лирика

Мазманян Валерий Григорьевич
родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил
Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в системе образования.
Автор книги «Не спросишь серых журавлей».



С тобой напишем после запятой

В листве берёзы больше желтизны,
в осенних днях немного новизны,
дожди с утра вечерний сумрак ткут
и цену поднимают на уют.

Поплачься, только в память не неси
больной румянец на щеках осин,
свои печали, голой ветки дрожь,
цветок увядший и чужую ложь.

Когда грустишь со мной поговори,
как капли солнца цедят фонари
и как красив на вид со всех сторон,
отлитый октябрём из бронзы клён.

Дорожки стелет палая листва,
со временем всё станет на места...
с тобой напишем после запятой -
не осень жизни, возраст золотой.


Мы - две паутинки в осеннем саду

Сложились недели - и август прогнал
нас снова на те же круги,
и жёлтые ветки - последний загар -
на плечи берёзы легли.

А листья на крик журавлиный спешат,
взлетают и падают ниц,
потянется в небо и вспомнит душа -
она из зимующих птиц.

Поплачься - сегодня с судьбой не в ладу,
молчанием нас не трави,
мы - две паутинки в осеннем саду -
спасёмся на ветке любви.

Морщинки печали и наши лета
про чувства угасшие лгут...
монетку луны на удачу ветла
бросает в темнеющий пруд.


И осень нас окрестит берёзовой листвой

Пришли дожди-скитальцы,
за ними вслед ветра,
а в сквере листьев танцы
с заката до утра.

Осталась зелень сосен,
один виток дорог,
сегодня наша осень
шагнула на порог.

И как судьбу не мерьте,
счастливый - кто влюблён,
а в жёлтой круговерти
грустит багряный клён.

Не верь, что спеты песни,
что серый день - пустой...
и осень нас окрестит
берёзовой листвой.


Ветка беременна тяжестью яблок

Вечно спешили, а поняли поздно,
что проглядели уже не отыщем,
дождик, склевавший вечерние звёзды,
тихо ушёл по ступенчатым крышам.

Память назойливо в прошлое гонит,
вспомнишь - менялись со временем вкусы,
падают в травы с кленовой ладони
ниткой разорванной капелек бусы.

На двойника из зеркальности лужи
смотрит фонарь немигающим взглядом,
многое было, бывало и хуже,
главное - мы неразлучны и рядом.

Утром ненастным прохладно и зябко,
пледом укрою, смеёшься - согрелась...
ветка беременна тяжестью яблок,
в осень с улыбкой - душевная зрелость.


Сусальным золотом берёзы покрыли мокрые аллеи

За улетевшими стрижами
на тёплый юг собрались гуси,
и дождь в осенние скрижали
вписал строку о нашей грусти.

Вставляет утро в рамки окон
свои неброские пейзажи,
печали разошлись по строкам,
надежды остаются блажью.

А журавли, срывая голос,
опять наобещают встречи,
лучом закатным гладиолус
осветит бесконечный вечер.

Мы, как несрезанные розы,
роняя лепестки, сомлели...
сусальным золотом берёзы
покрыли мокрые аллеи.


Золотые дары прячут в мокрых подолах берёзы

Вечерами дожди подметают дворы,
на газонах осыпались розы,
ожидая сентябрь, золотые дары
прячут в мокрых подолах берёзы.

Покраснела рябина - у всех на виду,
уходя, не прощается август,
а падучие звёзды в притихшем саду
воскрешают пушистые астры.

Что не буду скучать, улыбаясь, совру
и судьбы пожелаю счастливой,
и закатится лето в сырую траву
перезрелой несорванной сливой.

Но затейливым фразам не верит душа
и не хочет с разлукой смириться...
а калина рубин драгоценный в ушах
прикрывает косынкой из ситца.


Лист ивы золотой ладьёй плывёт в туманы октября

Соткут дожди из летних гроз
и грусть, и черноту ночей,
и август на ветвях берёз
затеплит язычки свечей.

