Дни побежали, сменяя друг друга, в бесконечной суете. Ребенок требовал постоянной заботы и внимания, преддипломная практика тоже легла на мои плечи в двойном объеме. Когда Малыш спал, а Семен писал (у него открылся плодотворный творческий период), я бегала по библиотекам. Моя специальность мне нравилась, и поиск новых материалов и не известных мне фактов совершенно не отягощал меня. Домашние обязанности я выполняла в автоматическом режиме, стараясь не задумываться, почему все обязанности в доме являются моими. Семен все время сидел с карандашом в руках, совсем не пил и почти не виделся с друзьями. Иногда он зачитывал вслух стихотворение или главу из исторического романа, и я все прощала ему. Все-таки он был, безусловно, талантлив, и это примиряло с его необязательностью, инфантильностью и, честно говоря, непорядочностью.
Малыш приносил мне постоянную радость, и все, что касалось ее, было мне не в тягость. Постепенно я втянулась в новый жизненный ритм. Каждый день требовал переделать столько дел, что, казалось, это невозможно в принципе, но каждый вечер, засыпая, я оценивала прожитый день на «хорошо». А это означало, что в доме чисто, Малыш здоров, все сыты, найдена новая интересная книга, в голову пришла интересная идея, которую нужно додумать и проверить. Конечно, не все было безоблачным. В октябре мы с Малышом попали в больницу, после чего, как обычно, в доме произошел очередной хозяйственный коллапс, а деньги внезапно закончились. Семен все думал, куда бы устроиться, но дальше размышлений дело не шло. Безденежье, которое раньше я переносила легко, теперь, когда от меня зависела жизнь моего Малыша, беспокоило меня постоянно. До конца октября оставалось два дня, когда я не выдержала и поставила Семену ультиматум:
– Знаешь, дорогой, если ты до конца месяца не устроишься на работу, я пойду работать сама.
Семен усмехнулся:
– Куда же это ты пойдешь?
– Да хотя бы в общагу напротив, там уборщица нужна. Все 60 рублей.
Семен сделал недовольную гримасу и отправился на поиски, которые длились ровно два дня. В конце последнего, отведенного для трудоустройства дня, он перехватил меня в скверике, где я гуляла с Малышом, и, отводя глаза и заикаясь, сообщил:
– Я был в Доме офицеров, хотел сторожем устроиться, но уже взяли. Я разговорился с комендантом, им нужна уборщица. Если хочешь, иди. Я договорился, тебя возьмут.
Я была совершенно обескуражена. Мне и в голову не могло прийти, что он всерьез примет мою угрозу. С другой стороны, я, как всегда, чувствовала свою вину: за то, что родители не могли помогать мне в этом году, за то, что мы с Малышом навязались на его шею, за то, что мешаем ему писать, заставляя думать о таких прозаичных вещах, как квартплата и хлеб насущный. И я пошла. Мои представления о труде уборщицы не совсем соответствовали действительности. Получать 60 рублей в месяц за пару часов работы оказалось вполне реальным, но, во-первых, на работу нужно было быть к пяти утра (Малыш в это время, к счастью, спал), а во-вторых, за два часа нужно было убрать десяток аудиторий, пяток кабинетов, огромный коридор с мужским туалетом и курительной комнатой в придачу.
https://ridero.ru/books/drugaya_realnost_4/
