стояла в кольце огня. Пламя то стелилось у самых ног, то выбрасывало огненные языки выше головы. Изнемогая, почти теряя сознание, я держала огненное кольцо.
– Теперь шагай за круг, – голос Карлеуса тонул в рёве пламени.
Я шагнула в огонь. Почувствовала, как пламя слегка обожгло мои руки.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то уже стояла у входа в Школу Рун.
– Неплохо, – похвалил Привратник. – Совсем неплохо. Ты заслужила десерт.
– Угощение во сне? – рассмеялась я.
Карлеус зачерпнул из лужи под ногами воду и выплеснул её на мою обожжённую руку.
– Теперь легче?
– Да.
– Было больно? Боль настоящая. Здесь всё настоящее: запахи, вкусы. И боль. Знаешь, отражение меня самого иногда пугает.
– Отражение? – спросила я. – А что это – отражение?
– Сны – это отражение нашего сознания, – пояснил Карлеус. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Мы остановились перед большим овальным зеркалом. Я увидела себя и высокого красивого мужчину, моего учителя, Карлеуса Деланэ за своей спиной. Себя я узнала не сразу. На меня с потерянным видом смотрела худенькая русоволосая девочка. Слишком непривычным оказалось собственное изображение в зеркале. Призрачным. И ещё меня поразили глаза. Они стали насыщенно изумрудными, ведьмиными глазами.
– Видишь? – спросил Привратник.
– Я здесь немного другая.
– Мы все здесь немного другие, – хмыкнул Карлеус. – Здесь мы становимся самими собой...
***
Огонь за моей спиной потух. В который раз я стояла в пыльном коридоре, и на лицо мне падали жирные пауки. Чудовище подкрадывалось сзади. Я слышала его шаги.
Ближе.
Ближе.
Собрав все свои силы, я заставила себя повернуться к нему и посмотреть. Громоздкая чёрная волосатая туша стояла, покачиваясь и упираясь головой в потолок. Морда его походила на медвежью. Чудовище скалилось, плевалось, таращило круглые красные глазищи.
– Не бойся ничего: ни темноты, ни того, что в ней может скрываться. Главное – не бойся собственного страха. Когда вокруг тьма – научись преодолевать страх. Если не сможешь – ужас поглотит тебя, лишит воли и разума.
Я училась преодолевать страх.
Карлеус переносил меня в старый заброшенный дом. Как будто знал, что больше всего я боюсь пауков. В доме паутина гроздьями свисала со всех потолков. За шиворот падали упитанные насекомые. Я с визгом вытряхивала их из-под платья, дрожа от омерзения. В канделябрах тускло коптили сальные свечи. Непонятно, зачем их туда понатыкали? Они всё равно ничего не освещали. Поэтому я постоянно сбивала каблуки о какой-то хлам. То ли камни, то ли гвозди, то ли доски от гробов.
– Это лабиринт, – сообщил мне по мобильнику Привратник.
– Вижу, что не проспект! Вы здесь что, пауков выращиваете?
Я шла по коридорам. В каждой комнате ждал сюрприз. Изощрённый Карлеус пугал меня со знанием дела. И создавал таких чудовищ, которых не представит даже редкий псих. Но, похоже, он немного переборщил. Слишком страшные, почти карнавальные, чудовища уже не пугали. Я понимала, что голые скелеты без мышц ходить не могли. Первоначальные страхи исчезли, когда мои движения становились медленными, скованными, что казалось – неведомая сила держит руки и ноги. А чудовища уже совсем близко! Они дышат мне в лицо, их густая шерсть щекочет кожу. Уйдите, противные! Мне уроки учить надо.
Хома Брут уже без боязни смотрел в глаза Вию, замечая застарелую катаракту.
– Бедненький... Тебе, наверное, одиноко здесь? Тебе и твоим родичам.
Вий перестал покачиваться и нагнулся ко мне. Я протянула руку и осторожно потрогала его нос. Мокрый, как у собаки. А потом я долго гладила чудовище, и мне на всю жизнь запомнилось ощущение мягкой шерсти под рукой.
– Послушай, девочка, а тебя вообще напугать можно? – разочарованно спрашивал Привратник. – Моя диссертация по детским страхам на грани провала.
– А диссертацию по детским неожиданностям вы не пишете?