Судьба не взята напрокат,
и у слезы знакомый вкус,
зарю июля и закат
рябина вдела в нитку бус.

А бабье лето повернёт
спешащий календарь назад,
и солнце свой тягучий мёд
прольёт на яблоневый сад.

Что потеряем, что найдём,
по вечерам гадаешь зря...
лист ивы золотой ладьёй
плывёт в туманы октября.


Валерий Мазманян

И незакрытая гардина впустила синий полумрак

Предчувствуя грозу июля,
дрожал притихший березняк,
стирал со стен узоры тюля
влетевший в комнату сквозняк.

И словно в чём-то виновата
у окон кланялась сирень,
а в сквере каждый кустик прятал
от ветра собственную тень.

С ладони влагу пили вязы,
ловила капельки трава,
фонарь слезился жёлтым глазом,
нам были не нужны слова.

И незакрытая гардина
впустила синий полумрак...
с грозой в былое уходила
пора житейских передряг.


И небо высокое прячут для нас васильки за ресницы

Не проще ли жестом расстаться,
не каждая истина в слове,
а божья коровка на пальце,
как алая капелька крови.

Закатное солнце у сосен
вечерние тени малюет,
у каждой любви своя осень,
у нашей, похоже, в июле.

Судьба только грустью пугала,
а вот и дошло до печали,
сойдёт с плеча бронза загара,
себя оправдаем речами.

Сложилось бы что-то иначе -
будь мы перелётные птицы...
и небо высокое прячут
для нас васильки за ресницы.


Цветущий куст жасмина снег сыпал на траву

Что не вернуть, что поздно,
слова чужие врут,
июнь, ты помнишь, звёзды -
кувшинками на пруд.

Пчела несла с поляны
пыльцу и память гроз,
и тени ветер вялый
баюкал у берёз.

А ты, смеясь, кормила
двух уток на плаву,
цветущий куст жасмина
снег сыпал на траву.

И одуванчик - в небо,
сорви - и только дунь...
теперь, что хочешь требуй,
а мне верни июнь.


Гроздья увядшей сирени память весны не вернут

Дождик нагонит дремоту,
ветер разбудит кусты,
встретят протяжную ноту
аплодисменты листвы.

Мнёт, забываясь, берёза
мокрый платок на груди,
наши житейские грозы
вздохом сейчас не суди.

Дни ни пусты, ни безлики -
просто настройся на лад,
солнца скользящие блики
лютики в травах хранят.

Сердце покоя и лени
просит на пару минут...
гроздья увядшей сирени
память весны не вернут.


В руках каштанов оплывали свечи

Не верилось, что чувства охладели,
рябины отцвели за две недели,
куда-то делись золотые кудри -
и одуванчик свой парик напудрил.

Метались между будущим и прошлым,
на травах яблонь цвет лежал порошей,
утиный выводок скрывала ива,
что не сбылось - всегда для всех красиво.

Что на душе - твои сказали руки,
слова страстей - порой пустые звуки,
в аллее пенились кусты сирени,
друг друга не касались наши тени.

Себя жалеть - найдётся слов немало,
а к четырём за окнами светало,
в руках каштанов оплывали свечи...
и хочется вернуть любовь, а нечем.


В мае ложится на скверы белых черёмух туман

Зелень дождями омыта,
голуби крошки клюют,
тихие радости быта -
книга, покой и уют.

Где-то читал или слышал -
ждите от вёсен чудес,
утром на веточках вишен
снег лепестками воскрес.

Время двулико - и дряблый
старец, и прыткий юнец,
сколько бесчисленных яблонь
оба вели под венец.

День - даже скучный и серый -
скрасит надежды обман...
в мае ложится на скверы
белых черёмух туман.


И рыжий одуванчик распушил копну нечёсаных волос

Встревожит память уходящих лет
крикливых чаек пересуд,
где ивы горстью золотых монет
бросают блики солнца в пруд.

Начну винить кого-то - согрешу,
не в тягость думать о пустом,
а облачко прибилось к камышу
бумажным скомканным листом.