***
Лабрин – столица волшебного мира, названного почему-то Перевёрнутым. Невероятный мир. Здесь всё ярче: природа, люди, города. Или мои зелёные глаза здесь по-другому видят? Зеленоглазое такси. Здесь
10 11
словно никогда не было скверны и грязи. И здесь почему-то никогда не бывает ночи. Только один бесконечный день. И солнце светит здесь совсем по-другому.
Город мечты.
– Это не сам Перевёрнутый мир, – сказал Привратник. – Ты видишь только его отражение.
– А где находится настоящий Перевёрнутый мир? – допытывалась я. – И почему мой мир вы называете Большим?
На мои расспросы Карлеус неизменно отвечал обворожительной улыбкой и словами:
– Известна ли тебе поговорка: «Всему своё время»? Придёт срок – узнаешь...
Я росла. Немного в высоту, совсем немного в ширину. В ширину не так, как бы хотелось. Оставалась тощей, как весло. От недоедания. Девяностые лихие годы поставили на мне свой штамп. Я окончила обычную среднюю школу, убогое училище искусств, устроилась на работу в библиотеку.
Шёл 1996 год. Одна эпоха тонула в потоке утекающего времени. Эра красной звезды и красного флага. Другая – его величества доллара – выходила из тени. Два года назад умерла моя мама. И мне казалось, что в изменившемся мире мы с папой лишние люди. Мы не умели извлекать выгоду и прибыль из всего, что могло подвернуться под руку. Мы не знали, как делаются деньги. Мы просто плыли по течению, и нас то бросало на камни, то топило. Мне только что исполнилось двадцать лет, и я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Маленькая глупая девчонка. Никому не интересная и не нужная.
Зарплату на работе платили месяц через два. Меня преследовали головокружение и тошнота. Я старалась обходить стороной продуктовые магазины, чтобы не видеть того, что я не смогу съесть. Появились галлюцинации. Я стала слышать голоса, говорящие мне о моей скорой смерти.
– Мы забрали маму, заберём и тебя, – говорили они.
Страх и одиночество... В какие-то моменты я начинала жалеть о своём выборе. Кто знает, если бы я была обычным человеком, моя жизнь складывалась бы совсем по-иному? И когда сомнения закрались в мою душу, ко мне не во сне, а в видении наяву явился Привратник Карлеус Деланэ.
– Не бойся ничего! Помнишь, я учил этому тебя в детстве. Не бойся ничего, даже самой смерти, ибо смерть не властна над тобой...
Теперь, когда пишу эти строки, понимаю – я училась преодолевать страх всю свою жизнь. Работая в библиотеке, преодолевала страх неустроенности, нищеты, безысходности. Я училась смотреть на мир, как бы страшно мне ни было. Училась наслаждаться горбушкой хлеба и чаем – порой единственной пищей за весь долгий день. Я училась не замечать насмешки и пропускать мимо ушей упрёки. Училась не думать о завтрашнем дне.
Будущее всегда страшит.
Прежде всего – неизвестностью, непредсказуемостью. А вдруг сократят штаты? А вдруг опять вовремя не выдадут зарплату? Я училась побеждать чудовищ обоих миров.
***
В тот тяжёлый для меня период жизни мне приснился странный сон.
Голоса говорили мне, что смерть ищет меня, чтобы сказать своё слово. И однажды смерть нашла меня...
Я стояла посреди покрытой высокими травами равнины... Необъятное море надгробий уходило вдаль. Это место показалось мне очень знакомым. Надгробия, высокие травы, заброшенная ветвь железной дороги, одинокий отель, шум небольшой речки, несущей тёмные воды в лес. Конечно! В детстве, сразу после поступления в Школу Рун, я часто бывала здесь. Я помню старые полуразрушенные могильники и каменные статуи в человеческий рост. Я помню непонятную тоску и боль, душившие меня. Я помню свою мокрую от слёз подушку, которую я отчаянно обнимала при пробуждении. Почему я плакала тогда? Не знаю...
У меня в ушах трещала тишина. И возникло ощущение, что здесь мертво не только кладбище, но и вся округа. Неожиданно в высоких травах я заметила чью-то маленькую фигурку. А некоторое время спустя услышала мелодичный детский голосок, что-то весело напевающий. Потом из травяных зарослей на открытое пространство возле речки выбежала маленькая девочка. Она кружилась в танце, и потоки воздуха развевали её золотистые кудри и длинные юбки светло-бежевого платья.
– Что ты тут делаешь? – девочка изумлённо приподняла тонкие брови, когда увидела меня. – Твой срок ещё не пришёл.