Для уток хлеб достану - и к воде,
вспугну невольно сизаря,
не ту струну в твоей душе задел,
но встретил я тебя не зря.

Вдали от шумных улиц и машин
ни вздохов, ни житейских гроз...
и рыжий одуванчик распушил
копну нечёсаных волос.


Над нашим домом флаг апреля - на синем фоне сизари

Монетку солнца ищут кряквы
на дне холодного пруда,
все обещания и клятвы
давно проверили года.

Пробилась на газонах зелень,
и талая вода сошла,
тот возраст, что назвали зрелым,
совсем не чувствует душа.

А мать-и-мачеху в овраге
рассыпал день снопами искр,
и трудно словом на бумаге
мне передать ночную мысль.

Играть с судьбой поднаторели,
а вот не спится до зари...
над нашим домом флаг апреля -
на синем фоне сизари.

Валерий Мазманян

И тени кружева плели из света

Смотрели василёк и подорожник,
как бабочек прогнал с поляны дождик,
макушку целовал ромашке рыжей
и мял ей накрахмаленные брыжи.

Лениво тучи уползли на север,
дрожал насквозь промокший русый клевер,
дышала тяжело листва густая,
и день отлёта знала птичья стая.

Пчела гудела - скоротечно лето,
и тени кружева плели из света,
слетались голуби, просили хлеба...
а в лужах твой двойник касался неба.


И брызги белые сирени летят в открытое окно

Уже с утра томилась зелень
предчувствием большой грозы,
а лето красное звенело
крылом летящей стрекозы.

Мотив тоскливый вспомнил ветер,
из неба выдавил слезу,
и прочерк ласточки отметил -
откуда надо ждать грозу.

Стемнело, в миг исчезли тени,
качнулись вниз верхушки крон -
и брызги белые сирени
летят в открытое окно.

Когда на лужах капель пляски,
июнь холодный не жалей...
узнаешь ты, какие сказки
рождает музыка дождей.


Бабочки белые кружатся

Бабочки белые кружатся,
жизни - на пару минут,
оттепель, в сереньких лужицах
души их ищут приют.

В снах своих зимние вишни
лето увидят на миг,
двор охраняет притихший
толстый в поту снеговик.

Листья берёзы из меди
тихо звенят на ветру,
ива озябшая бредит -
нежатся звёзды в пруду.

Завтра - мороз, гололедица,
ветками сшитая высь...
дождь, снег, а в сумерках светятся
окна, где нас заждались.


Золотят дорожки ивы

Отгудел пчелиный улей,
журавлям пора за море,
синеву хранит июля
увядающий цикорий.

Отцветая, мальвы бредят
об ушедшем тёплом лете,
у берёзы горстку меди
отобрал бродяга-ветер.

Золотят дорожки ивы,
и погожий вечер в радость,
на прощание красивым
пожелал остаться август.

Ты не верь, что осень судит,
что не выбраться из круга...
паутинки наших судеб
зацепились друг за друга.


Пора учить язык грачей

Над тенью ветер посмеётся,
взъерошит волосы рябин,
а в лужице монетку солнца
нашли и делят воробьи.

На волю из ледовой клетки
подснежник рвётся и ручей,
и шепчутся худые ветки -
пора учить язык грачей.

Мотивы нудные метели
сменило пение синиц,
не хочет слышать звон капели
седой сугроб, упавший ниц.

И что вчера казалось важным -
ненужный лист черновика -
плывёт корабликом бумажным
по синей луже в облака.


Царство голубых стрекоз

После коротких летних гроз
пруд - царство голубых стрекоз,
и любопытством не греши -
о чём здесь грезят камыши.

И всё вокруг полно чудес -
у василька глаза небес,
красивой парой лебедей
плывут два облака в воде.

А взгляд старается сберечь
лицо, загар любимых плеч...
махнула бабочка крылом -
я - в настоящем, ты - в былом.

Воспоминания вернут
июньский вечер, старый пруд...
а царство голубых стрекоз
всегда мне снится после гроз.

Валерий Мазманян