– Срок? – я смутилась. Серьёзные, цвета летнего неба глаза девочки отражали алое зарево. Если долго вглядываться в них, то возникает ощущение прыжка в пропасть. – Какой срок?
– Ух ты! – ещё больше удивилась девочка. – Да ты, я вижу, одна из тех, кто может пересекать грань времён.
Я растерялась совершенно.
– Грань времён? – эхом повторила я. – Какая грань? И кто ты такая, и почему гуляешь одна?
– А я всегда одна. А ты разве нет? Меня везде называют по-разному, и видят тоже по-разному. Всё зависит от того человека, которого я встретила. Я та, что забирает последние вдохи всего живого.
– Ты – Смерть? – я сама не верила в то, что сейчас сказала.
12 13
– У вас я называюсь так, – подтвердила странная девочка. – А хочешь, я скажу тебе, почему ты попала именно сюда? – она помолчала, перебирая тонкими гибкими пальчиками случайные травинки. – Ты попала сюда потому, что до сих пор не смогла отпустить прошлое. И маму.
– Откуда ты зна... – начала я и запнулась. – Я отпустила её.
Девочка звонко рассмеялась.
– О нет! Смертные совершенно не умеют отпускать близких людей. Только у единиц это получается. И то – на это уходят годы. Они так эгоистичны...
– Эгоистичны?! – я почему-то разозлилась.
– Ну да, – совершенно равнодушно подтвердила девочка. – Им так становится жаль себя любимых! Не того, кто ушёл, а именно себя. Они плачут, думая, что тоскуют по умершему. А на самом деле оплакивают своё ушедшее спокойствие. И ещё иллюзию. Собственного не-одиночества. Вот, например, ты. Скажи, ты любила свою маму?
– Да, – с вызовом ответила я.
– А если подумать? – с сожалением и даже с жалостью спросила Смерть. – Ведь, перейдя за грань, она получила то, чего ей так не хватало при жизни – покой. Ты должна была быть рада за неё. Но нет, ты цепляешься за прошлое. Жалеешь себя. Ведь теперь ты осталась один на один с правдой. Проще всего искать у кого-то поддержки. И очень трудно идти вперёд самой. Посмотри... – девочка указала на кладбище. – Они все остались здесь. Ваши мертвецы. Их кости давно смешались с землёй и дали жизнь этой траве. Их души, пройдя по Городу Теней, забыли своё прошлое.
Девочка махнула в воздухе рукой. Впереди вибрировали и проявлялись, словно на фотокарточке, врата. Я вспомнила, что видела похожие на картине неизвестного, но талантливого художника. А ещё на иллюстрациях в книгах по истории магии, которые мне услужливо показывал Карлеус. И везде была изображена только одна сторона – вход. За вратами местность тоже медленно изменялась. Перед зловещими чащами леса появился старинный город. А сами врата, серебрясь в утренних лучах, украсила надпись: «Bonum et Malum» – «Добро и Зло» на латыни.
‒ Здесь между этими понятиями всегда стоит знак равенства, – пояснила девочка. – Это Город Теней, или Город Фей – так его называют европейцы, веря, что через этот город проходят проклятые, самоубийцы и просто якобы потерявшиеся в лесу. Это ирландцы придумали Город Фей. В нём остаются те, кто недостоин Иерархии, но кого отвергли в мире смертных. Город Мёртвых называют его шаманы. Да, все проходят через этот город. Их провожу я, обычно в том самом образе, который ты видишь сейчас. Сюда редко приходят сами. А там, за воротами, старые полуразрушенные дома, детские игрушки всех времён и народов, костры и цыганские пляски, укрощение змей. А иногда в городе можно увидеть хрустальные замки, мраморные лестницы, невероятно красивые парки. Но тебе здесь делать нечего. Тебе суждено совершенно иное...
Смерть снова махнула рукой, и всё исчезло. Будто и не появлялось вовсе.
‒ А знаешь, – девочка улыбнулась. – Мы ведь не в первый раз здесь с тобой встречаемся. Только ты меня каждый раз забываешь. Уходи. Больше не ступай по тем дорогам, которые давно пройдены. И помни, я за тобой никогда не приду...
– Я что, никогда не умру? – ошарашенно спросила я.
Но маленькая девочка ничего не ответила, лишь смешно округлила щёки и подула на меня. Моё сознание утратило чёткость восприятия. Оно словно растворилось в окружающем меня мире, став всем сразу. Лесом, рекой с тёмными водами, воздухом.
Итак, я осталась одна. Совершенно одна в кипящем вареве
|
